Птицеферма
Шрифт:
Ворон долго борется с Сапсаном. Их силы настолько равны, что создается впечатление, что драться эти двое могут вечно. Наконец, как мне кажется со стороны, Сапсану это надоедает первому, и он поддается. Ворона официально объявляют победителем. Чайка радостно кричит и шлет своему мужчине воздушные поцелуи.
Если рассматривать поединок Пересмешника с Ибисом, отключив эмоции, то он гораздо интереснее, чем с Клёстом или Дроздом. На этот раз победа не дается Пересмешнику так легко, как прежде, но он все равно побеждает, заполучив разбитую
Мне хочется схватиться за голову — четвертый тур и всего три противника: Ворон, Пересмешник и Момот. Без перерыва на отдых — видимо, Глава решил сделать представление ещё эффектнее.
Кайра в четвертый раз шествует к главе, зазывно качая бедрами, и тянет имена тех, кто вступят в бой первыми. Так как противников остается нечетное количество, то, по правилам, сперва сойдутся двое, а затем победитель сразится с ожидающим третьим.
«Только не Момот, — повторяю мысленно. — Только не Момот». Даже не знаю, молитва это или заклинание. Но чем бы это ни было, оно действует! Кайра называет имена Пересмешника и Ворона.
Я почти в нирване. После Момота Ворон и Сапсан — самые сильные бойцы на Птицеферме. Победить Ворона будет сложнее, чем Ибиса. И может, до состязания с Момотом все-таки не дойдет…
— Он его сделает, — скрипит мне на ухо Сова, привлекая к себе мое внимание тычком локтя в бок.
— Кто кого? — уточняю, не сводя глаз с «ринга».
— Пересмешник Ворона, — отвечает та таким тоном, будто это само собой разумеющееся.
— Сделает, — соглашаюсь, наблюдая за тем, как противники уже катятся по земле…
— Победил Пересмешник! — объявляет Глава.
Ворон поднимается с колен, прижимая к боку вывихнутую руку. Победитель отплевывается кровью. У него разбита губа, живописный кровоподтек на скуле, и рассечена левая бровь.
— Это был достойный бой, — Ворон протягивает бывшему сопернику руку.
Пересмешник вытирает кровь со своей ладони о штаны и с усмешкой отвечает на рукопожатие. Его тело больше не выделяется среди местных своей белизной — оно сплошь покрыто пылью, потом и кровью, и уже не разобрать, где оставила следы кровь соперников, а где собственная.
Ворон выходит из квадрата, очерченного веревками, и его тут же принимает в объятия Чайка. Что-то быстро тараторит на ухо, видимо, восхваляя своего героя.
Пересмешник остается на «ринге»; его грудь тяжело вздымается — устал. Кровь из рассеченной брови тонкой струйкой стекает по щеке и срывается одиночными каплями с подбородка.
Филин встает со своего стула, подныривает под веревки и подходит к Пересмешнику. Вид у Главы донельзя довольный.
— Удивил, — не брезгуя грязью и кровью, хлопает вышедшего в финал новичка. — Не ожидал. Такие люди нам нужны.
Сильные и выносливые рабы — вот кто ему нужен.
Пересмешник не отвечает; сгибается и упирается ладонями в свои колени. Все еще пытается отдышаться — Ворон его здорово потрепал.
— Ну, что ж, — поняв, что финалист не станет рассыпаться в благодарностях за щедрую похвалу, Глава обводит зрителей взглядом, — полагаю, на этом наши испытания подходят к концу. Момот, подойди к нам!
Это даже не смешно (вернее, не смешно совсем): вываленный в грязи и еле стоящий на ногах Пересмешник и довольный собой, просидевший, отдыхая, последние три тура Момот — огромный, полный сил.
— Итак, у нас два финалиста, — подытоживает Филин. — Пересмешник, ты принимаешь почетное второе место в прошедших испытаниях? — спрашивает явно для порядка, для Главы победа Момота с самого начала — само собой разумеющееся.
Пересмешник выпрямляется, подхватывает ладонью кровавый ручеек, продолжающий стекать по его лицу.
— Не принимаю, — заявляет, и темные брови Главы удивленно ползут вверх. — Я хочу первое.
До крови закусываю губу. Не отступится, будет бороться до последнего… Зачем?
Хочется выкрикнуть вслух это «зачем». Молчу, сжимаю зубы.
— Твое право, — Филин разводит руками, но на его лице явно читается, что вместо почетного звания второго бойца Птицефермы в его глазах Пересмешник теперь получает не менее звучное звание — «идиот». Глава отходит, пятясь; похлопывает оживившегося Момота по мускулистому плечу. — Ты уж полегче.
Вроде бы не сказал ничего такого, но в то же время ясно дал понять: «Не убивай, он мне ещё пригодится».
Момот понятливо кивает — послушный пес. Но его взгляд красноречиво говорит о том, что, кроме как остаться в живых, его противнику рассчитывать не на что.
— А его не сделает, — грустно бормочет себе под нос Сова.
Не реагирую, смотрю только на Пересмешника, не хочу пропустить момент, когда он тоже взглянет в мою сторону. А в том, что посмотрит, не сомневаюсь.
Филин отходит, направляется к табурету, восседая на котором он и провел все предыдущие туры состязаний. Момот разминает заждавшиеся кулаки.
И в этот момент Пересмешник переводит взгляд на меня. Прямо смотрю в ответ, прижимаю сжатую в кулак ладонь к груди. «Я болею за тебя», — произношу одними губами.
Он чуть смежает веки — понял.
— Начали! — кричит Филин со своего места. На губах ухмылка — происходящее его забавляет.
— Не сдюжит, — вздыхает Сова.
— Замолчи! — одергиваю ее, не отводя глаз от «ринга».
Противники начинают кружить по квадрату. Момот улыбается, точно так же, как тогда, когда размозжил голову Кулику. Пересмешник, наоборот, впервые за время сегодняшних испытаний серьезен.
Момот делает попытку ударить. Пересмешник уворачивается. Еще раз. Тот почти достает, но Пересмешник успевает поднырнуть под его занесенный для удара кулак во второй раз.