Псы господни

Афанасьев Александр

Еще один признак, что что-то не то, – это когда верхняя одежда сидит как-то косо, это просто надо уметь видеть. Что оружие, что граната или самодельная бомба отличаются изрядным весом при небольших размерах, а гражданская одежда под них не предусмотрена. Если вы положите осколочную гранату в карман куртки, он, несомненно, будет отвисать, нижний край куртки будет чуть перекошен, и опытный человек это увидит и сделает для себя выводы. Тут этого не было, ничего тяжелого в карманах, но это мою подозрительность не успокоило – были и другие признаки.

Второй признак – жесткая, скованная походка, возможно, походка человека, несущего тяжесть, причем самой тяжести в руках нет. Тут все зависит от того, чем вооружен террорист. Если это шахид, то есть террорист-смертник, то такая походка бывает не всегда. Пояс шахида плотно прилегает к телу; если раньше зарядная батарея и сама подрывная машинка весили до пяти килограммов, то современные детонаторы отзываются на звонок мобильного телефона, а для подрыва некоторых достаточно даже батарейки из наручных часов. Мы имели дело с ублюдком, который, зная, что работают генераторы помех, замаскировал провод от

детонатора к бомбе под провод от плейера к наушникам – на самом деле провод шел к поясу, а в плеере, который мог даже играть музыку, находились и батарейки, и исполнительный механизм бомбы. Но вот если террорист вооружен гранатой, самодельной бомбой, короткоствольным автоматом или обрезом – такая походка может быть. Такая походка может быть и от употребления наркотиков перед террористическим актом, и от недосыпа: террористы обычно всю ночь молятся перед террористическим актом, взывая к Аллаху, чтобы он пустил их в рай после злодеяния, ими совершенного. Человек, которого я видел, стоял на месте, и я не мог сказать, какая у него походка.

Признак три: несоответствующее обстановке нервное поведение. Как я уже говорил, обычным для террориста является употребление перед террористическим актом наркотических веществ. Подходят далеко не всякие: например, марихуана вызывает беспричинную веселость и снижает координацию движений, героин и кокаин могут привести к тому, что человек просто упадет или будет вести себя столь неадекватно, что его сразу вычислят. Коммунистические террористы использовали смесь небольшого количества кокаина со спиртом, кокаин использовался как возбудитель, спирт давал приятную расслабленность, но это опять-таки сказывалось на координации: находясь «под градусом», террорист не мог нормально, точно стрелять. На Востоке пить спирт – это харам, да и достать его намного сложнее, чем в России. Используется обычно либо кат, легкий наркотик, произрастающий в основном в Йемене и имеющий распространение по всему арабскому полуострову и северу Африки, и опийная жвачка. Эти наркотики слабые; кат, например, жуют многие сельскохозяйственные рабочие – и ничего, он не вызывает сильной наркозависимости, но в то же время он успокаивает и придает силы – вернее, это тебе кажется, что он придает тебе силы. Что же касается опийной жвачки – она не так сильна, как опий, переработанный в героин, и даже как опий, который курят через трубки, но тоже и сил придает, и успокаивает. Эти наркотики распространены и стоят не так дорого, достать их не составляет никаких проблем. Используя эти наркотики, можно быть уверенным, что шахид не кинется наутек в последнюю минуту, не осознает, что он творит. При подрыве шахида обычно так опознают самого террориста: оторванная голова остается на удивление целой, хотя и отброшенной от места подрыва, если за щекой листья кат или опийная жвачка – дальше и проверять нечего.

Этот признак знали жандармы, полицейские и казачьи чины еще до того, как мы в полный рост столкнулись с проблемой современного исламского шахидизма. В начале века страну сотрясал террор, Россия лишилась стольких государственных и политических деятелей, военных, патриотов России и верных слуг престола, что жуть берет. Еще большая жуть берет, когда думаешь – а что было бы, если бы убили, к примеру, Петра Аркадьевича Столыпина? Революция? Да запросто: все в те времена как мухой укушенные были. Мальчики и девочки, в основном еврейской национальности, но попадались всякие, в том числе и русские. Револьвер, самодельная бомба и глаза добрые-добрые… до поры. Феномен русского террора до конца не изучен и не понят до сих пор: эсеры, например, сознавали то, что они умрут от рук «псов режима», но сознательно убивали и шли на смерть, чтобы раскачать режим, внушить страх тем, кто верно справляет службу Его Величеству и престолу, посеять смуту и сомнения в народе. Сами об этом говорили – о терроре, – но молодые люди шли и шли в террор, многие вполне благополучные, чтобы убить или быть убитым. Софочка Перовская, убившая Его Величество… Не знаю, как ее довели до суда, я бы пристрелил как собаку и приказал выбросить в Неву… рыбам тоже надо чем-то питаться. Коммунисты были против террора, но разницы большой не было, они активно пользовались его плодами, были чистенькими только потому, что всю грязь взяли на себя эсеры. И вот эти мальчики и девочки… конечно, они нервничали перед «актом», как они это называли, – перед тем как убить и самому быть убитым или повешенным на Лисьем Носу. Если внимательно смотреть за просителями, ходатаями, за скопившейся у дома или в присутствии толпой – можно много чего увидеть. И своевременно обезвредить.

У человека, которого я видел, этого признака не было. Лишь каменная неподвижность – и струящийся по лицу пот. Но это уже следующий признак.

Признак четыре: потливость. Пояс шахида – по сути грелка: куртка, прикрывающая его, или черный никаб до пят, буквально притягивающий солнце, плюс ты идешь и видишь, что впереди жандармы, или русские солдаты, или местные силы безопасности, и если они поймут, что ты шахид, то пристрелят тебя, не колеблясь, не раздумывая, не пытаясь обезвредить – убьют как собаку. Станешь тут потным! Потели и революционеры, идя на дело… не верю, что не потели. Как же – и страшно, и вот-вот от твоей руки падет очередной угнетатель народа. И думается про Лисий Нос, шеренгу солдат, выстроенных в каре, бормочущего священника и табуретку под ногами. Думается… Они говорили, что готовы принять смерть за свои убеждения, но никто не готов, даже шахиды. Я это знаю, потому что самолично расколол троих, просто хотел понять, что это за люди и ради чего они готовы умереть сами только для того, чтобы убить как можно больше других людей. Все потеют… никто хладнокровно не идет на смерть… разве что только в бою, смотря на врага и со словами, прославляющими свою Родину на устах. Так, наверное, мой прадед приказал вступить в бой с британским линкором… Не уверен, что смогу так же. Но зато я могу сделать то, что не может он – например, с первого взгляда вычислить возможного террориста в бальном зале. Не уверен, правда, что это лучше.

У человека, за которым я наблюдал, с признаком номер четыре было все в порядке… Точнее, как раз таки и не в порядке. Каменное лицо и проступивший пот.

Признак номер пять – жесткий, сфокусированный взгляд вперед.

Удивительно, но это так. Для того чтобы вычислить и окончательно утвердить этот признак, потребовались годы и десятилетия опыта. Но это факт. Что террористы-бомбисты и стрелки, про которых рассказывали жандармы, что исламская экстремистка в никабе, идущая на блокпост, чтобы разменять свою жизнь на несколько солдатских и казачьих, – всех их объединяет жесткий, сфокусированный строго вперед взгляд. Они видят цель и идут к ней, ни на что постороннее не отвлекаясь. Мало кто видел это вживую… если ты видишь такое, то на принятие решения у тебя редко когда больше минуты, иногда всего несколько секунд. Сейчас я это видел вживую – человек смотрел прямо перед собой, как в прицел снайперской винтовки. От понимания этого по всему телу прошла холодная дрожь.

Признак шесть: дыхание. Террорист перед самой акцией обычно дышит тяжело, буквально заглатывая воздух, хотя пытается не показать этого. Мало кто из террористов способен полностью контролировать себя, тем более перед смертью. Нервное возбуждение, повышенное сердцебиение, клеткам нужно больше кислорода – и дыхание выдаст тебя. Но этот контролировать себя умел, учащенного дыхания у него не наблюдалось и близко.

Признак семь: шевелящиеся губы.

О чем молится террорист?

