Психоисторический кризис
Шрифт:
Эрона охватил страх. Неужели он теперь просто животное с неуправляемыми рефлексами? Даже ментальная техника Зеноли, которая прежде всегда приходила на помощь, бесполезна при нарушенном балансе биомозг/пам. Так что же — и самому себе нельзя больше доверять?! Обдумывая свою авантюру, Эрон готовился к любым последствиям, но то, что случилось, далеко превосходило даже самые худшие опасения. Становиться неуправляемым животным никак не входило в его планы.
Планы! Вспышка радости при мысли о затевавшихся грандиозных проектах опять чуть не вывела сознание из равновесия. Но в чем они заключались, эти планы? И опять пустота… В отчаянии он оглянулся — и тут только заметил капсулу послания. Эрон застыл на месте: оно предвещало опасность! Приказ из полиции? Нет, не может быть — всемогущая полиция, имевшая в своем распоряжении расчеты
С любопытством он вытащил миниатюрную сферу из ниши. Она не раскрылась бы, будь на его месте любой другой из триллиона обитателей Светлого Разума, послание предназначалось только для него — Эрона Оузы. Тонкая лента выстрелила из капсулы, развернувшись, и начала на глазах распадаться. Послание было кратким:
Обратитесь к мастеру Ригону из «Веселого бистро» в секторе Калимона, AQ-87345, уровень 78, галерея Ароматов. Я уже сказал ему, что Вам нужно. У меня серьезные проблемы и возможно, что больше я ничем не смогу помочь.
Доброжелатель.
Лента и капсула превратились в пыль. Эрону даже не понадобилось запоминать адрес — он откуда-то уже был ему известен. Имя Ригон также было смутно знакомо. Друг? Или просто еще один призрак из снов? Он кое-что помнил и про «Веселое бистро»: это был любимый притон юных повес из Братства и одновременно полулегальный черный рынок, где они доставали нелегальные расширения для памов. Бывал ли он там сам в прежние времена? Вполне мог бывать…
XXII
ОЧАРОВАННЫЙ ИСТОРИЕЙ
ГОД 14791-й
После смерти императора [Цезаря-Августа] в сенате было оглашено его завещание, в котором он рекомендовал своим наследникам удерживать Империю внутри границ, установленных навечно самой природой: побережья Атлантики на западе, Рейна и Дуная на севере, Евфрата на востоке и песков Аравии и Северной Африки на юге.
К счастью… его призыв к умеренности… обрел поддержку в страхе и пороках его ближайших преемников. Всецело поглощенные погоней за удовольствиями или безудержным тиранством, первые цезари редко появлялись в армии или в провинциях, но в то же время отнюдь не желали уступать триумф и лавры тем, кто проявлял доблесть на поле боя вместо них. Воинская слава подданных рассматривалась как дерзкое присвоение императорской прерогативы, и римские генералы привыкли видеть свой долг и интерес лишь в том, чтобы защищать доверенный им участок границы, не помышляя о дальних походах, которые могли оказаться не менее опасными для их карьеры, чем для побежденных варваров… Германик, Светоний Павлин и Агрикола были остановлены и отозваны в самом разгаре своих победных кампаний. Корбуло был казнен.
Из затеи с памом ничего не вышло, и это отрезвило Эрона, заставив о многом задуматься. Первый этап путешествия с Ньюхадры на Дальний должен был закончиться на древней Севинне, одной из первых колонизированных планет в этой области Галактики. Во время полета Эрон держался особняком, внезапно осознав, что очень скоро лишится постоянного присмотра наставника. Он хотел привыкнуть принимать решения сам — пока еще имел возможность в случае чего спрятаться за широкую спину Мурека. Качество пама занимало его все меньше и меньше — так утопающий перестает цепляться за ненадежный обломок мачты и пытается плыть сам. От Немии он старался держаться подальше, хотя и не смог не засыпать ее вопросами о странном звездном Яйце, которое совершенно очаровало его. От своего наставника Эрон все больше отдалялся.
