Психолог для дракона

Елисеева Валентина

— Скажем так: относительно этого вопроса я нашла доказательства, которые сочла убедительными, — чопорно ответила Лера, усаживаясь напротив клиента.

— Эриас говорит, что вы не поленились прочитать все наши мифы, свод законов и даже его записки о последней войне. Вы удивительно трудолюбивы, — сказал Гленвиар, но его тон не выражал того одобрения, что прозвучало на словах.

— У меня нет привычки отлынивать от дел и взятых на себя обязательств, так же как нет привычки лгать своим клиентам, что мы уже обсуждали на прошлой встрече. Гленвиар, скажу

прямо: безусловные рефлексы искоренить вряд ли возможно. Придется думать, каким образом общаться, чтобы не пробуждать эти рефлексы, а уж если они сработали — как нейтрализовать последствия.

— Будете учить меня правильно вести себя в обществе? — поднял идеально ровные брови Золотой Дракон. — Я уже взрослый мальчик, давно привык сдерживаться и редко срываюсь, но ваши методы вести диалог сильно раздражают, знаете ли. Вы умудряетесь пробудить во мне все самое скверное, что заложено природой.

— Это нормально, — кивнула Лера.

— Нормально?!

— Я не могу не пробуждать ваших эмоций. Мы говорим о жизненно важных для вас проблемах, о которых НИКТО не может говорить равнодушно и спокойно.

— Об этих проблемах не слишком приятно говорить.

— Я предупреждала, что просто не будет. Я вынуждена раздражать и даже бесить вас, Гленвиар, так что крепко помните о том, что это нормально, запланировано и является рабочим моментом.

— Мое воздействие на вас вы тоже готовы считать «рабочим моментом»? — язвительно спросил дракон. — А как же «я ненавижу вас», «вы совершаете психологическое насилие»?

Лера помедлила с ответом. Потом весомо сказала, открыто смотря в нечеловеческие золотистые глаза:

— Я признаю, что вы не способны контролировать гипнотическое воздействие на меня, а следовательно, не можете в полной мере нести за него ответственность. Даже в моем мире состояние аффекта является серьезным смягчающим обстоятельством при определении степени виновности человека. Если же доказано, что человек невменяем, то он полностью освобождается от ответственности за свои действия. Я заранее прощаю вам ваши срывы, и впредь они не будут вызывать во мне ненависти к вам. Оговорюсь: я готова терпеть лишь те поступки, что действительно совершаются как безусловные рефлексы, но если вы вновь попробуете задать постгипнотическую установку вроде целования ваших сапог — я буду в ярости.

Гленвиар смотрел на нее, не отрываясь. Тонкие крылья ровного носа трепетали, видимо стремясь уловить неприятный аромат лжи, которой не было в словах Леры.

— Вы не будете держать на меня зла за мои неконтролируемые ментальные нападения на вас? — членораздельно и медленно проговорил Гленвиар.

— Не буду, — подтвердила Лера. — Невозможно требовать контроля бессознательного, как невозможно запретить глазам моргать, а сердцу — биться в груди.

Между ними повисло молчание. Тишина не была томительной, нервной или обвиняющей, скорее — примирительной и… ошеломленной. По золотым прядям в волосах Гленвиара проскочили яркие искорки и словно зависли в его янтарных глазах.

— За сто лет я часто слышал подобные

заверения, но могу по пальцам одной руки сосчитать тех, кто произносил такие слова искренне, — в конце концов проговорил дракон. — Не верю, что вам удастся сделать меня счастливым, но никогда не пожалею о вашем визите в мой дворец, Лера.

— Спасибо, — чувствуя себя польщенной, ответила Лера. — К слову, давно хотела спросить: если вы заранее уверены в провале моей миссии, то почему вообще согласились на подобный эксперимент? Это же была идея Эриаса, верно?

— Да, это главный советник решил найти решение проблемы моего счастья в другом мире. Он слишком долго наблюдал за чужими мирами и приобрел массу странных завиральных идей.

— Почему вы не обрубили на корню его инициативу? Не запретили ему тратить магию, рыская по мирам в поиске «специалистов по счастью»? Почему вы просто не отказались участвовать в его затее?

— Три десятка лет тому назад Эриас заслонил меня на поле боя, когда я был сильно ранен, он всю жизнь был искренне предан мне и интересам моей страны, он многократно вытаскивал меня из опасных ситуаций. Я никак не мог просто отмахнуться от его предложения, — пожал широкими плечами Гленвиар, говоря об очевидных для него вещах.

«Не только Эриас предан своему повелителю, — думала Лера, ощущая тепло на сердце, — дракон платит ему тем же. Собственно, здесь стоит вести речь не о преданности, а о настоящей мужской дружбе, когда ни одна просьба товарища не может считаться не заслуживающей внимания. И никакие рефлексы и инстинкты этой дружбе не мешают: почему-то я уверена, что Эриасу доводилось злить дракона не реже, чем мне. И Селиану тоже, хоть полководцу легче ужиться с драконом — в среде военных также приняты строгая иерархия, соподчинение и беспрекословное повиновение начальству».

— К тем людям, которых вы можете пересчитать по пальцам одной руки, относятся Эриас и Селиан, верно? — уточнила она.

— Да, безусловно. Это имеет отношение к моему счастью? — Ровные брови снова взлетели вверх.

Лера тихо рассмеялась:

— Нет, это имеет отношение только к моему неуместному любопытству. Извините.

Дракон хмыкнул. Чеканные черты его лица заметно смягчились.

— Вы никак не сойдете за юношу, когда смеетесь, — сказал он.

Лера подавила вздох и качнула головой:

— Увы, в нашей ситуации слишком мало поводов для веселья. Вы правы: времени у нас немного, надо работать, а не развлекаться. Давайте сегодня потратим наш час на то, чтобы досконально разобраться в процессе пробуждения ваших рефлексов. Попробуем поочередно ответить на ключевые вопросы. Что пробуждает ваши драконьи инстинкты? Вы ощущаете приближение неподконтрольной «бури»? В какой момент ваше сознание полностью отключается? Насколько трудно контролировать себя после того, как очнулись?

Лера листала блокнот, на каждой странице которого был записан один из озвученных вопросов, и готовилась записывать ответы клиента. Клиент молчал, и она вскинула голову, настойчиво повторяя: