Птица Карлсон
Шрифт:
Сон караулил, как враги, ощетинившиеся копьями, и, чтобы отогнать видения, он стал воображать себя мутантом. Жена говорила, что от работы на атомной станции дети станут мутантами. Мутантами они не стали, и даже облысел он задолго до этой службы.
Время текло по трубам охлаждения от понедельника до пятницы, или от субботы до четверга, или от среды до вторника, Время состояло из цепочки смен, но главное, это время можно было обменять на воспоминания о небывшем с ним. Он стал представлять себя пилотом вертолёта, когда начинается атака и командир врубает динамики, эскадрилья заходит с моря, и вот они пересекают линию прибоя, мелькает внизу пляж, и тут в головную машину ударяет очередь крупнокалиберного
Но волна вертолётов, не заметив потери, превращает в такой же огонь всё что находится внизу. Напалм выжигает утреннюю свежесть, и лётчики жмут на гашетки. И тут он увидел, что прямо перед ним, через заросли тростника бежит его дочь, а тростник валится под пулями, как трава под ножами газонокосилки.
Лиза оборачивается, и он видит её глаза, смотрящие прямо из-под дурацкой конусообразной шляпы.
Он очнулся и увидел всё то же - ровные ряды зелёных индикаторов и мерно пульсирующее изображение реактора на экране. Он уговаривал себя больше не ходить в «Зону приключений», но вечером пятницы вновь обнаружил себя на диванчике, где полагалось ожидать, как освободится какая-нибудь капсула.
Нужно было залезть в этот пиратский сундук мертвеца, и там начнётся настоящая жизнь.
Наконец, он погрузился в подсоленную воду. За ним задвинули крышку, и началось плавание в темноте.
Он снова очутился на раскалённом песке. Очень хотелось пить, опасность была рядом, а рука сжимала рукоять боевой стали.
Это была какая-то ошибка - он заказывал путешествие в космос.
Хотелось чего-то высокотехнологичного, чтобы нестись через пространство на корабле Илона Маска и пролетать над марсианской пустыней, а за спиной должен переливаться радужный круг геликоптера. Потом будет космопорт, упоительная заваруха, и он полетит на боевое задание, а внизу - грязные повстанцы будут разбегаться от очередей лазерных пушек. Или он будет стрелять из крупнокалиберного пулемёта по надвигающейся воздушной армаде. Но вокруг был только песок, у берега торчали остовы кораблей, а на горизонте горел не то город, не то деревня.
Когда сеанс кончился, он стал искать администратора, но оказалось, что все ушли. Только молодой негр предложил ему заполнить формуляр жалобы, но жаловаться не было сил.
Дома все спали - он тихо прошёл в детскую и поглядел, как они спят. Старший стонал во сне, дочь спала тихо, а жена на этот раз прикорнула в комнате маленькой Маргарет.
Он лёг в пустую и холодную кровать и свернулся калачиком. И тут же очутился на берегу, песок попал в глаза, и было нестерпимо больно. «Надо пойти к врачу, - подумал он с бесконечной жалостью к себе и тут же вспомнил, что страховка просрочена.
– Но что-то же можно сделать?»
Вдруг он увидел Йеллоустонский парк и Лизу, обнявшую гигантский ствол секвойи. Они ездили туда два года назад. Сын бегал между деревьев. Бедный сынок, никто не будет называть его «мистер Бартоломью»…
В воспоминание, смеясь, вплыла Марджори. Он спросил её, кто поведёт по дороге обратно, но никто не ответил. Всё пропало, и ему опять снилось небо - он летел по нему, а над ним был радужный круг пропеллера. Он вспомнил, что всегда хотелось летать, но куда ему стать лётчиком? Это удел упорных людей. За воспоминания было заплачено, и он не мог покинуть этот заколдованный круг. Впрочем, отчаянным усилием он вырвался оттуда.
Вокруг была знакомая комната, мерно в темноте шумел кондиционер. Вдруг сверху постучали, и потолок съехал в сторону. Он увидел лицо негра, что продавал фальшивые воспоминания за настоящие деньги.
