Прыжок льва
Шрифт:
— Понимаю, — согласился Урбал, — но не выйдет. Сегодня ночью в лагерь неожиданно, почти без всякой свиты, приехал Ганнибал. И уже отдал приказ готовить наступление. Мы немедленно выступаем в сторону Тарента. Тебя, кстати, уже ждут в штабе Атарбала. Это просто чудо, что ты умудрился вернуться так удачно. Задержись ты хотя бы на пару часов, мне точно отрубили бы голову.
— Один, говоришь, приехал, без свиты? — уточнил Федор, с которого весь сон мгновенно слетел, едва он узнал об этом. Тот человек на рынке никак не выходил у него из головы.
— Да, стража на восточных воротах говорит, приехал
Чайка невольно прислушался. В лагере действительно поднялся какой-то шум, необычный для столь раннего часа при отсутствии боевых действий. Судя по всему, Великий Карфагенянин, решился-таки нарушить длительное бездействие на фронтах, которое расслабляло обе армии.
— Значит штурм? — уточнил Чайка.
— Думаю, да, — кивнул Урбал, поправив ножны фалькаты, — так что выспаться ты вряд ли успеешь. Принимай командование, а я отправлюсь к себе в спейру. Соскучился я что-то по ней. Хлопотное это дело — командовать хилиархией.
И устало поднявшись, Урбал направился к выходу из шатра.
— Спасибо, что подстраховал меня, — произнес Федор.
— Да ладно, — махнул рукой командир седьмой спейры и, откинув полог, исчез в суматохе лагеря.
Полежав все же минут двадцать, Федор вновь умылся в медной чаше, установленной на высокой подставке специально для такого случая. Надев парадную кирасу, привезенную из последней поездки в Карфаген, он пристроил сбоку фалькату и направился в штаб корпуса африканской пехоты.
В лагере царило необычное оживление. Повсюду сновали люди и кони, грохотали повозки. Размеренная жизнь внезапно закончилась. Словно давно пытавшаяся пробить себе дорогу река наконец смела плотину и вырвалась наружу. Спейры кельтов уже покидали лагерь, выстраиваясь за частоколом. Мимо Чайки погонщики провели трех слонов с огромными бивнями, каждый из которых был окован медными обручами, блестевшими на солнце. Один из слонов вдруг заревел, испугав толпившихся рядом кельтов с размалеванными лицами.
Чуть дальше Федор остановился, пропуская отряд тяжелой испанской конницы. Иберийские всадники, блестя на солнце своими доспехами, проскакали в сторону западных ворот. Огромный лагерь, вмещавший не меньше десяти тысяч человек, бурлил. И виной тому было желание одного человека.
«Интересно, — вновь спросил себя Федор, проводив взглядом испанскую конницу и стараясь отогнать усталость, — это был все-таки он или нет?»
У входа в шатер Атарбала Федор столкнулся с летописцем, который за долгие годы италийского похода так и не похудел. Низкорослый седовласый финикиец с опрятной бородкой, по имени Юзеф, едва увидев Чайку, остановился.
— Какие новости? — поинтересовался Федор, не раз обсуждавший в свободную минуту в канцелярии Юзефа последние события войны. Юзеф, который все это тщательно записывал, будучи историком по призванию, был в курсе всего. Иногда он рассказывал Федору чуть больше, чем ему следовало знать. Но на этот раз Юзеф оказался не очень разговорчивым.
— Вас ждут, — слегка поклонился он, указав в сторону шатра Атарбала, но, увидев разочарование на усталом лице командира двадцатой хилиархии, все же добавил, по старой дружбе переходя на доверительный тон, — мне кажется, ваша хилиархия получит сегодня важное задание.
Миновав охрану, Федор вошел в шатер Атарбала, застав того в окружении командиров других хилиархий, склонившимся над свитком, где были подробно изображены укрепления Тарента. Такого скопления народа в штабе давно не наблюдалось. «Да, похоже, Урбал был прав, — решил Федор, скользнув по напряженно-восторженным лицам собравшихся финикийцев, среди которых он заметил Адгерона и Карталона, — намечается куражное дело и многим просто не терпится в бой»
Поприветствовав Чайку не отрываясь от карты, Атарбал еще некоторое время рассматривал чертежи с многочисленными подписями, сделанными мелким почерком, но, наконец, бросил свиток на стол и распрямился.
— Наш корпус получил приказ выступить в сторону Тарента, — объявил собравшимся Атарбал, переходя сразу к делу, — первой лагерь покидает штурмовая колонна из пятнадцатой, шестнадцатой, семнадцатой и двадцатой хилиархий. Она немедленно выступает с целью вытеснить римские части из прилегающих к городу земель и подготовить плацдарм для строительства передового лагеря, откуда мы вскоре начнем штурм города.
— Ну наконец-то, — пробормотал кто-то из финикийцев, — а то мы уже размякли тут от жары.
— Начинается настоящее дело, — вторил ему другой, — теперь мы встряхнем этих римлян.
— Командиром этой колонны назначен Федор Чайка, — закончил Атарбал, посмотрев на молодого военачальника и добавив, — это приказал сам Ганнибал. Он решил, что ты справишься с этим лучше других.
— Можете не сомневаться, — ответил Чайка с поклоном, — я справлюсь.
«Вот, значит, как, — ухмыльнулся он про себя, — ну что же настал час вернуться в Тарент победителем».
К вечеру, сверкая на солнце доспехами, передовые части финикийцев подошли к границам города. По пути они смяли несколько разрозненных римских отрядов, для которых столь масштабное наступление явилось полной неожиданностью. Остановив на вершине холма своих солдат, которых здесь набралось не меньше римского легиона, Чайка, не слезая с коня, посмотрел на зубчатые стены твердыни, за которой скрывался многочисленный гарнизон под командой Марцелла. Город был хорошо укреплен, и с ходу его было не взять.
— Строить лагерь, — приказал Федор, обернувшись к своему новому адъютанту, — возводить укрепления. Мы пришли сюда надолго.
Часть вторая
Великая Греция [10]
Глава первая
Ночной прорыв
На рассвете триера македонцев уткнулась носом в мокрый песок. И Леха с большим удовольствием спрыгнул вниз одним из первых, ощутив под ногами землю. Нет, как морпех, он любил плавания и веселые приключения с погонями и стрельбой, но это прибавило ему немало седых волос и совсем не доставило удовольствия.
10
Так называлась южная часть Италии и Сицилия, «усеянные» греческими колониями.