Птица пустыни
Шрифт:
После минутного молчания мадам Бриссо сказала с улыбкой, несколько принужденной:
– Эта расписка составлена по всей форме, и та, которая подписала ее, должна исполнить все условия... Виконт, – продолжала она, – Клара обязалась возвратить вам сегодня ваш алмаз или его стоимость, то есть около шестидесяти тысяч франков, не правда ли?
– Да, но насколько я понял, этот алмаз потерялся или украден, словом, не был найден, и я благодарю за это небо. Итак, я имею право требовать... надеяться...
– Вы ошибаетесь, виконт, – перебила его мадам Бриссо. – Этот
Она положила небольшую вещицу, завернутую в бумагу, на стол перед Мартиньи. Тот, развернув ее, узнал драгоценный камень, отданный Кларе три месяца назад. Однако виконт, по-видимому, нисколько не обрадовался. Напротив, он швырнул алмаз на стол и сказал с печалью в голосе:
– Как это случилось? А я понял... я был уверен...
– Это странная история, – снова улыбнулась мадам Бриссо, – и если бы мне рассказали ее во Франции, я бы не поверила. Но мы живем в такой удивительной стране! Выслушайте меня...
Она рассказала ему, при каких обстоятельствах алмаз пропал три месяца назад, как Клара начала подозревать в этой краже хламид, прилетавших в сад, как, наконец, эти подозрения подтвердились, и Клара решилась отправиться в пустыню вместе с Рэчел Оинз, и как эта поездка чуть было не закончилась плачевно.
– Но их поиски не имели никакого успеха, – с нетерпением перебил Мартиньи, – Я знаю, что они не нашли алмаза в гнездах этих птиц.
– Только несколько часов назад алмаз возвращен мне, – ответила Клара. – Действительно, мы с Рэчел понапрасну подвергались опасностям. Но случилось так, что во время этого страшного пожара в лесу австралиец с сыном нашли новую беседку, откуда забрали несколько блестящих камешков, с намерением предложить их Рэчел и мне, думая, что мы питаем страсть к подобный редкостям. Они не успели отдать их нам, когда мы уезжали с фермы Уокера, и только сегодня утром эти добрые люди принесли к нам эти вещи. Судите о моем удивлении, о моей радости, когда я нашла среди безделушек эту драгоценную вещь, потеря которой заставила меня совершить столько ошибок и пролить столько слез!
– Он мог бы оставаться там, где был, – возразил Мартиньи шутливо. – За каким чертом вмешались эти австралийцы? Самая драгоценная моя надежда исчезла!
И он с унылым видом опустился на подушки.
– Как можете вы так говорить, – с удивлением спросила мадам Бриссо, – когда отыскался этот великолепный алмаз, который стоит целого состояния? Или вы забыли, что если бы он не был вам возвращен, мы теперь слишком бедны, чтобы заплатить вам за него деньгами?
– Какое мне дело до его ценности? – возразил Мартиньи. – Его единственная цена в моих глазах была та, что он мог доставить мне возможность... Возьмите его, мадам Бриссо, мне теперь противно на него смотреть. Оставьте его у себя, продайте, подарите... Мне он не нужен.
И он смахнул алмаз на пол. Мадам Бриссо поспешила поднять его и снова положила на стол.
– Все эти три месяца, – с жаром продолжал виконт, – я тешил себя мыслью, что очаровательная мадемуазель
– Но, виконт, когда вы предложили моей дочери то странное условие, на которое теперь намекаете, мы были богаты и думали разбогатеть еще больше, а теперь...
– Большая нужда мне до богатства! В первые минуты, признаюсь, такой искатель приключений, каким я был тогда, не мог оставаться равнодушным к подобным соображениям, но мое чувство к мадемуазель Кларе было искренним. Несмотря на заблуждения молодости, я никогда не изменял чести, я считал, что достоин прекрасной и благородной девушки, счастье которой было бы мне поручено... Вот тайна моей преданности, всех моих пожертвований! Я хотел добиться признательности мадемуазель Клары и ее родителей!
– Кто же вам говорит, виконт, что вам это не удалось? – спросила мадам Бриссо.
Виконт вздрогнул.
– Возможно ли, чтобы после возвращения этого алмаза я имел еще право...
Мадам Бриссо улыбнулась.
– Виконт де Мартиньи, и моей дочери, и мне известно, с каким мужеством защищали вы на приисках состояние и жизнь моего мужа, нам известно, как вы старались отвести от него опасность. Мы знаем, наконец, как тяжело раненный, вы спасли жизнь Бриссо при пожаре в магазине, вашим стараниям, вашей неустрашимости моя дочь и мадемуазель Рэчел тоже обязаны своим освобождением... Мы не забыли ничего, виконт, и не имели бы никаких средств, ни муж мой, ни я, отблагодарить вас за эти услуги, если бы Клара не согласилась нам помочь.
– Но соглашается ли она? – спросил виконт, побледнев еще больше.
Клара встала.
– Почему же нет? – произнесла она дрогнувшим голосом. – Виконт де Мартиньи, если моя рука – единственная награда, которую вы желаете принять, в ней не будет вам отказано.
Эти слова стоили, без сомнения, огромных усилий бедной девушке, потому что, произнеся их, она залилась слезами.
– Мадемуазель Клара, – обратился к ней виконт, – я боюсь, что вы меня не любите...
– Я чувствую к вам признательность...
– Признательность! – воскликнул Мартиньи с горечью. – Признательностью вы обязаны многим другим, кроме меня... Прежде всего этим бедным австралийцам, потом волонтерам, которые подвергались опасности, спасая вас, Ричарду Денисону, который, несмотря на свою внешнюю холодность, вел себя как настоящий француз. Он спас вам жизнь, так же, как и Бриссо, когда моя проклятая рана лишила меня сил помочь вам... Он спас меня самого – зачем мне в этом не сознаться? Когда, истощенный, задыхавшийся от дыма, я не был способен сделать и шага. Мсье Денисон не заслуживает ли вашей признательности, как и я?