Прыжок в катастрофу. Тот день, когда умерли все боги. Том 2

Дональдсон Стивен Ридер

Он приподнялся и присел на корточки.

– Энгус, - тихо окликнула Мика.
– Я хочу сказать…

Она говорила монотонно, словно читала молитву.

– Сиро и я, Сиб и Вектор - мы ничего не знали о твоей подставе. Ник хранил это в тайне. Он все устроил сам.

Термопайл уловил в словах Мики невыраженную просьбу: «Спаси Сиро. Пожалуйста. Если сможешь». Ее брат не был виновен в том, что Энгуса подставили и отдали уроду Хэши. Он мог бы пообещать ей, что приглядит за парнишкой, но ему не хотелось лгать. Сиро уже приготовился к смерти.

Не желая оскорблять

ее бесчестными заверениями, он мрачно ответил:

– Я догадывался об этом. Разве ты не заметила, что я был чертовски добр к тебе?

О какой доброте он говорил? Выполняя приказ Саккорсо, Энгус едва не проломил ей череп. Однако в последний момент он уменьшил силу удара и сохранил ей жизнь.

Пора. Зонные импланты помогали ему двигаться, несмотря на пот, затекавший в глаза, и страх, кипевший в венах. Пока командный модуль и «Труба» преодолевали последние пятьдесят метров до стыковочного порта на боку «Затишья», он отстегнул магнитный якорь и, полагаясь на силу и точность своих кибернетических ресурсов, прыгнул в колючее сияние прожекторов. Невесомый и прикрытый всеми доступными ему маскирующими полями, он направился к излучателю сверхсветовой протонной пушки амнионского судна.

Дэйвис

Они с Вектором стояли в воздушном шлюзе, ожидая момента, когда капитан Юбикве подведет командный модуль к стыковочному порту «Затишья». Оба по-прежнему не надевали шлемов. Этот финальный акт казался им слишком фатальным. Кроме того, без шлемов они могли переговариваться. Даже капитан Юбикве не мог услышать их, пока они не использовали интерком - не упоминая уже о Мике, Энгусе и Сиро. Если бы они надели шлемы, то передатчики скафандров связали бы Дэйвиса и Вектора с «Трубой» и командным модулем, с Энгусом и Сиро. Но тогда их сигналы могли быть перехвачены амнионами…

Дэйвису не нравилась эта часть плана. Они могли бы настроить передатчики на ту же частоту, которую использовали Энгус и Сиро. Но тогда амнионы отыскали бы доступ к каналу их общения. Они выявили бы эмиссию сигналов и акустические волны от нашлемных наушников. Чтобы защитить маломощные линии связи, на которые опирался план спасения, Энгус велел Дэйвису и Вектору переговариваться на частоте, которую могли принимать амнионы. Дэйвис не возражал. Черт!

Юноша даже не жаловался, хотя ему было неприятно осознавать, что амнионы услышат его хриплое и напряженное от страха дыхание. Впрочем, он понимал смехотворность такой тревоги. Что толку волноваться о дрожащем дыхании, когда ему предстояло взглянуть в лицо собственной смерти.

Он добровольно согласился на этот полет - еще до того, как Энгус предложил другую возможность. Сказав «Я полечу», Дэйвис принял угрозу мутации: он обрек себя на уничтожение, которое было страшнее гибели. И Вектор сделал то же самое. С той поры их связывало нечто большее, чем дружба. Затем все изменилось. Энгус назначил им новые роли в невообразимо сложном и смелом плане. Отныне их судьбы зависели от многих переменных, которые не поддавались контролю. Задачи были настолько опасными и трудными, что Дэйвис терял дыхание, когда думал о них.

Его разрывали противоречивые эмоции. Воздушный шлюз мог вмещать до десяти человек, но Дэйвис не находил себе места. Ограничения скафандра не давали выхода напряжению, которое нагнеталось его повышенным метаболизмом. Если бы не беседа с Вектором, им овладела бы паника.

Разлука с Морн бередила душу. Время от времени тоска о ней превращалась в ноющую боль, словно ему ампутировали конечность. Она выполняла свою миссию: давала свидетельские показания о преступлениях против человечества. Будучи копом, она не скрывала правды, хотя тем самым наносила себе вред. От ее показаний зависело будущее цивилизации. И Дэйвису хотелось поддержать свою мать: встать рядом с Морн, помочь ответить на вопросы, вбить истину в головы тех, кто усомнился бы в ее словах.

Тем не менее другая часть ума требовала полной концентрации внимания на предстоявшей операции. Изобретательность Энгуса приводила его в восторг. План Термопайла породил в сердце Дэйвиса неудержимое желание сражаться - упрямое стремление, которое он никак не мог воплотить в реальность. Подобно директору Доннер и капитану Юбикве он был нацелен на бой с врагами человечества. Ему хотелось стрелять, наносить удары и бороться за выживание людей. Он с первых дней зачатия был приучен к таким немыслимым крайностям, что просто не мог обходиться без действий.

Тем временем глубинный пласт его сознания - возможно, генетический разум - трепетал от ужаса в ожидании неотвратимой встречи с амнионами. Опасность, которой он подвергал себя, превосходила по масштабам любой кошмар. Если амнионы, изучив его, достигнут поставленных целей, то человеческая раса окажется на грани гибели. Острый страх этой части ума грозил лишить его мужества. О Боже! Как было бы просто, если бы они с Вектором сдались врагам и приняли то, что их ожидало. По крайней мере, они примирились бы с отчаянием. А так…

Очевидно, Вектор чувствовал то же самое. Он по привычке шутил, однако его синие глаза потемнели от печали и страха.

– Я рад, что не остался один. Мне, конечно, хочется стать спасителем человечества, но я не думал, что это будет настолько страшно.

Он смущенно пожал плечами.

– Мне кажется, нам было бы легче, если бы мы просто сдались.

Дэйвис внимательно посмотрел на спутника.

– Надеюсь, ты этого не сделаешь?

Если Вектор откажется от борьбы, с Дэйвисом будет покончено. Он не справится с экипажем «Затишья» в одиночку.

Шейхид отвел взгляд в сторону и вяло ответил:

– Я полагаю, в героическом самопожертвовании есть что-то привлекательное. Приняв мученическую смерть, мы спасли бы Сака-Батор, станцию полиции и половину планеты. Мы вошли бы в легенды наших современников.

В его голосе появились сардонические нотки.

– Нам же предстоят метания и беготня, молитвы к Богу о выживании и бой, который мы не сможем выиграть. Вряд ли Энгусу удастся приостановить нашу казнь - даже при всем его желании. План Термопайла чертовски ненадежный. Он может развалиться из-за сотен мелочей.