ПСС, т. 10. Стерильно чистые убийства
Шрифт:
— Шестьдесят пять по последней переписи, — буркнул я. — Мой совет: не суйтесь в это дело, Габриель, в противном случае вы рискуете навсегда остаться в Пайн-Сити.
— Гейб! — жалобно заскулила Джорджи. — Мне совершенно необходимо немедленно чего-нибудь выпить… Я еще никогда не испытывала такой жажды!
— Заткнись, — рассеянно бросил он. — Ты мне угрожаешь, коп?
— Я никогда никому не угрожаю, Габриель, — с расстановкой произнес я. — Это, скорее, предостережение цыганки. Ваш брат был убит в округе Пайн-Сити, поэтому выяснение
— Тогда разыщите типа, который это сделал, коп! — свирепо воскликнул он. — И разыщите быстро! Иначе здесь будет укорочено много носов, включая ваш собственный.
— Пошли, Гейб! — Джорджи дернула его за рукав пиджака. — Если я не смогу немедленно чего-то выпить, я сойду с ума… Сидеть здесь ничего не делая — это выше моих сил…
Раздался резкий звук, напоминающий выстрел: это он ударил ее по губам тыльной стороной руки. Но она продолжала сидеть с остекленевшими глазами, не издавая ни звука, хотя у нее из разбитой губы побежала на подбородок струйка крови.
— А теперь ты должна кое-что зарубить себе на носу, — злобно прошипел он. — Изволь держать язык за зубами, когда я занят. Если ты посмеешь снова приставать ко мне со своими дурацкими просьбами, тебе попадет куда сильнее.
— Вылезайте к чертовой матери из машины, Габриель! — приказал я. — Меня тошнит от одного взгляда на вашу рожу!
— Что-то ты стал сильно заноситься, коп! — Он презрительно сплюнул в сторону. — Может быть, стоит проверить, из какого теста ты сделан?
Однако он распахнул дверцу машины и вылез на тротуар, затем снова сунул голову внутрь, ухватился пятерней за ворот черного атласного платья Джорджи и вытащил ее рывком наружу, будто пробку из бутылки.
Слепой продвинулся вдоль сиденья, ловко орудуя белой тростью, чтобы нащупать сначала раскрытую дверцу, а потом и тротуар.
— Это было исключительно интересное утро, лейтенант. Исключительно интересное!
Его вкрадчивый интеллигентный голос подействовал на мои барабанные перепонки как успокоительное средство.
— Надеюсь, мы встретимся снова. Я нахожу вас, лейтенант, весьма загадочной личностью.
— Благодарю, Эд, — вежливо ответил я.
Он почти выбрался из машины, но тут, очевидно, внезапно вспомнил о чем-то важном. Его блестящая лысина, обрамленная венчиком седеющих волос, торчащих в стороны наподобие колючек кактуса, снова сунулась в машину. И его лицо оказалось слишком близко от моего, чтобы незрячие глаза не произвели на меня неприятного впечатления.
— Вы должны извинить меня, лейтенант, — заговорил он с безмятежной улыбкой. — Из-за всей этой суматохи я так и не нашел возможности представиться вам. Я — Эдвард Дюпрэ.
— Ну что же, благодарю вас за помощь сегодня утром, мистер Дюпрэ, — ответил я предельно вежливо, удивляясь про себя, чего ради он вздумал формально представиться. Человек якшается с Габриелем Мартинелли и в то же время стремится вести вежливые дружеские беседы с копом…
Его голова снова исчезла из машины, дверца захлопнулась. И стало слышно, как его трость ритмично постукивает по направлению ко входу в отель, я же тотчас отъехал от тротуара.
Прошло не менее пяти минут, прежде чем какая-то плотина в моей голове прорвалась вторично за этот день.
Шериф Лейверс, подумал я, будет сам не свой из-за этой истории.
Я остановился по дороге у закусочной, чтобы пропустить стаканчик и проглотить отбивную до появления в офисе, потому что, подобно Джорджи, я почувствовал в этом острую необходимость. Мне, конечно, повезло гораздо больше, нежели ей: никто не дал зуботычину за разгулявшийся аппетит.
Когда я вошел в офис шерифа, Аннабел Джексон посмотрела на меня широко раскрытыми глазами и вроде бы даже затаила дыхание.
— С вами все в порядке, Эл? — спросила она приглушенным голосом, садясь в кресло.
— Конечно. А что со мной могло случиться?
— Эти жуткие люди, — пробормотала она едва слышно, — и свихнувшийся служащий морга…
Глубокий вдох натянул ее белоснежную блузку, как гордый парус на яхте.
— Я слушала под дверью, пока вы разговаривали с ними в кабинете шерифа, — быстро-быстро затараторила она. — Вы были неподражаемы, Эл. Просто неподражаемы!
— Неужели? — осторожно осведомился я.
— Как вы справились с этим жутким типом Мартинелли! — Она вздохнула еще глубже, и я бы сказал, что ее блузка оказалась в зоне пассатов. — Честное слово, я подумала, что вы намерены его пристрелить, ну и хотела было поприветствовать ваш поступок.
Я подозрительно посмотрел на нее, затем перегнулся через стол и принюхался. Если она и выпила, то только водки, потому что я не почувствовал ни малейшего запаха коньяка. Оставалась единственная возможность проверить правильность моих предположений.
— Аннабел, золотко, — нежно заговорил я. — Поднимитесь на минутку!
— Пожалуйста.
Она встала и одарила меня таким взглядом, который почему-то напомнил мне тающее мороженое.
— Повернитесь!
Она послушно повернулась.
— Вы уронили на пол резинку, — сообщил я.
Она наклонилась, чтобы поднять несуществующую резинку, потом прыснула со смеху, снова повернувшись ко мне. Ее бледные щеки слегка порозовели, она скромно опустила глазки.
— Ох, Эл! Вы неисправимы!
— И это все, что вы хотите сказать?
Она упорно смотрела себе на ноги.
— Ну, вы не можете ждать от воспитанной девушки-южанки, чтобы та сказала, что ей это нравится, не так ли, дорогой?
— И вас не подмывает схватить свою стальную линейку и проломить мне голову? Ничего подобного вы не испытываете?
— Такие девушки, как я, воспитаны в духе почитания настоящих героев, дорогой! — пробормотала она.
— Что вы делаете сегодня вечером, Аннабел? — спросил я нарочито равнодушно.