Птенцы Виндерхейма

Лис Алина

Таких женщин ей раньше видеть не приходилось. Поджарая, мускулистая, похожая на большую хищную кошку. Трудно было сказать, сколько точно ей зим – она могла оказаться как моложе эрлы Ауд, так и старше. Волосы на голове были коротко острижены и поднимались едва ли на два пальца. Но примечательнее всего было ее лицо. Правая половина была прекрасна – миндалевидный глаз, резко очерченные губы, нос правильной формы, скульптурная линия скулы. И тем более жуткое впечатление производила левая половина, перечеркнутая тремя уродливыми багровыми шрамами. От того места, где у всех нормальных людей находится

левое ухо, начинался еще один шрам, который тянулся наискось к темени. Левый глаз незнакомки был прикрыт черной повязкой.

Альдис была не единственная из девчонок, кто засмотрелся на удивительную женщину. Однако толком разглядеть незнакомку они не успели.

– Чего уставились, «птенчики»? Знакомьтесь – Сигрид, ваш ротный командир. Теперь от нее люлей будете получать, еще помяните старушку Кейко добрым словом, – объявила наставница Нода и, уже обращаясь к незнакомке, добавила: – Вот, полный комплект – пятьдесят голов и не знавших розги задниц. Разгуляешься…

– Спасибо, Кейко, – кивнула женщина. Голос у нее был под стать внешности – в нем звенела сталь и похрустывал лед.

Еле слышный вздох разочарования пронесся над стайкой девушек. За три дня пути Кейко успела завоевать искреннюю привязанность своих подопечных. При всей своей напускной строгости она была человеком незлым и не слишком серьезно относилась к правилам, чем девчонки беззастенчиво пользовались. Страшная незнакомка же совершенно не производила впечатления человека, способного оставить без внимания какую-нибудь шалость.

– Итак, я – сержант Сигрид Кнутсдоттир, – продолжила незнакомка, не обращая внимания на смутный ропот и явное отвращение, с которым многие девушки разглядывали ее изуродованное лицо. – Я буду вашим ротным командиром на протяжении всех пяти лет обучения. Моя задача – в кратчайший срок сделать из сопливых избалованных малолеток лучших бойцов Мидгарда. Те из вас, кто действительно захочет не вылететь из академии, должны будут усвоить несколько правил. И первое из них… – Тут она повысила голос так, что у Альдис даже в ушах засвербело. – КОГДА Я ГОВОРЮ – РОТА МОЛЧИТ!

Смешки и шепоток, летавшие над строем, примолкли. Когда Сигрид кричала, она выглядела жутко.

– Уже лучше, – продолжила женщина так же спокойно и неторопливо, как говорила до этого. – Я не люблю кричать. Если я кричу, значит, рота меня вынудила. Если рота меня вынудила, она будет наказана. Целиком. Вникать, кто конкретно виноват, я не буду. – Она помолчала и в установившейся тишине обежала взглядом лица девочек. Большинство курсанток предпочло потупиться под прицелом ее единственного глаза, серого, как хмурое осеннее небо.

– Итак, правило номер два: ко мне обращаться «сержант» или «сержант Кнутсдоттир». Никакой фамильярности я не потерплю. Правило номер три: дисциплина важнее всего. Она – ваша мать, отец и Закон Небесный на ближайшие пять лет. Я никогда, запомните, никогда не наказываю просто так, без причины. И я никогда не оставляю виновных безнаказанными. Можете сколько угодно ныть, хныкать и просить прощения. На меня это не действует. Я ясно выражаюсь?

– Ясно, сержант! – выкрикнула Альдис.

Девочки рядом подхватили за ней:

– Ясно.

– Понятно…

– Ясно, сержант! – послышался нестройный хор голосов.

– Хорошо. Правило номер четыре: мои приказы исполняются беспрекословно и не оспариваются. За невыполнение приказа или спор с командиром полагается наказание. Какое – определяет командир. И наконец, правило номер пять. – Она прошлась широкой, мощной ладонью по своей голове. – Это – ваша стрижка на ближайшие годы. Не длиннее двух ладоней, понятно.

– Как?!

– Почему?

– Так же нельзя… – загалдели девушки. Особенно громко возмущались Гурда, обладательница роскошных, тяжелых кос необычного для западных островов золотисто-рыжего оттенка, и две незнакомые Альдис южанки.

Альдис только усмехнулась про себя. И креветке понятно, что их заставят подстричься – достаточно поглядеть на короткие волосы наставниц. Своих крысиных хвостиков до середины лопаток ей было не жалко. Учеба стоила и больших жертв.

– ТИХО! – гаркнула Сигрид, и рота снова испуганно примолкла. – Вы опять заставили меня повысить голос, а это значит, что вся рота наказана. На первый раз наказание будет легким. После стрижки подметете плац. Если кому-то не нравятся мои правила, то имейте в виду: «Морской змей» отправляется обратно через два дня, и на нем полно места.

Слова Сигрид камнем повисли в воздухе. Девушки испуганно переглядывались. Никому не хотелось с позором вылететь из академии, даже не приступив к учебе.

– Отлично, желающих уехать нет, – констатировала женщина. – Тогда сейчас на стрижку. Потом – подметете плац, и на получение формы. Потом – заселение в корпус и обед. После обеда будем отрабатывать построения. Посмотрите на себя – это не армия, а балаган. Позор.

Позор, мысленно согласилась с ней Альдис. Девчонки даже не смогли ровно построиться.

– Пока все. Вопросы есть?

Девушки переглянулись. Вопросов накопилось множество, но задавать их было боязно: привлекать внимание грозного сержанта не хотелось никому. Альдис так и подмывало спросить женщину про шрамы на ее лице, но она скорее откусила бы себе язык, чем сделала бы это.

Стригли их прямо тут, на плацу. Женщины из числа обслуги принесли скамью, на которую запускали по пять девушек. Всем надевали на головы глубокие глиняные миски и обстригали волосы ровно по контуру посудины. Скоро территория вокруг скамейки была засыпана локонами, а поднявшийся ветер разметал легкие прядки по всему плацу.

«Да, подмести плац и правда не помешало бы», – отметила про себя Альдис.

А ведь сержант Сигрид знала, что так и будет, когда объявила подопечным о стрижке. Умно – наказанием она одновременно утвердила свою власть и решила проблему с уборкой.

Девушки разглядывали друг друга, теребили подруг вопросами: «Ну как? Мне идет?» Кому-то действительно шло, но большинство походили на встрепанных «птенцов», выпавших из гнезда.

Не зря их тут «птенцами» называют.

Гурда чуть ли не плакала, стоя над своим золотым сокровищем. Вместо рослой, красивой девушки она в одночасье превратилась в неуклюжего подростка, с тоненькой шейкой и трогательно торчащими в разные стороны розоватыми ушками.