Птица без крыльев
Шрифт:
— Не надо так говорить, — тихо, но решительно произнес он. — Никогда не повторяйте этого. Вы настоящая леди, сами по себе, и одежда здесь ни при чем. Чтобы это понять, мне не нужно было видеть вас в дорогих нарядах.
— Я всего лишь дочь лавочника. — Губы Агнес дрогнули. — Причем не слишком состоятельного. И родословной я похвастаться не могу. Моя бабушка варила на кухне карамель и продавала ее из дверей той же кухни. Так что прошу меня извинить, мистер Фарье.
— Никаких извинений, мисс Конвей.— Чарльз с особым нажимом произнес ее имя. — И не надо смотреть на меня такими глазами. Вот что я вам скажу. Сегодня
Агнес смотрела на него без улыбки. Надо же, у Чарльза есть друзья среди горняков. А теперь он вообразил, что у него появился друг в маленькой кондитерской, кого по доброте душевной он назвал леди. Ей подумалось, что Чарльз один из тех, кто перешагнул границу своего сословия. Возможно, его побудила к этому совесть или он придерживался радикальных взглядов, а быть может, и того проще: это помогало ему писать.
Независимо от мотивов Чарльза, Агнес внезапно охватила печаль, словно она потеряла человека, который был для нее больше чем другом. Но, к счастью, девушка не показала, какие чувства всколыхнул он в ее душе, и решила скрыть свое тягостное открытие.
— Не хвалитесь знакомством с шахтерами. — Агнес выдавила из себя улыбку. — Я тоже знаю нескольких. Правда, чаще встречаюсь с портовыми рабочими, складскими служащими и моряками. Все они — наши покупатели.
Тон Агнес и поворот, который принял разговор, несколько озадачили Чарльза. На его лице отразилось чуть заметное удивление.
— Я сразу понял, что вы опытная женщина, — подстраиваясь под ее настроение, произнес он, беря девушку под руку. — А теперь нам пора. Мой братец ждать не любит. Для дам он еще готов сделать исключение, но никак не для мужчин. Хотя это не совсем точно. Ему приходится считаться с майорами и полковниками, потому что сам он пока еще дослужился только до капитана. Вам обязательно понравится Реджи, — добавил Чарльз. — Он человек особый. И также входит в число моих друзей, — хитро взглянув на Агнес, заметил он.
На этот раз они рассмеялись вместе. Чарльз повел ее через мост, они поднялись на холм и вышли к собору, где должны были встретиться братья.
Агнес увидела Реджинальда до того, как он заметил ее. Мужчина стоял неподалеку от входа в собор и смотрел в небо. Солнце поблескивало на кокарде его фуражки и пуговицах мундира. Солнечные лучи играли на погонах и золотых шевронах рукавов. Казалось, это сияние придавало яркости его лицу, хотя глаза были скрыты козырьком фуражки.
— Не рановато ли любоваться на звезды? — воскликнул Чарльз, когда они подошли поближе, и сразу же представил девушке своего брата, повернувшегося на его голос. — Это мой брат Реджинальд. Реджи, познакомься, это мисс Агнес Конвей.
— Здравствуйте. — Тот с улыбкой пожал ей руку.
Агнес отметила несомненное сходство между братьями, хотя Реджинальд был гораздо красивее. Он обладал более броской внешностью: прямой нос, крупнее, чем у Чарльза, над пухлыми губами аккуратная полоска усов, волевой подбородок.
— Рад познакомиться, — произнес он. — Чарльз много о вас рассказывал.
— Ничего подобного, поскольку сам знаю не много. Доподлинно мне известно только то, что о себе она в основном предпочитает молчать. — Чарльз повернулся к Агнес. — Он совершенно несправедливо обладает преимуществом перед другими мужчинами, в том числе передо мной. Верьте лишь половине сказанного им, да и к этому советую относиться критически.
— Мисс Конвей, он говорит так же, как и пишет.
Братья продолжали подтрунивать друг над другом и после того, как устроились в кафе за столиком.
— Реджи, перестань болтать, — прервал брата Чарльз, когда Агнес разлила по чашкам чай. — Ты не даешь мисс Конвей и слово вставить.
— Прошу прощения, мисс Конвей, прошу прощения.
— Ах, не извиняйтесь, — передавая ему чашку, ответила Агнес. — За прошедшие полчаса мне удалось многое о вас узнать.
— И что же вы выяснили, позвольте узнать? — Улыбка сползла с лица Реджинальда.
Она рассмеялась и подала чашку Чарльзу.
— Ну, во-первых, я узнала, что вы офицер в чине капитана, что на вас блестяще сидит мундир и ваша портупея в идеальном порядке. Интересно, кто сегодня утром надраивал пуговицы вашего мундира?
Чарльз фыркнул и резко поставил чашку на стол, едва не расплескав чай.
— Извините, — вытирая губы и переводя дух, проговорил он. — Что, не ожидал? — В глазах Чарльза, обращенных на брата, плясали чертики. — Так кто же надраивал тебе пуговицы?
— Ответ прост. — Реджи вскинул подбородок. — Этим занимался мой ординарец Питер Дженкинс. Он хороший малый и исполнительный солдат. А вы, мисс Конвей, — поворачиваясь к Агнес, продолжал он, — хотели бы сказать, что мне следует самому их чистить?
— Нет, что вы, зачем же, вы бы просто все испортили.
— А вот в этом вы не правы. — Реджинальд назидательно поднял палец. — Наш отец, который был и остается военным человеком, заставлял нас чистить свою обувь: и сапоги, и парадные ботинки, верно, Чарльз?
Чарльз отвернулся, скривил рот в ухмылке, скосив на брата глаза.
— Ну, конечно, это случалось тогда, когда Роуз или Питер не чистили их для тебя. — Он взглянул на Агнес и пояснил: — Роуз Пратт, до того как стала горничной, работала на кухне, потом она вышла замуж за Питера, конюха. Они до сих пор с нами. Ты вспомни, — обратился Чарльз к брату, — как обещал Роуз пенс? А когда забывал ей заплатить, мне приходилось раскошеливаться за двоих. Он сам чистил свои ботинки! Кому сказать... Если бы это было возможно, ты вообще бы ничего не делал сам!
Реджи наклонился к Агнес и притворно сурово изрек:
— Я полагаю, мисс Конвей, вы отдаете себе отчет в том, что совершили? Вы внесли раскол в семью. А ведь мой брат всегда поддерживал меня. Может, вы суфражистка? — спросил он уже обычным тоном, с чуть заметной улыбкой.
— Нет, я не суфражистка. Мне никогда не хватало решимости и энергии, а тем паче смелости, чтобы отстаивать права женщин. Но не могу сказать, что мне чужды эти идеи. По мере сил я стараюсь поддержать свой пол, правда, делаю это скрытно, ибо трудно добиться успеха, действуя напрямую, особенно когда приходится иметь дело с мужчинами. Я имею в виду бизнес, конечно.