Птенцы Виндерхейма
Шрифт:
Сейчас бхатка не плакала.
– …там… за деревьями.
– Сядь и жди меня здесь. Я справлюсь.
Дрона? Лакшми сказала, там был Дрона. Неужели сыну Дома Небес нужна помощь Альдис, чтобы справиться с Хельгом?
Если вспомнить давний урок наставника Ингиреда, может, и нужна.
Курсантка поднажала. Она справится с Хельгом. Должна справиться, если в мире есть хоть капля справедливости.
Крик она услышала издалека. Не крик – ликующий рык зверя. Ничего человеческого не оставалось в этом звуке.
Неужели все закончилось?
Девушка вылетела
Чуть дальше к краю поляны на земле стонал парень из старшей группы. Третий или четвертый курс. Сванд. Поджав ноги к подбородку, он тихонько хныкал и бормотал что-то невнятное, но угрожающее.
Ближе к Альдис лежал Хельг. Глаза прикрыты, рука вывернута под неестественным углом. А в центре…
В центре стоял беловолосый третьекурсник. Один из тех, что были тогда у костра. В памяти осталось его имя – Асбьёрн Сверссон. Младший брат Асбьёрн Сверссон.
Он держал за шиворот Дрону и не торопясь, смакуя каждое движение, наносил удары.
Воображение дорисовало остальное. Хельг, Асбьёрн и третий ублюдок – наверняка тоже из братства, лицо знакомо, хотя имени не вспомнить, – напали на Лакшми. Они попытались (боги и Всеотец, умоляю, пусть будет только «попытались») сделать с ней… сделать это. Появился Дрона, как герой из эпоса, отвлек мерзавцев, дал возможность бхатке бежать. Но против троих даже Дроне не выстоять.
Стало ясно, почему Лакшми так отчаянно просила о помощи, почему стремилась вернуться сюда.
И стало ясно, что ей ни в коем случае нельзя сюда возвращаться. Надо закончить все быстро. Очень быстро, раньше, чем южанка успеет дохромать до поляны.
– Эй ты! Оставь его! – крикнула Альдис беловолосому.
Она совершенно не представляла, что делать дальше. Как остановить третьекурсника, сумевшего справиться с Дроной?
Асбьёрн лениво повернулся. Бхат висел в его левой руке безжизненным кулем.
– Это чей там писк? – Он увидел Альдис, занявшую боевую стойку, и голубые глаза зло сузились. – Уйди, женщина. Я не бью самок.
– Отпусти его, – потребовала девушка.
– Любишь грязь, подстилка? А как тебе понравится вот это? – Он размахнулся и ударил Дрону по почкам. С губ бхата слетел негромкий стон. – Что? Нравится?!
– Отпусти его, а не то…
– А не то – что? – издевательским шепотом переспросил сванд. – Что ты мне сделаешь?
Он нанес еще несколько ударов бесчувственному пленнику. После каждого удара Асбьёрн останавливался, чтобы бросить испытующий взгляд в сторону Альдис. «Давай, напади не меня. Напади, и мы повеселимся вместе», – говорили его бешеные глаза и раздувшиеся от предвкушения ноздри.
Девушка беспомощно оглянулась. Подонок знал, и она это знала – ей нечего противопоставить «соколу». Сванд не хочет нападать первым, но стоит дать ему повод…
Разве это остановило Дрону, когда он был один против троих?
Она шагнула назад, и Асбьёрн разочарованно скривился:
– Правильно, проваливай. Это дела мужчин.
«Жаль, очень жаль», – говорили его голодные глаза.
Еще один удар.
Альдис еще отступила, скрывшись в зарослях, и бешеный сванд наконец перестал смотреть в ее сторону. Теперь Асбьёрн полностью сосредоточился на бхате, выбросив девушку из головы, как выбрасывают балласт за борт.
Первый камень был слишком тяжел, второй оказался слишком легким. Третий крошился в руках… Эх, как бы сейчас пригодилась дубинка, оставленная у ручья!
Наконец руки нащупали продолговатый булыжник, подходящий по форме и размеру. С камнем в руках курсантка выглянула из кустарника. Асбьёрн отпустил бхата, пнув пару раз ногой напоследок. Потом почему-то отвернулся, издал странный смешок и сказал, обращаясь к дереву справа от Альдис:
– Пора продолжить нашу игру. Следующий вопрос…
Их разделяло шагов двадцать. Сванд стоял вполоборота к девушке. Лучшего шанса могло просто не представиться.
Она попала! Камень пришелся чуть выше виска как раз над бурой царапиной – хорошая мишень.
Звук удара был похож на стук, который издают два голыша, столкнувшись друг с другом. Брызнула кровь, сванда повело. Он покачнулся, словно пьяный, вскинул руку к голове в жесте немого удивления.
«Давай, давай! Падай, скотина», – мысленно уговаривала его курсантка, нащупывая в траве второй камень.
Кто мог ожидать, что истинник выдержит такой удар? Видно, голову Асбьёрна и правда боги сваяли из цельного куска камня – мозгов в ней нет, вот и сотрясаться нечему.
А потом это все стало неважным. Потому что дикие, больные от бешенства глаза Асбьёрна остановились на Альдис.
Его прыжок навстречу длился долго, очень долго, он был таким медленным, что девушка успела разглядеть каждый волосок, каждую черточку его лица: два красных прыща на щеке, почти бесцветные волоски под носом, сбитые костяшки пальцев, налипшую глину на коленях. Каждый шаг его замедлился в сотни раз – вскочить бы и убежать, но, как бывает в самых страшных, самых муторных кошмарах, тело отказывалось повиноваться, двигалось медленно-медленно, вместо воздуха вокруг вода, смола, сладкая патока…
Альдис еще только поднимала руку со вторым камнем, когда Асбьёрн налетел на нее, сбил с ног. На горло легли две руки, покрытые редкими рыжеватыми волосами, и дышать стало нечем. Просто нечем.
Всеотец живет на небе и смотрит оттуда на своих детей. Он не вмешивается, потому что негоже родителю опекать детей до старости, но посматривает – как там его чада.
А в Ойкумене верят в Великого Зодчего, который, взяв за основу Предначальный Хаос, разделил его на Начала – Добро и Зло, Тепло и Холод, Тьму и Свет, Ложь и Истину; разделил, чтобы дать миру Основы. Зодчий созидает мироздание в соответствии с изначальным своим замыслом, но силы Хаоса не дремлют, так и норовят погубить уже созданное, смешать снова Начала, уничтожить Основы. Потому Великий создал людей, задача которых созидать и способствовать воплощению замысла и противостоять порождениям Хаоса. Иногда он поглядывает, как там справляются люди, чем заняты, не нужна ли помощь.