Птица пустыни
Шрифт:
Он подошел пожать руку путешественнику и дружески приветствовать его.
– Мне бы не хотелось стеснять вас, – сказал Мартиньи. – Я неприхотлив, для меня довольно циновки и куска хлеба на ужин.
– Надеюсь, что смогу предложить вам кое-что получше, – возразил Денисон с вежливой улыбкой.
Позвав Уильяма, он приказал ему проводить Мартиньи в отведенную для него комнату. Виконт, прежде чем выйти, передал Денисону приглашение мадам Бриссо, и это приглашение, по-видимому, очень обрадовало судью, несмотря на его обыкновенную сдержанность.
Уильям, проводив Мартиньи, вернулся в гостиную.
– Какого черта его прислали к нам? – недовольно пробурчал он. – Говорили о джентльмене, французском дворянине, а это такой же дикарь, как и другие! Ах, мистер Ричард, зачем вы согласились оказать гостеприимство незнакомцу?
– Полно, полно, Уильям! Будь снисходительней к моему гостю, – возразил Денисон. – Этот человек, судя по всему, вращался в избранном обществе, и мне не придется раскаиваться в том, что я предоставил ему ночлег.
– Конечно, первый встречный золотоискатель будет обладать в ваших глазах всеми достоинствами только потому, что его рекомендовали эти Бриссо... Кстати, вы намерены отправиться к ним сегодня вечером?
– Почему же нет, старый ворчун? По какой причине должен я отказаться от этого приглашения?
Хотя судья не повысил голоса, но в его тоне послышались строгие нотки, заставившие Уильяма оробеть.
– Конечно, вы имеете право бывать где вам угодно, но моя преданность вам, мистер Ричард, предписывает мне предупредить вас, что здесь много толкуют о ваших посещениях этого дома... Никому неизвестно прошлое семейства Бриссо, и надо опасаться...
– Довольно, Уильям, – сухо оборвал его Денисон. – Дамы, о которых ты говоришь, заслуживают уважения, и помни, что я запрещаю тебе сплетничать о них.
Видя, что Уильям огорчен этим выговором, Денисон улыбнулся.
– Полно, старый дуралей, лучше постарайся-ка поддержать честь нашего дома... Послушай, – прибавил он, понизив голос, – я понимаю твои опасения, но я знаю, что делаю... А теперь займись делами, а не то у нашего гостя сложится дурное мнение о нашем гостеприимстве.
Уильям молча поклонился и поспешил на кухню.
Через полчаса Мартиньи и Ричард Денисов сидели в столовой за великолепно сервированным столом. Судья угощал своего гостя, держась дружелюбно и в то же время со сдержанностью, которая, казалось, составляла основную черту его характера. Мартиньи, со своей стороны, выказал себя веселым и приятным собеседником. Он много повидал в своих путешествиях и обладал даром прекрасного рассказчика. Однако Денисона удивляла некоторая смелость его суждений, но он из вежливости не спорил.
Наконец обед закончился. Разливая портвейн по рюмкам, Денисон с нескрываемым нетерпением сказал:
– Теперь, если вам угодно, мы отправимся к дамам, которые ждут нас пить чай.
– С удовольствием, – ответил Мартиньи, потушив сигару, которую он курил, – тем более, что мадемуазель Клара, моя соотечественница, восхитительная девушка.
Судья, бросив на него проницательный взгляд, медленно произнес:
– Вы находите мисс Клару очень хорошенькой?
– Это одна из самых очаровательных девушек, каких я когда-либо видел, – признался я Мартиньи. – Если бы я увидел ее раньше, то непременно бы влюбился.
– Раньше? – повторил Денисон с недоверием. – А теперь?
– О, теперь я не так скоро воспламеняюсь. Однако... да... Кажется, и теперь нельзя ручаться ни за что.
Денисон, не спуская с него глаз, сказал холодным тоном:
– Пойдемте, нам пора.
Они вышли из дома, и так как ночь была темная, Уильям шел впереди с фонарем. Они прошли мимо запертого и безмолвного магазина и, войдя во двор, направились к пристройке, в которой жили Бриссо. Ее окна ярко светились.
Женщины ждали их в гостиной, меблированной по-европейски. Чайный сервиз японского фарфора стоял на столе. Мадам Бриссо, разряженная, с голыми плечами, сидела на диване возле своей дочери, гораздо проще одетой, но все-таки очаровательной.
Были приглашены еще гости: мистер Оинз, землемер, особа довольно важная в колонии, и его дочь почти одних лет с Кларой. Мисс Рэчел, высокая, стройная блондинка, проводила в магазине большую часть своего времени, если только не занималась изучением биологии, которой страстно увлекалась.
Мадам Бриссо приняла Мартиньи и Денисона с большой предупредительностью, а Клара при виде молодого судьи покраснела, как вишня. Мартиньи представили мистеру Оинзу, толстому англичанину, и при этом мадам Бриссо не упустила случая подчеркнуть титул своего соотечественника. Нигде титулам не придают столько значения, как в Англии.
Оинз пожал руку золотоискателю.
– Очень рад вас видеть, сэр, – сказал он, – это большая для меня честь. Мне очень лестно... Я весь к вашим услугам, сэр.
Между тем как Мартиньи что-то отвечал землемеру, Ричард подошел к Кларе и взял ее за руку.
– Добрый вечер, мисс Клара.
– Добрый вечер, мсье Денисон, – ответила девушка.
В этих коротких словах, которыми они обменялись, было больше симпатии и чувства, чем в длинных речах.
Скоро все расселись вокруг чайного стола, болтая по-французски. В разговоре не принимал участия только Оинз, так как не знал французского. Впрочем, землемер не обижался. Дочь его взяла несколько уроков в Англии, и Оинз был рад, что теперь Рэчел может попрактиковаться в языке, и притом даром. Сам же он компенсировал свою вынужденную немоту сэндвичами и пирожными.
Виконт между тем говорил, прихлебывая из чашки:
– Право, мне придется поразмыслить сегодня о таинственной силе, которая разрушает наши предвидения! Два часа назад я был уверен, что проведу ночь, закутавшись в одеяло, на холоде и дожде, облепленный комарами, опасаясь скорпионов и черных змей, и вдруг – превосходный прием в роскошном доме! Я нахожусь в обществе благородных джентльменов и самых любезных дам, каких только удавалось мне встречать после моего отъезда из Франции! Пусть-ка теперь посмеют клеветать на судьбу!
– Однако, виконт, – возразила мадам Бриссо, – вы храбрый человек, если решились ночевать под открытым небом.
– Ночь, проведенная таким образом, – вставила мисс Рэчел, – не была бы, может быть, лишена очарования, если виконт де Мартиньи любит природу. Он мог бы наблюдать за множеством животных, неизвестных в Европе, которые появляются только ночью. Ты, Клара, конечно, знаешь, морепорку, птицу, похожую на кукушку? – обратилась она к своей подруге.
Клара в эту минуту со вниманием слушала Денисона, что-то шептавшего ей на ухо. Вздрогнув, она смущенно пробормотала: