Птенцы соловьиного гнезда
Шрифт:
— Еще?
— Тебе мало? Местным бандитам двух таких историй хватило. Больше ни одна ночная сволочь туда соваться не рискует. И тебе я не советую.
— Куда я только не совался! — отмахнулся Вай. — И всегда проносило. Я же не ночью в дом полезу, а днем аккуратно мимо пройду, поговорить попытаюсь. Все законно, никакой уголовщины. Тодзи, ты что, не понимаешь? Сразу два девианта из Института там обосновались! Пять национальных телеканалов и три газеты, не говоря уже про прочую мелочь, шесть лет носом землю роют, чтобы хотя бы одного из Двадцатки найти, а тут сразу двое! Да я твоему Дзинтону за интервью прямо сейчас готов пятьдесят тысяч отвалить, а если он на полноценный
Он нервно закурил. Рассказанное Тодзи до сих пор не укладывалось у него в голове. Ведь так просто: поискать по архивам муниципалитета имена «Яна Парака» и «Карина Серенова», и свидетельства об удочерении и опеке вылезают прямо в первых строках. Почему так никто не догадался поступить раньше? Ведь список всех девиантов опубликован! Может, из-за чрезмерной простоты? Или тут кроется что-то еще? Но Дзинтон, наверное, отчаянно смелый парень, раз удочерил сразу двух невменяемых детишек со способностями ходячих мясорубок. Вопрос только, как он добился разрешения в двадцать один год. Наверняка он как-то связан с МОБ или МО… И именно потому требуется предварительная разведка.
— Есть и еще одно, — поколебавшись, сказал Тодзи. — Я даже и не знаю, стоит ли говорить, но… Вай, по старой дружбе я все же скажу. И лучше, если ты сразу о моих словах забудешь. И вообще обо всей истории забудешь и домой отправишься. В общем, в сорок третьем, вскоре после скандала, квасил я с одним собом. Он мне и до того кое-какую информацию сливал. Следователь он, мелкая сошка, но обычно в курсе дел. Нализались мы тогда почти в лежку, болтали уже непонятно о чем, он на жизнь тяжелую жаловался — и вот тут он ляпнул фразочку. Она мне так в память врезалась, что до сих пор дословно помню. Звучала так: «иногда копаешь вот так, копаешь мелкую шушеру в старом отеле, а потом вдруг бац! — и досье „Камигами“ тебе на голову сваливается». Ляпнуть-то ляпнул, но тут же так перепугался, что чуть на месте концы не отдал. Я в первый и в последний раз увидел, как человек трезвеет буквально на глазах. С перепугу, что проговорился, ему так сердечко прихватило, что чуть на месте дуба не врезал. Когда очухался немного, сказал — забудь, и резко свалил. Вай, честно, я не знаю, имеет ли досье «Камигами» какое-то отношение к «Мароновой роще», но если имеет, то лучше бы ты сунул башку в пасть бешеном крокодилу, чем в тот отель. Ты представляешь, что именно может до полусмерти перепугать следователя СОБ? Я — нет.
И вот теперь Вай отдувался, стоял перед гостеприимно распахнутыми воротами отеля. Кожа под фальшивыми усами и париком отчаянно чесалась, темные зеркальные очки норовили сползти с носа. Наверное, можно бы обойтись и без маскировки, но вдруг Цукка все-таки окажется дома? Если он намеревается честно предложить интервью, то дурацкий набор начинающего шпиона нафиг не нужен. Но если он хочет предварительно провести хоть какое-то подобие расследования, то с места в карьер свой интерес открывать не следует. В конце концов, может же заблудившийся турист спросить дорогу?
Журналист вошел во двор и осмотрелся. Кирпичные стены с потемневшей от времени штукатуркой, деревянные двери, распахнутое окно кухни, откуда тянет вкусными запахами, опавшие по осеннему времени деревья за невысокими стенами… Деревенская идиллия.
— Эй! — крикнул он. — Хозяева!
— Гав! — громко сказали сзади.
Вай подпрыгнул от неожиданности и резко обернулся. В двух шагах позади него стоял высокий вихрастый юноша в
— Э-э-э… — остроумно высказался Вай, пытаясь понять, как они оказались у него за спиной.
— Смотри, Яна! — с пафосом заявил юноша, поднимая одну руку вверх и становясь в позу оратора. — Внемли трагическому… нет, эпическому моменту в твоей судьбе! Явился к нам в гости звезд… как там звезда мужского пола?.. а, неважно, в общем явился к нам самый натуральный репортер из настоящей столичной Оканаки! И сейчас он станет нас прославлять на всю страну!
С этими словами он неожиданно ловко ухватил журналиста за кончик приклеенного уса и с силой дернул. Вай взвыл от боли и ухватился за опустевшую верхнюю губу, а наглый юнец уже нашлепнул фальшивые усы себе под нос и повернулся к девчонке:
— Смотри, я умудренный возрастом муж с сединой во власах, — заявил он. — Как думаешь, мне идет? Может, начать отращивать? Выпрошу у Дзинтона средство для ращения волос — и займусь.
— Мозги, Лика, тебе нужно начать отращивать, пока не поздно! — сердито заявила девчонка. — Ты что хулиганишь? Смотри, пожалуюсь Цу.
— Я, между прочим, совершеннолетним стану скоро, — не испугался юнец. — И вообще насилие над детьми запрещено. Она воздействовать может исключительно морально, а здесь еще вопрос, кто на кого воздействует.
— Я и папе нажаловаться смогу, — фыркнула девчонка. — Ему расскажешь про моральное воздействие. Или сама накостыляю для простоты вещей. Прости, господин Вай, эту глупую личность зовут Палек. Я Яна. Тебя мы знаем. Рада знакомству, прошу благосклонности.
— Р-рад знакомству… — пробормотал Вай, все еще держась за губу. — То есть как — знаете?
— Ты ведь Вай Краамс, репортер канала «Весь мир»? — осведомилась девица. — Цу рассказывала, что ты к ней прицепился в Оканаке. Папа сказал, что ты обязательно появишься если не сегодня, то завтра.
— Папа? — глупо спросил репортер. Он чувствовал, что события развиваются по какому-то совершенно катастрофическому сценарию, но никак не мог сообразить, что делать и что говорить.
— Дзинтон Мураций — наш приемный отец, — как малолетнему ребенку, пояснил ему наглый юнец. — Ну и занудный же он папаша, я тебе скажу! Все время жизни учит. — Он оторвал усы от своей губы и сунул их в руку Ваю. — Это, кажется, твое, господин. Можешь приклеить обратно, если хочешь, я не возражаю.
— Лика! — прикрикнула на него девица. — Перестань паясничать! Господин, прошу, не обращайте на него внимания. Тяжелое детство, скверное питание, недостаток фосфора — вот и последствия: острая умственная недостаточность.
— От трудного ребенка слышу! — не остался в долгу юнец. — Кое-кому, кажется, детские кошмарики ночами спать не дают, вот и нервничают они, как клаустрофоб в лифте. Тебе вообще… — Он осекся, склонил голову и к чему-то прислушался. — Прошу прощения, господин Вай, папа сообщил, что появится через несколько минут, — продолжил он уже нормальным тоном. — Пока что мы приглашаем тебя на чашку чая.
Вай внезапно сообразил, что во время буффонады взгляд юноши оставался внимательным и цепким. Наглый мальчишка просто тянул время. Или испытывал его характер. Похоже, если к выражению «влип по уши» и существовала лучшая иллюстрация, ее следовало долго и упорно искать.