Птицы меня не обгонят

Белые облака мчались на запад. Я судорожно цеплялся за гриву жеребенка, и мои ладони ощущали ее грубоватую, подобную конопляной веревке, шероховатость. Я пристально глядел поверх его головы, но мне так и не удалось разобрать, по какой дороге мы мчимся. Быть может, это лишь

межа среди полей или копытца жеребенка взрывают благоухающий цветами луг? Я захлебывался летящим навстречу ветром, голова кружилась, не знаю почему, но все это казалось необыкновенно прекрасным!

Мы остановились на косогоре, где корчились обглоданные деревца. Я сполз со спины жеребенка в высокую траву. Животное обратило ко мне большие глаза, вдруг схватив трепещущими губами мою руку. Я отмахнулся. Нет, не из боязни, а скорее от той удивительной радости, которую невозможно выразить словами. И тут, где-то наверху, над лесными вершинами, я увидал очи. Синие, зовущие, заплаканные. Мне захотелось крикнуть: «Остановись, подожди, я тебя знаю!..»

Я мчался к ним. Но очи исчезали в лесных поворотах, прятались в колючем терновнике… Меня влекло вслед за ними. Я бежал, задыхался, ноги мои наливались свинцом, коченели, вмерзали в ледяную гладь озера. А я все видел эти очи в бескрайней дали…

Какой странный сон!

Милан тащил в руке здоровенную, перевязанную бечевкой коробку. Сначала он собирался привязать ее к багажнику велосипеда — можно бы одолжить у кого-нибудь из соседей, — но кролики, которых он туда посадил, были настолько перепуганы, что не так-то просто было унести их из школы. И Милан отправился пешком. Он плелся по улицам, иногда перекладывая беспокойный груз из одной руки в другую.

Милан остановился на площади перед домом, над воротами которого улыбалась разбитая мордашка толстого мраморного ангелочка, и засвистел.

На первом этаже распахнулось окно.

— Тебе что, Милан? — высунулась из окна женщина в цветастом платье.

— Здравствуйте! — крикнул он. — Славечек дома?

— Нету.

— А вы не знаете, куда он пошел?

— Нет, не знаю!

— Гм…

Окно захлопнулось. Милан с досадой подхватил свою коробку и поплелся дальше. Носком ботинка он то и дело поддавал грязные льдинки, которые солнце еще не смогло растопить.

На углу его едва не сшиб с ног верзила в кожаной куртке, Милан ухмыльнулся:

— Эй, Рорейс, ты что здесь околачиваешься?

Верзила остановился, перевалил языком из стороны в сторону жевательную резинку, которую обрабатывал здоровенными челюстями, и угрожающе загудел:

— Но, но, поаккуратней, не то схлопочешь по шее!

Милан скривился, будто внезапно узнал, что сейчас, просто так, шутки ради, ему вольют в вену змеиный яд.

— Ой, как ты меня напугал, Рорейс! — Милан явно издевался над верзилой.

Тот побагровел и кинулся на Милана. Но Милан, не выпуская тяжелой коробки из рук, отскочил от долговязого и, уклоняясь от опасности, все время выкрикивал в его адрес что-нибудь обидное. Но вскоре эта игра Милану надоела, и он спокойно продолжил свой путь.

«Хорошо Рорейсу, — думал он про себя, — такой никчемушный типчик, а у него есть мотороллер. Три года назад, еще в девятом, математик посылал его к второклашкам, чтоб те объяснили, зачем на часах стрелки. Потом Рорейс бросил школу, и папаша купил ему мотоцикл, и теперь этот верзила пытается удивить весь мир! А у самого вместо мозгов опилки. И это называется справедливостью?»

Но тут мальчишка с коробкой в руках вдруг исчез в подъезде старого дома. Он с трудом поднялся на второй этаж и, остановившись у обшарпанных дверей с табличкой «Ножичка Алеш», позвонил. Один длинный, три коротких. После неимоверно долгого ожидания двери растворил мальчишка и сказал:

— Никого нету дома.

— А куда делся Вашек, не знаешь?

Мальчик заправил рубашку в штаны и тоном доверенного человека заявил, что старший брат после обеда с кем-то ушел. Вроде бы к ратуше.

— Ну, тогда приветик… — разочарованно вздохнул Милан.

— Что у тебя в коробке? — поинтересовался мальчик.

— Кролики. Хочешь взглянуть?

Они склонились над ящиком, Милан развязал толстый шпагат и вместе с парнишкой стал любоваться четырьмя насмерть запуганными зверьками.

— А этот рыжий вовсе и не кролик!

— Факт! Это же морская свинка!

— Я таких еще никогда не видал! Дай я ее подержу! — Мальчик взял свинку в руки и уткнулся носом в ее шкурку.

— Как ее зовут?

— Пузырек.

— Пузырек? Разве такое имя бывает?

— Мне нравится.

Мальчишка притиснул к себе зверька и заныл:

— Милан, дай ее мне!

Владелец морской свинки, ревниво и бережно взяв зверька обратно, сказал:

— Нет, свинку не дам. Вот кролика, если хочешь… могу хоть всех отдать. Возьмешь, а?

— Д-а-а! А если я хочу свинку… Мне кроликов девать некуда!

— А свинку куда?

Мальчишка был явно удивлен вопросом.

— Не знаю… Она может спать со мной в кровати!

Милан захлопнул крышку коробки, кое-как замотал шпагатом и затопал вниз по лестнице.

— Не дашь Пузырька? — закричал ему вслед с угрозой мальчишка.

— Не могу… — ответил Милан уже где-то в воротах.

Мальчишка лег на перила и высунул язык вслед жадному владельцу. Это, видимо, его утешило, потому что, запирая двери, он уже что-то фальшиво, но весело насвистывал.

В конце концов Милан обнаружил ребят перед ратушей. Еще издали он увидал, что, кроме Славечка и Вашека, там стоят этот воображала Петер, Мадла Странская и Вендула. Все они над чем-то склонились. Наверное, листают книгу, которую Петер держит в руке. Ребята и не заметили, как к ним подошел Милан. Только сейчас он понял, что они смотрят фотографии.