Психоаналитик. Шкатулка Пандоры
Шрифт:
Никакого. А все равно раздражает. Бесцеремонное вторжение в приватность не может не раздражать.
8
Все врут, утверждает доктор Хаус.
Он прав. Как в целом, так и в частности. В частности, все пациенты врут психоаналитикам. Много или мало, но врут. Пытаются преподнести в качестве потока сознания домашние заготовки, утаивают факты, выдают желаемое за действительное… Почему? Зачем? Один пациент, пятидесятилетний пластический хирург, весьма, кстати, востребованный, на вопрос Михаила о мотивах, побуждающих столь беззастенчиво врать, нисколько не смутившись, ответил: «А
Пластического хирурга хватило на пять сеансов. Потом была срочная командировка, после нее — не менее срочная конференция, на смену конференции пришел грипп, а потом он просто перестал звонить. Большинство пациентов почему-то считают неприличным (или, может, обидным?) позвонить и сказать: «Дорогой Михаил Александрович, я более не нуждаюсь в ваших услугах. Всего хорошего, гудбай, оревуар, арриведерчи!». Нет, мы лучше так — придумаем две-три «уважительные» причины, а потом тихо пропадем, растворимся в эфире. Сколько раз сталкивался с этим явлением Михаил, столько раз и удивлялся, никак привыкнуть не мог. Ни договоров на какой-то срок не заключается, ни клятв не берется, ни расписки кровью не пишутся, наоборот — постоянно звучит: «Мы с вами работаем до тех пор, пока вам этого хочется», а все равно…
Михаил вспомнил одну из своих пациенток, бальзаковского возраста чиновницу от образования, дебелую даму с лицом цвета сырого мяса. Чиновница была не высокопоставленной, а так, серединка на половинку — главный специалист окружного управления. Семья — муж и двое дочерей, живущая отдельно мама. Вроде все путем, разве что только лишнего веса килограммов двадцать. Но это не большая проблема, многим нравятся кустодиевские красавицы, а женщина была миловидной, ухоженной и смотрелась эффектно. Обратилась она после долгих колебаний, потому что причина была весьма и весьма деликатной — сексуальная неудовлетворенность. Пациентка никак не могла удовлетворить свои сексуальные потребности. Проверялась у гинекологов и эндокринологов, те ничего не нашли, кто-то посоветовал обратиться к психологу.
— Вы не представляете, как мне тяжело, — жаловалась она. — Приходится пускаться во все тяжкие, но я же мать, жена, ответственный работник, я не могу, как моя соседка-художница, табунами мужиков в квартиру водить! Мне стыдно…
В неудовлетворенном отчаянии пациентка изменяла мужу с таксистами, курьерами, случайными знакомыми, посещала фитнес-клуб на другом конце Москвы и отдавалась любому желающему прямо в раздевалке. Фитнес-клуб, по ее признанию, был третьим по счету. Рано или поздно кто-то застигал ее с партнером в разгар любовных ласк, после чего клуб приходилось менять.
— Мне так стыдно, но я ничего не могу с собой поделать. Я живу в постоянном страхе. Вчера муж полез на антресоли за какой-то автомобильной запчастью, а у меня чуть сердце не остановилось со страху — вдруг он случайно заглянет в коробку с моими… игрушками! И ведь не было раньше ничего такого, это последние три года у меня внутри все взбесилось… Монахиней я никогда не была, женщина как женщина, любовников себе позволяла, не без этого, но такого, чтобы думать только о сексе… Я вам как на исповеди признаюсь — иногда на работе так подопрет, что приходится в кабинете запираться и по полчаса себя наглаживать!
Причину Михаил установил быстро — эмоциональная пустота, возникшая в результате отсутствия полноценного общения с недалеким, эмоционально холодным мужем и нарастающего отчуждения дочерей-погодков,
На решение проблемы ушло полгода, но вначале Михаилу пришлось нелегко. Уже на третьем сеансе пациентка рассказала ему, что он стал героем ее последнего эротического сна. Во всех подробностях. Одним лишь рассказом она не ограничилась, а предложила овладеть ею прямо здесь, на кушетке. Да еще и подвела под предложение некое обоснование, опиравшееся на тезис «лечи подобное подобным». Михаил попробовал отвлечь ее аналитическим толкованием сна, но это не помогло. Пришлось пуститься в длинные обстоятельные разъяснения, стараясь не оскорбить чувств пациентки, чтобы сохранить с ней доверительные отношения. Вроде бы подействовало, пациентка не вышла из анализа, непристойных предложений больше не делала, но на шестом или седьмом сеансе вдруг обвинила Михаила сразу в нескольких грехах.
— Вы шарлатан! — кричала она, брызгая слюной. — Вы ничего не умеете и ничего не можете! Вам бы только деньги из меня тянуть и всякие пикантные подробности, чтобы после моего ухода заниматься здесь онанизмом!
Онанизм убил Михаила наповал. Он не выдержал и рассмеялся.
— И еще смеетесь! — укорила пациентка. — Совести у вас нет! Тьфу!
Михаил не удивился, если бы ее слюна прожгла дыру в столешнице, но такого не произошло. Столешница устояла, так же как устояла дверь, которой хлопнули что есть силы. Скорый и бурный позитивный перенос сменился столь же скорым и столь же бурным негативным. Ситуация напоминала нынешнюю. Через два дня пациентка позвонила, извинилась и попросила возобновить сеансы.
«А все-таки это неправильно — вступать в отношения с пациентками, — принялся нашептывать внутренний голос, то есть Михаилово Сверх-Я. — В любом случае неправильно, при любых обстоятельствах. И никакой любви не бывает, есть только обостренная чувственность мужчины, оставшегося без регулярного секса на пороге кризиса среднего возраста. И с чего это создалось впечатление, что Анна — это тот человек, который может заткнуть дыру в твоей душе?»
«Которым можно заткнуть дыру в твоей душе» звучало бы правильнее.
Михаил в очередной раз перебрал мысленно доводы за и против, представляя их в виде белых и черных бусин, собранных в четки. Раз — белую передвинул, раз-два — две черные, раз — белую… Сегодня неизвестно почему Михаилу хотелось приводить доводы вперемежку, а не блоками. Настроение было такое… слегка рассеянное. Пообещав самому себе быть осторожным и не совершать неосмотрительных поступков (хватит уже и того, что успел натворить), Михаил приготовился к встрече.
Сегодня утром Тамара отменила сеанс, сославшись на недомогание (странно, но голос у нее при этом был обычным, даже с нотками бодрости), и Михаил пригласил на освободившееся место Анну. Заодно и подумал, что встречи с Анной лучше вообще перенести на конец рабочего дня, чтобы потом можно было не расставаться.