Психофильм русской революции
Шрифт:
Рабочий Савчук - многосемейный человек, худощавый, несколько изможденный, был суров, туп и отличался фанатизмом. Был нечист и на руку. В июне он выкинул довольно глупую попытку грабежа. Имея смутное понятие о порядках Государственного банка, который захватили большевики, но который продолжал работать со старыми чиновниками, он однажды пришел туда за получением 200 тысяч рублей «для чека», а потом довольно наивно заявил, что их не получил. Но старые чиновники банка делали свое дело осторожно, и Савчук был пойман с поличным. Чека и коммунисты, однако, это ему в вину не поставили, и Савчук до конца остался на службе в чека.
В конце мая положение Сорина сильно пошатнулось. Стала крепнуть большевистская власть. Сорина стал теснить Лацис, который терпеть не мог евреев. Сорин, как умный человек, сообразил, что ему выгоднее уехать, и ликвидировал свою деятельность с честью. Он организовал
На место Сорина председателем губчека был назначен Дехтеренко. Деятельность ГЧК вступила из «еврейской» фазы в «кровавую». Не надо думать, что число еврейских элементов в ней уменьшилось. Только фирма была удобнее. Дехтеренко был русский, и рабочие на Печерске получили подачку.
С этого момента выступает на сцену очень крупная фигура чекиста Валлер. Картина деятельности этого человека очень типична и для этого времени, и для самого учреждения чека.
Помощник присяжного поверенного из Кишинева, молдаванин, еще молодой человек, 32 лет, Михаил Бальфосов фигурировал под кличкой Валлера. И это характерно: какой-то сильный в грамоте чекист умудрился прочитать неразборчивую подпись «Бальфосов» как «Валлер», и тот этим псевдонимом и воспользовался. Он окончил Одесский университет и был единственным экземпляром чекиста с высшим образованием. Надо сказать, что вся история чека в значительной мере изложена мною на основании показаний Валлера, и подтвердились эти сведения всеми другими допрошенными свидетелями и чекистами. Валлер был очень умный человек и не всегда лгал, а истину обращал в свою пользу. Он презирал «большевистскую сволочь», но утверждал, что другого пути теперь нет. И он верно схватывал положение и верно оценил силу добровольцев и контрреволюционеров.
Думается мне, что это он снят в группе между Максимовым (№ 3) и Михайловым (№ 4). Но снимок не слишком похож на знакомый мне оригинал. Во всяком случае, есть много общего. Валлер, назвав мне всех членов группы, себя не опознал.
На войне Валлер был прапорщиком запаса. Потом попал в гетманские войска офицером. Судьба смешала карты, и Валлер сделался чекистом. Как это произошло, понять не так легко. Валлер умышленно путает свое прошлое и дает ему выгодную окраску. Хитрый, без всякой морали и стойких убеждений, находчивый, он жонглирует людьми, как пешками. Низкого роста, коренастый, приземистый, с молдаванским типом лица, с большими усами, он прикрывал свое выразительное лицо темными очками. Говорил умно, хорошо. Выслушивал мнения противников и часто театрально позировал. Много говорил и на все смотрел с цинизмом. Правильно оценивал как большевиков, так и добровольцев. По существу, он не был большевиком и тем менее коммунистом. Он характеризовал чекистов как «мерзавцев». Дал обширные, осторожные и умные показания, в которых путал факты и события так, как это ему было выгодно. Система его защиты была необыкновенно цельная. Чувствовалось, что имеешь дело с хорошим юристом-практиком, знакомым с психологией следователей и судей. Он на суде призывал добровольцев не идти против большевиков, которых они все равно не победят, а идти с ними, чтобы заставить их эволюционировать. Попал он в чека еще в феврале, в первые дни ее возникновения; он шел на это потому, что там был будто бы его двоюродный брат Ордынский-Баратынский как следователь. Это оказалось враньем: Баратынский, которого я исследовал, и не думал быть Валлеру братом. Последний - убогая личность психопатического типа. Лгал Валлер и о том, что он поступил в чека для того, чтобы спасать людей. Вся его деятельность есть сплошная и беспощадная гибель людей, против которых он не мог иметь ни личной, ни социальной злобы. Я думаю, что Валлер поступил в чека, физиономия которой тогда еще не была выявлена, просто из выгоды, как личный карьерист, без всякой идеи и цели. В чека его долгое время держали в черном теле, да в последнее время, жаловался мне Валлер, коммунисты считали его чужим. Понемногу Валлер увлекся своим делом и в дальнейшем участвовал во всех кровавых преступлениях чека.
В первое время он кое-кому оказывал мелкие протекции и услуги в чека и впоследствии пользовался этим в своей защите. Он скоро усвоил себе метод «страховки».
В мае он был назначен заведующим юридическим отделом и таким образом попал в члены коллегии, устанавливавшей смертные приговоры. Ему были подчинены следователи. Он задумал провести ряд усовершенствований, написал несколько инструкций, думая ввести порядок в дело допроса, и ввел ряд формальностей. Ввел даже дежурства следователей. Валлер и сам не отрицает,
Флоринский. Пахромович, которого я также допрашивал, был элегантный, пронырливый честолюбец, с начала революции взявший демагогический курс и увлекший за собой студенчество. Он раньше был прилежный и хороший студент и давно обратил на себя внимание профессора Флоринского. Эгоцентризм и честолюбие побудили Пахромовича искать популярности, и он добился высшего поста председателя объединенных студенческих организаций. Он также не был идейным коммунистом. Мицкун, как человек умный и проницательный, наметил его в чекисты. «Должны были идти туда идейные и лучшие студенты».
И Пахромовичу пришлось перейти от слов к делу. В данных мне показаниях Пахромович говорил, что он ужаснулся, когда вместе с товарищами очутился в чека. Действительность предстала совсем в другом свете, чем революционные мечты, и студенты стали всеми правдами и неправдами стремиться уйти оттуда. Однако это было не так легко. Валлер здесь выгораживает себя и путает. Пахромович говорил, что он думал о «спасении» жертв чека. Оба эти крупные чекисты аттестуют чека как место гнусное и страшное и вовсе не пытаются оправдать ее деятельность. Им трудно было объяснить свое участие в этом деле. Оба были чужды разгульных оргий Сорина и в тесное общение с верхами чека не входили. Тем более интересен диалог этих лиц. Валлер говорил, что он придает участию студентов в чека большое значение. Они лучше сумеют разобраться в виновности, чем безграмотные рабочие Арсенала. Когда же студенты - к их чести - сбежали из чека, Валлер с пафосом говорил: «Ну что же! Я хотел упорядочить дело, а если лучшие интеллигентные люди не идут в следователи, придется набрать из рабочих». Он забывал, что бойня, как ее ни упорядочивай и сколько ни вводи в нее гуманности... все же останется бойней. В чека и раньше было несколько студентов-евреев.
Валлер, как заведующий юридическим отделом, держал в своих руках ключ красного террора. Если он даже не одобрял его, он ничего не мог сделать, чтобы смягчить его, ибо революционная машина давила жизнь во всех ее формах и не знала милости. Вместе с Савчуком он должен быль поставить на убой определенное число людей и сделать отбор: спасая одних, он губил других. Нигде не видно смягчающего влияния этой личности на деятельность чека. При своих посещениях тюрем Валлер нагонял на заключенных трепет своими угрозами и парадировал там, как настоящий большевик. Валлеру были поручены такие ответственные дела, как разбор ритуальной литературы, отобранной у Розмитальского. Это очень характерно: чекисты, несмотря на свой еврейский фанатизм, были слишком безграмотны и поручили разобраться в этом материале христианину.
С отъездом Сорина этот материал остался забытым. Валлеру будто бы Сорин поручил подготовить арест 26 священников. Он не успел выполнить этого не по своей вине, а потому, что к этому времени назрели антисемитические течения среди рабочих на Печерске.
Вначале в чека набирался всякий сброд. Но к лету пошла чистка, и стали требовать, чтобы членами коллегии были только партийные коммунисты. Валлер утверждает, что он не был ни членом ЦИК, ни членом коллегии чека. Это ложь. По своей должности заведующего юридическим отделом, а впоследствии «наркомюста», он был членом коллегии и подписывал все смертные приговоры, что и установила Комиссия.
В дальнейшем исследовании дела Валлера раскрылось очень интересное сплетение интриг и нитей, которые опутывают лиц из высших слоев старого русского общества и связывают их с чекистами и деятелями революции. В этом деле промелькнула личность светлейшей княгини Витгенштейн, сестры известного кадета Н-ва. Во время войны она, по показаниям Валлера и барона П., служила в контрразведке. Во время Петлюры она была замешана в каком-то шпионаже. Достоверно известно, что она имела аудиенцию у Раковского и вела с ним какие-то дела. Раковский был у нее с визитом, и ему очень льстило, что он говорил со светлейшей княгиней на чистом французском языке. Говорили даже, что Раковский привез ей цветы. Эта женщина путалась в политические и революционные интриги из-за денег. А она была дочь министра Императорской России времен Александра II.