Вопрос, конечно интересный. Ответить на него просто, но простой ответ не дает возможности постичь всю извращенную логику террориста: что бомбиста-эсера, что современного исламского экстремиста, решившего, что жить ему уже незачем. Решившего жертвовать собою, как говорили эсеры, или решившего стать шахидом на пути Аллаха, как говорят сейчас. И эсера-максималиста, и исламского экстремиста роднит гораздо больше, чем разделяет. Прежде всего – ни тот ни другой не верят в прогресс. Прогресс – это действие не сиюминутное, а неторопливое, эволюционное, но верное. Поясню на простом примере: например, есть капиталист с миллионом золотых рублей и голодающие крестьяне. Миллион рублей сам по себе – это просто сто тысяч золотых кружков – червонцев. Но если капиталист умен – а среди людей с миллионом в кармане редко встречаются глупцы, – он поймет, что тот же миллион, вложенный в завод, принесет ему куда больше, в то время как деньги, завалявшиеся в кармане, ничего не приносят, только мнутся. Этот человек построит завод и примет на него рабочих – тех же крестьян. Они начнут производить что-либо для капиталиста… нет, не для капиталиста – для себя! Это открыл Генри Форд – если ты платишь рабочим много, а при этом твой товар хороший и дешевый, то они тратят деньги на товары, которые ты продаешь, и возвращают деньги тебе же. Разбогатевшие, накопившие денег рабочие лучше питаются, потом они начинают предъявлять спрос и на услуги. Так постепенно, поколение за поколением из нищеты выходят все без исключения, хотя капиталист остается капиталистом и тоже становится богаче. Но эсер-максималист и исламский экстремист не хотят ждать, они хотят получить все и сразу. Исламский экстремист хочет отрезать капиталисту голову и сделать так, чтобы все жили на земле и возделывали ее, как их деды и прадеды, – в нищете, туберкулезе, постоянном поминании Аллаха. Эсер-максималист хочет расстрелять капиталиста и то ли раздать деньги крестьянам, то ли что-то сделать на них… в отличие от исламистов у эсеров нет единого четкого видения будущего, к которому они стремятся. Но будущее это для них (они считают, что и для всех остальных) столь притягательно, что они молятся, прося у Аллаха его приблизить. Или просто перебирают свои лозунги, оглушительные и бессмысленные, а если вдуматься – то страшные. Надо же во имя чего-то умирать, не просто так.

Да, они молятся. Их губы шевелятся, они могут молиться, даже не имея Бога. Иногда они просто перебирают имена товарищей по борьбе, иногда поминают грехи тех, кого они решили забрать с собой на тот свет. Эсеры-максималисты, не имея Бога, наверное, все же просят его приблизить тот день и час, когда хотя бы их сыновья увидят светлый час революции и воспользуются ее плодами, принадлежащими им по праву. Исламисты произносят дуа – короткие воззвания к Аллаху с просьбой приблизить их к раю и ввести в Высшее общество. Они считают, что шахиды перевоплощаются в райских птиц… Что касается меня, не хотел бы я быть птицей.

У человека, которого я видел, губы хоть незаметно, но шевелились. Я не знал, о чем он молится, кого и о чем просит.

Признак восемь: большой мешок или сумка.

Этот признак уже устарел, но его упоминают даже в последнем, совершенно секретном учебнике по тактике антитеррористических действий. В начале прошлого века бомбисты обожали отправляться на дело: компания джентльменов, дама и корзина для пикника с фруктами. Корзину бросишь – не только ягодок, но и косточек не останется, взрыватели тогда делали на основе гремучей ртути, очень чувствительные. До того как появились мощные и небольшие аккумуляторы для мобильных телефонов, батарейки для электронных часов, в мешке или сумке обычно держали батарею, совмещенную, с детонатором, иногда оружие, гранаты. Террористки женщины из эсеров, а такие были – носили в сумочке револьвер, мусульманки сумочек не носят, у них это не принято. У этого человека сумки не было, но на этот признак сейчас не стоит обращать внимания.

Признак девять: рука в мешке, сумке или кармане. Во времена моего отца был такой прием. Если ты видишь человека с сумкой и другие признаки присутствуют, хотя бы половина, ты бросаешься к нему и обхватываешь его руками. И давишь, как медведь, не выпускаешь, при этом вопя, как сирена. Руки блокированы – до детонатора уже не добраться. Если ты ошибся, в принципе, можно извиниться, ведь вреда никакого не нанесено, за исключением нескольких неприятных минут. Если же нет, то ты мог считать, что жизнь прожил не зря.