Он вдруг понял, что абсолютно равнодушен к звездному небу, и без всякого интереса проходил мимо бортового телескопа, который еще совсем недавно казался ему таким чудом. Что интересного в звездах? Увидеть одну — все равно что увидеть все! Вдобавок ко всему, глатимовская сборная бригада навигаторов и специалистов по метеоритам постоянно потешалась над мальчиком. Один раз, во время какой-то поломки, когда он предложил свою помощь, они послали его за наноманипулятором для левой руки. Сам виноват — нечего
Эрон все чаще уединялся у резервной информационной панели, с трудом помещавшейся в крошечном служебном помещении возле библиотечных контейнеров (он случайно наткнулся на нее, когда искал тот самый злосчастный наноманипулятор). Но даже в этом тайном логове звезды продолжали преследовать его. Память корабля была переполнена информацией о миллионах планетных систем — впечатление такое, что это полицейский архив, куда занесены данные о каждом потенциальном преступнике-астероиде. Особо были отмечены планеты-гиганты, которые норовили притянуть к себе весь пролетавший мусор и затем рассеивали его как попало во все стороны. Однако, помимо всевозможной небесной механики, в архивах накопилось множество сведений об истории районов космоса, через которые они пролетали: описание картографических экспедиций, подробности политических кризисов и потрясений, вызванных космическими катастрофами типа взрывов сверхновых и столкновений с космическими телами, а также разная сопутствующая информация. Имелась там и масса личных файлов, которые люди Глатима сбрасывали в архив в течение многих лет, а потом, как правило, забывали стереть.
Эрон попробовал отыскать что-нибудь о Севиннском Архипелаге — их первом месте назначения. Самым интересным оказалось художественное описание мятежа, случившегося в начале Междуцарствия, когда один из самых алчных вице-королей Севинны задумал немыслимое — провозгласить независимость своего домена от Империи. История была написана всего несколькими годами позже самого события, ныне давно забытого, и велась от лица молодого солдата из благородной семьи, еще верного старым ценностям и не подозревающего, как, впрочем, и сам автор, о великом смысле происходящих на его глазах событий.
Эрону в первый раз попалось историческое сочинение, лишенное современных толкований и психоисторических экскурсов, и он пришел от него в полный восторг. Все там было странным, даже музыкальное сопровождение — примитивно-торжественное, тревожащее душу, но со столь наивным текстом, что мальчик, был просто озадачен. Он скачал роман к себе в пам и долго перечитывал его вечерами, лежа на койке и сопровождая живыми иллюстрациями. Особенно хороши были бурные постельные сцены и кровавые битвы, где сильные мужчины не боялись пускать в ход бластеры!
Вице-король Маг (историческая фигура) метил на трон Империи. По версии автора (вполне логичной), он считал, что недавно коронованный мальчик-император еще слишком слаб, чтобы достойно ответить на сепаратистское выступление так далеко от столицы. Ведь еще за сто лет до этого таким же образом был потерян Перламутровый пояс! Бесхребетная династия… Империи требовался приток свежей крови, и его был способен обеспечить только он, Маг! Однако тяготы военных приготовлений неожиданно вызывали восстание подданных Севинны. По роману во главе его стоял вымышленный положительный герой, объединивший вокруг себя тех севиннцев, которые готовы были подтвердить свою верность Империи. Однако в тот момент, когда восставшие во главе с героем повествования выметали с планеты последние остатки гвардии Мага, мальчик-император решил наконец ответить на беспорядки и выслал в Архипелаг карательную армаду во главе с безжалостным адмиралом, имевшим задание захватить мятежного вице-короля. На планету высадились полчища солдат, затем началась резня и всеобщее разграбление. Таким образом проимперское восстание севиннцев было жестоко подавлено самой Империей (исторический факт). Дело в том, что и сам адмирал, подобно своему тщеславному предшественнику, строил довольно далеко идущие планы. Расплачиваться за все пришлось несчастному населению Севинны. В разгар кровопролития герой романа предпринял попытку убить нового вице-короля, и, потерпев неудачу, решил отомстить, на сей раз выбрав в качестве жертвы молодого императора-тирана, пославшего карательный флот. После захватывающих приключений мститель проникал в самое сердце Империи — на Светлый Разум — и убивал мальчика-императора. В последней мелодраматической сцене герой-убийца и умирающий император заключали друг друга в объятия и каялись во взаимных грехах, а подоспевшие, хотя и слишком поздно, гвардейцы ставили точку в этой кровавой драме, превращая героя в кучку пепла.