Птица пустыни

Берте Эли

– Несчастный! Как смеешь ты жаловаться, ты, которого я осыпал благодеяниями? Спрашиваю тебя еще раз: что ты сделал с моей дочерью и с мисс Оинз?

– Выслушайте меня, Фернанд, – сказал Ричард Денисон. – Ваша рана, я думаю, не очень опасна и вы доживете до приговора, который будет произнесен над вами. Отвечайте на наши вопросы, иначе я воспользуюсь властью, данной мне, позову черную стражу и прикажу, чтобы вас повесили на ближайшем дереве.

Эти слова как будто заставили Фернанда задуматься. Но он недолго колебался. Ненависть оказалась сильнее инстинкта жизни.

– Поступайте, как знаете, – сказал он. – Убейте меня поскорее, потому что я очень страдаю.

– Клара. Где Клара? – снова спросил его Бриссо.

– Вы ее больше не увидите, ни ее, ни англичанки.

– Злодей! – закричал Бриссо, поднимая ружье над головой Фернанда. – Ты их убил?

Денисон удержал руку несчастного отца.

– Фернанд, – сказал он, – вы не могли убить несчастных девушек.

– Конечно, нет, – ответил испанец, – но смерть их неминуема, потому что мы бросили их в чаще... Но вы ничего от меня не узнаете... Дайте мне умереть.

Услышав о том, что девушек не убили, Денисон и Бриссо немного успокоились. Однако они не могли понять, какая опасность угрожала несчастным пленницам в эту минуту.

– Что имел он в виду, мсье Денисон? – с тревогой спросил Бриссо. – Если эти негодяи не убили Клару и мадемуазель Оинз, то я не понимаю...

– А я понимаю! – вдруг закричал Мартиньи. – Оглянитесь вокруг!

И действительно, воздух сделался тяжел и удушлив, дневной свет принял странный оттенок, в горле першило от смолистого запаха, издаваемого листьями маали, когда они сильно нагреты*[Из листьев маали австралийцы делают масло под названием каспутового. – Прим. авт.].

Мартиньи, много повидавший в своих путешествиях, не мог не догадаться, о чем это говорит. Теперь ему стало понятно поспешное бегство обитателей пустыни. Однако Денисон и Бриссо, менее опытные в подобных вещах, все еще терялись в догадках, пока из-под зарослей не повалил густой дым.

– Ну, ясно вам теперь? – воскликнул виконт. – Они подожгли кусты!

Страшная истина сделалась еще очевиднее, когда они увидели пламя, вспыхнувшее в двухстах шагах от того места, где они находились.

– Вот что хотел сказать этот мерзкий испанец! – закричал Бриссо. – Они устроили пожар и бросили девушек одних!

– Да-да, – сказал Ричард, – таково было их намерение... Однако пожар не мог распространиться далеко. Надо спешить!

– Бежим! – заторопился Бриссо.

– Бежим! – повторил Мартиньи. – Но куда девались проводники?

Австралиец с сыном, давно уже понявшие, какая опасность им грозит, и отчаявшись объяснить это европейцам, решили вернуться. Мартиньи позвал их, но они с испугом смотрели на пламя и нерешительно топтались в отдалении.

– Клара! Рэчел! – закричал виконт, заметивший, какое действие оказывают эти имена на австралийцев.

И действительно, Волосяная Голова, услышав имя своей благодетельницы, что-то сказал сыну и сделал несколько робких шагов к Мартиньи.

– Зачем нам проводники? – возразил Денисон. – По следу лошадей мы дойдем до того места, где негодяи оставили девушек.

– Справедливо, – согласился Мартиньи. – Пойдем по следам.

Фернанд в ужасе закричал:

– А меня, сеньоры, разве вы бросите меня сгореть живьем? Я не могу сделать ни шага!

– Ты пожнешь то, что посеял, – ответил Мартиньи. – Мы должны подумать о твоих жертвах, прежде чем побеспокоиться о твоей презренной особе. Если ты погибнешь в пожаре, который сам и устроил, не будет ли это справедливым наказанием для тебя?

И он поспешил присоединиться к своим товарищам, которые бежали к тому месту, где уже полыхало пламя.

Австралиец с сыном, пошептавшись, последовали за ними.

XX

ПОЖАР

Через несколько минут дорогу мужчинам преградила полоса огня. Кусты горели со страшным треском, деревья валились, поднимая в воздух тысячи искр. Ни одно живое существо не могло уцелеть в этой огненной геенне.

К счастью, след, по которому спешили Мартиньи и его спутники, огибал полыхающий участок, и это вселяло в них надежду. Но надежда эта была непродолжительна: шагов через сто след прерывался полосой горевшей травы.

Мартиньи остановился.

– Трава горит местами, – сказал он. – Надо попытаться перескочить через пламя. Я иду первым...

– Перейдем! – поддержали его Денисон и Бриссо.

Только австралийцы колебались. И, действительно, босиком, почти нагие, они не были защищены от пламени.

Мартиньи, видя их нерешительность, снова сказал:

– Клара! Рэчел!

– Клара! Рэчел! – повторили отец и сын, уже не думая об отступлении.

Европейцы бросили свои ружья, которые были уже им не нужны, надвинули шляпы на глаза, и Мартиньи, приметив то место, где огонь был меньше и трава только тлела, бросился вперед. Его товарищи последовали за ним.

Им пришлось сделать десять или двенадцать шагов в этом дымном вихре и, отделавшись легкими ожогами, они скоро очутились по другую сторону огненной линии.

Здесь мужчины перевели дух.

Они находились в одной из песчаных прогалин. За ними осталась горящая трава. Справа ярко полыхал кустарник, от которого валил удушливый дым, слева и впереди огонь еще не добрался до зарослей, но поднимавшийся кое-где дым свидетельствовал о том, что с минуты на минуту пожар перекинется и сюда.

Мартиньи мгновенно оценил ситуацию.

Отсутствие ветра задерживало распространение огня, к тому же была весна, и солнце не успело еще иссушить сок растений, которые загорались не так легко, как осенью, когда страшные пожары начинали буйствовать в Австралии и охватывали огромные пространства с быстротой молнии.

И все же нужно было спешить. Но как отыскать следы, которые должны были привести их к Кларе и мисс Оинз? По соображениям Мартиньи следы должны были продолжаться с другой стороны горевшей полосы, и едва не закричал от радости, увидев их.