«Милый парень, - успел подумать он.
– Что? Время кончилось? Что, а?»
«У вас прерывание, можно возобновить за счёт заведения», - сказали над ним.
И он кивнул.
Деньги были враньём, бессмысленными электронами, обезличенно пробегающими по проводам. Его снова выбросило на пляж. Он встал на четвереньки, глаза нестерпимо жгло, и он понял, что скоро ослепнет. Можно закрыть глаза - что он и сделал. Но когда глаза открылись, он увидел только черноту - он был заточён в узкое пространство внутри странного деревянного сооружения. Рядом были люди. Смрад их немытых тел душил его, но это были товарищи, друзья, родственники - и они ждали чего-то. Он протянул руку и укололся - там был меч.
Хрустнуло дерево, и мрачная темнота сменилась душным воздухом городской площади.
Он по-прежнему не видел почти ничего.
Единственно, что он сможет, - зафиксировать воспоминания. Долгое плавание в брюхе деревянного корабля, высадка на берег. Молотки плотников, как же описать этот стук? Город, стоящий на возвышении, прибрежный песок, напоённый кровью. Нужно было это запомнить, чтобы рассказать другим, даже если зрение откажет. Возврата отсюда не будет - ничего нет, кроме песка и крови и того пламени, что занимается за городскими стенами.
Нерождённые дети, лампочки на пульте - ничего этого больше нет.
Голос сверху спросил:
– Помнишь, как тебя зовут?
Он замычал.
– Помнишь, зачем ты тут?
И он понял, что требовательный голос принадлежит богу.
Тогда он собрал силы и ответил:
– Помню. Меня зовут Гомер.
2022
XX век, сумерки
Малыш приближался к месту своего назначения. Вокруг него, приближаясь к самой дороге, зеленел лес, изредка уступая место полянам поросшим жёлтой осокою. Солнце садилось уже который час, всё никак не могло сесть и висело низко над горизонтом. Машина катилась по узкой дороге, лишь кое-где засыпанной хрустящим гравием. Когда колесо ловило колдобину, в багажнике гулко бились друг от друга пустые канистры. Машину было жалко, чудо немецкого автопрома Малыш сам пригнал через четыре границы. Путешествие на Север было задумано как свадебное, вернее предсвадебное, вместо свадебного. Но за неделю до отъезда Малыш пришёл домой в обычный час и увидел невесту с двумя закадычными друзьями. Втроём они играли в тучку и дождик, и больше всего Малыша расстроила не измена, а то, как она была обставлена. Он считал свою невесту умной рациональной девушкой, и то, что она не смогла рассчитать время, оскорбило Малыша донельзя.
А время тогда было особенное, ценное донельзя. Человек, ценивший время, бывало, выходил из дома в рваных тапочках, а вечером приезжал на дорогой машине. Правда, на следующее утро он уезжал на ней в то место, где время превращалось в деньги, и не возвращался вовсе. То, что выскребли из дорогой машины после взрыва гранаты под сиденьем, хоронили с некоторым оттенком неловкости, но без удивления. Малыш старался не думать об таком исходе не потому что боялся, а потому что рационального смысла в этом не было. Всего не учтёшь.
Как и того, что сейчас на повороте из леса вышли два человека. Один из них поднял руку, а второй, похожий на медведя, для убедительности перекинул на грудь автомат. Приглядевшись, Малыш обнаружил, что медвежий вид придаёт ему надетая, несмотря на летний день, шуба. Кажется, поехать в путешествие одному, всё-таки было не очень хорошей идеей. Но, с другой стороны, чем бы ему помогла женщина, сидящая справа от него? Ровно ничем.
Незнакомцы, впрочем, только попросили довезти их до Соловца. Туда-то Малышу было и надо, но, оказалось, что двум путникам нужно не в сам Соловец, а чуть в сторону. Это было предложение, от которого невозможно отказаться.