ПСС
Шрифт:
Сколько их, знаешь ли Миллер?
И эта нефть никогда
Не была бы добыта,
Кабы не героизм труда
И не героизм быта.
Не зря облазал я ползком
Тюменский север бесконечный,
Закусывая сахарком
Лосьон зеленый «Огуречный».
Не зря я грелся у огня,
Гнул лом об ледяные недра.
И Катерпиллер на меня
Валил реликтовые кедры.
От юности
От тех годов восьмидесятых,
А , что Америке дал Бог?
Машинку доллары печатать?
Страна живет и богатеет
На радость мне, ему, тебе,
А так же нескольким евреям
И офицерам ФСБ.
Сияют в Москве кабаки
За тучи цепляются здания
А я ухожу от тоски
В безбрежные воспоминания.
Пришла одинокая старость
И скелет, обтянутый кожей,
Как нам труба досталась,
Хочу рассказать молодежи.
Обнищавший, больной
Выпью стакан портвейна,
И снова передо мной
Встанет страна Тюмения.
В сугробах по грудь Надым
Сопки маячат Харпские
Столбом поднимается дым
Горит гараж в Нижневартовске.
Как я тебя люблю
Север Тюменской области,
Где сгубил во хмелю.
Я свою буйну молодость.
Про нефтяное Приобье
Вижу страшные сны я,
Где я отдал здоровье
За богатство России.
Вот подходит к финалу
Видно, моя борьба,
Жизнь меня доканала,
Дело мое - труба.
Сплю я кошмарным сном,
Зубы скрипят от боли.
Мне Роснефть и Газпром
Дали б премию, что ли?
Посвящается Всемирному дню поэзии 21 марта
(Из цикла "Стихи о современной русской поэзии")
Над Москвою ранняя весна.
Между луж иду я как по лезвию.
Сколько же оттаяло говна
И, еще, Всемирный День Поэзии.
Весеннее литературное
Евг. Лесину.
Куда катится страна?
Вопрошать я не устану.
Немзер против Кузьмина,
Кушнер против Гандельсмана.
Принял я холодный душ
Мне не естся и не спится
Инженеры наших душ
Бьют друг друга прямо в лица.
Пью портвейн и анальгин
Чип и Дейл спешат на помощь
Немзер-гад,-сказал Кузьмин
Тот в ответ,-Кузьмин-гаденыш.
Как нам жить простым Иванам?
И в какой нам верит суд?
Если Кушнер с Гандельсманом
Друг на друге пейсы рвут.
Все смешалось в этом танце
И летят, задрав подол,
И британцы, и спартанцы,
И киргизец, и хохол.
Кто Иран бомбить готов,
Кто готов устроить гари
Из ментов-еретиков
В отдаленном Сыктывкаре.
Не могу я ни хрена
Разобраться без стакана
Ющенко за Кузьмина?
Рада против Гандельсмана?
Я простой фабричный парень
Алкоголь в моей крови
А меня тут вдруг позвали
На программу REN-TV.
В этом ужасе спасенье
Вижу только я одно
Обострение весеннее
К лету кончится должно.
В понедельник в газете - в пятницу в интернете…
Давно отвыкли от сюрпризов мы,
Сыны трудящегося класса,
Уж двадцать лет как в телевизоре
Одни евреи с пидарасами.
На свете нет печальней повести,
Меня несчастней нет создания,
Но, давеча, смотрел я новости
И содрогнулось мироздание.
Идет начальственная оргия,
Блестят лоснящиеся лица,
Все бюрократы толстомордые
Сплошь проходимцы и мздоимцы.
Сидели важно, как бароны,
Дремали и жевали тихо.
И, вдруг, прорвалась к микрофону
Простая русская ткачиха.
Скорее в «Скорую» звоните,
Вся голова моя в тумане,
Я двадцать лет ткачих не видел
На вашем «голубом» экране.
Как шемаханская царевна
Или как горьковская «Мать»,
Она о самом сокровенном
В лицо отважилась сказать.
О чем мечтали миллионы,
О чем журчали водопады,
О чем в ночи шептались клены
И Кельна дымные громады.
Сказать о том, что всей страною
Хранилось бережно в груди-
Не уходи! Побудь со мною!
Не уходи, не уходи..
Меня вы свяжете, как психа,
Но не понять вам ни хуя
Раз на экране вновь ткачиха -
Вернулась молодость моя!
НеЗНАКомка.
Сам воздух над ночными клубами
Билингвами и Пирогами
Пропах насквозь словами грубыми
Дешевой водкой и стихами.
Пройдя сквозь металлоискатели
Сквозь дресс-контроли и фейс-коды
Здесь до утра стихослагатели
Вино глотают словно воду.
Сидит здесь тесная компания
Звенят стаканчики пустые