Психическая атака из будущего. За Колчака и Каппеля!
Шрифт:
Чистые бабенки, господские, кожа нежная, беленькая, тронуть приятно. И блох от них не поймаешь, или дурную болезнь какую, к мужьям своим едут, с дитями зачастую. А вон и его Мария стоит — паренька своего на прогулку вывела, по голове гладит, рассказывает, поди, что дядя Иржи добрый, к тете их в Харбин везет.
А малец-то смекает уже, что он с его матушкой по ночам вытворяет, совершенно не стесняясь попутчиков, солдат и женщин. А чего стесняться-то — люди взрослые, понимают, что даром ничего не дается, и тем же заняты. Да и зачем время даром терять…
А японцы тем временем из вагонов высыпали —
Колер чуть поморщился — дисциплина у них смертный ужас, чуть что — головы рубят. А вот и два самурая чинно к станции идут, за мечи свои поганые вцепились крепко, не отнимешь. Поручику Навотны отвесили поклоны, как по их этике положено, потом о чем-то переговорили, судя по всему — о связи, раз поручик показал им на будку телеграфиста.
Из предпоследнего вагона вылезла еще пара узкоглазых, и резво пошли в сторону паровоза — вот только три первых японских вагона от Иржи закрывала серая громада бронепоезда. Шагали с какими-то тряпками в руках — без оружия же ведь, мало ли что у них в первом вагоне, может быть, кумирня или какая-нибудь другая молельня. В этом Иржи путался, буддисты японцы или еще кто…
Колер остановился, повернул голову на восток, стал прислушиваться — ему показалось, что с Байкала к станции идет еще один эшелон. Плохо будет, если это русские. Сегодня утром был получен приказ пана генерала. Так чехи называли Сырового, ибо у них был один настоящий генерал, в отличие от русских, у которых было великое множество всяких разных начальников — иной раз казалось, что на сотню солдат приходится чуть ли не с полсотни офицеров с генералом во главе.
Так вот, пан генерал настрого приказал заворачивать обратно всех русских. Если будет нужно, то без размышлений применять силу, для чего выслал на станцию бронепоезд и приказал остановить их эшелон в помощь. Всех русских, и особо — семеновцев, бронепоезда которых уже добрались до Порта Байкал. Впрочем, бронепоезд громко сказано — углярку со стенками из шпал никак бронепоездом не назовешь…
Беда в другом — пан генерал настрого приказал, что если с русскими будут японцы, то на конфликт не идти и силой не угрожать. И тут, как назло, узкоглазые прибыли. Но есть надежда, что приближающийся эшелон тоже японский, в Порт их два прибыло…
Иржи потер глаза рукавицей, ему показалось, что из-за поворота выползла бело-серая, в трещинах и изломах, длинная скала. Но в ту же секунду солдат сообразил, что это хорошо разрисованный вагон, и с ужасом осознал, что из торца вагона торчит орудийный ствол. Следом за вагоном показался закамуфлированный паровоз, испускающий черный дым из трубы…
Русские! Семеновцы! Колер лишь минуту назад вспомнил их, и они тут же свалились, как снег на голову. Иржи открыл было рот, чтобы поднять алярм, но крикнуть не успел…
От «Орлика» раздались несколько негромких взрывов, скорее — громких хлопков. И тут же из амбразур бронеплощадок стали выползать густые струи черного дыма. И буквально сразу началась стрельба, будто одновременно застучали два десятка
— Банзай! Тенно хейка банзай!!! — дикий вопль разнесся в звонком воздухе над станцией. Он раз уже слышал его год назад, когда в Забайкалье видел отчаянную атаку японской роты на красных…
Японцев было много, очень много — чешский эшелон атаковало не менее полусотни солдат. Но страшным было другое — следом за японцами из вагонов густо повалили солдаты в серых и белых полушубках с нашитыми малиновыми и желтыми погонами. Русские! Измена!!!
Иржи отвалился за валун, в ужасе отер мокрое лицо рукавом шинели — их обманули и подло напали. Самураи с семеновцами снюхались. Все ложь — с Байкала идут японские войска. А это значит…
Колер второй раз высунулся из-за камня — вдоль вагонов их длинного эшелона серыми многочисленными комьями лежали тела солдат его роты. И много черных курток экипажа бронепоезда. Они выскакивали из вагонов, и русские буквально косили их из пулеметов. Очень много ручных пулеметов, Иржи даже показалось, что ими был вооружен чуть ли не каждый третий из русских, а семеновцев было гораздо больше сотни.
Но страшным были не пулеметы — из последней японской теплушки затявкала макленка, выпуская снаряд за снарядом в третий от конца вагон чешского эшелона — от того полетели доски в разные стороны. И сразу грохнул взрыв — пушка бронепоезда выплюнула сгусток пламени, и ее снаряд разнес в клочья пятый вагон от начала…
Еще выстрел… И тут из-за поворота медленно выполз еще один разрисованный русский бронепоезд — от носового вагона отлетел яркий сгусток и большой клубок белого порохового дыма…
Иржи отпрянул от камня, немного отполз назад, встал и бросился бежать в распадок, миновав казачьи усадьбы и тот дом, где купил молоко. И с диким удивлением чех увидел, что прижимает к груди банку с молоком левой рукой. Отбросил ее в сторону — не до него, только бежать мешает. А в голове билась только одна мысль — их предали. Пушки знали куда стрелять — именно в этих вагонах были оборудованы пулеметные амбразуры…
Сжатая соснами узкая санная дорожка уходила в сопки. Где-то далеко от реки была русская деревенька со странным названием Марково. Верст двадцать, но, может быть, и меньше, Иржи толком не знал. Бежать туда? Но русские начнут преследовать, у них казаки, а те воюют конными. Он не уйдет! Свернуть в лес, ползти на сопки — им вслед будет легче идти по его следам.
У дороги стоял большой сарай, набитый под завязку сеном. Казаки не укладывали сено в стога, а забивали им сараи. И Колер решил там спрятаться, отчаянно бросился к широкой двери и замер — сверху в петли был накинут длинный заплот. Снять его и зайти? А казаки сразу заинтересуются, кто же это в сеннике спрятался. Иржи лихорадочно заметался вдоль стен — так и есть, одна доска сдвигается, и вторая рядом. Ага! Видно, сынок летом девку сюда таскает, любится, и хозяин не полезет — заплот же накинут на двери, и, значит, на сеновале никого нет…