Птицы
Шрифт:
— Мы идем, юная мисс. — Доктор мгновенно взял себя в руки. Напоследок он глянул на Финча и сказал: — Знаешь, что еще делают настоящие злодеи, кроме заговаривания зубов?
— Что? — спросил мальчик.
— Стреляют в спину. Смотри под ноги на лестнице. Не хотелось бы, чтобы ты споткнулся с этой штуковиной в руках.
После чего развернулся и поспешно пошагал вверх. Финч ринулся за ним. Вскоре дверь квартирки № 12 хлопнула, и дом снова погрузился в тишину и сонливость…
…А внутри упомянутой квартирки тем временем происходили
Доктора провели в комнату дедушки Финча, где на широкой кровати рядышком лежали мадам Клара Шпигельрабераух, новая домовладелица, и мистер Риввин. Их глаза были закрыты, а лица бледны — не по-не-птичьи, а мертвенно. Рука мадам Клары безвольно свисала, с нее на пол капала черная кровь.
У кровати, заламывая руки от бессилия, стояла банкирша с улицы Мэпл, заплаканная и встревоженная. Стоило двери комнаты отвориться, как женщина бросилась к вошедшим с надорванным всхлипом: «О, вы привели его!»
Доктор Нокт кивнул ей, подошел к кровати и поставил на тумбочку у изголовья свой черный саквояж. Склонился к мадам Кларе, взял кончиками пальцев ее за запястье, после чего проверил и мистера Риввина, а затем покачал головой.
— Что?! Что это значит?! — воскликнула банкирша с улицы Мэпл. — Я знаю эти вот качания головами! Ни о чем хорошем они зачастую не свидетельствуют!
Доктор раскрыл саквояж, порылся внутри, извлек из крошечного коричневого конвертика пару пилюль и вручил их банкирше с улицы Мэпл.
— Что?! — Она отпрянула с таким видом, будто он предлагал ей либо гремлинскую отраву, либо, что оскорбляло чувство ее достоинства, успокоительное. — Что это такое?! Зачем оно?! Я не буду!
— Мадам, — твердо сказал доктор Нокт. — Вы на грани обморока. Дети, в сравнении с вами, ведут себя, как взрослые. Выпейте и успокойтесь. Вам это нужно, поверьте мне на слово.
— Это возмутительно! Как вы смеете! Ничего я не буду…
— Выпейте, мэм! — гневно велел Финч, и женщина нехотя послушалась: обиженно схватила пилюли и засунула их в рот. После чего принялась с демонстративным отвращением жевать.
Доктора ее театральные страдания не слишком впечатлили:
— Не стоит, мадам, — сказал он. — Я ведь знаю, что они безвкусные.
Доктор Нокт снова закрыл свой саквояж, а затем дернул за какой-то короткий шнурок под ручкой.
В тот же миг саквояж пришел в движение. В боковой стенке открылась дверка, и наружу на раскладывающейся телескопической ноге вылезла лампа. Зашуршал загоревшийся фитиль, и комнату залило ярким, режущим глаза желтым светом. После этого на саквояже со скрипом разошлись соединительные швы, стенки отпали, и то, что только что было черной кожаной сумкой, превратилось в некое подобие мягкого верстака — под ремешками были закреплены иглы, скальпели, пилы, какие-то крючки, а также множество прочих жутких медицинских инструментов. Отдельное место там занимали ряды подписанных склянок и ящичек с конвертиками для пилюль.
Дети глядели на все это завороженно, но и не без испуга.
Доктор Нокт снял сюртук и, повесив его на спинку
Повернувшись к пациентам, он склонился над кроватью, пристально их осматривая — окуляры на его очках зажужжали, выдвигаясь, защелкали сменяемые линзы.
Банкирша с улицы Мэпл тут же попыталась командовать, властно указывая доктору, что и как ему делать, но тот мгновенно ее оборвал:
— Мадам, если вы будете мне мешать, мне придется вас усыпить… позвольте мне делать мое дело!
— Что? Ах-ах! — возмущенно надула губки банкирша. При этом она явно гадала: как именно вознамерился добрый доктор ее усыплять — на время или же нет. В любом случае испытывать судьбу она не решилась и замолчала.
Вытащив из-под ремешка на разложенном саквояже ножницы с изогнутыми концами, доктор Нокт чуть повернул к ней голову.
— Мне потребуется ваша помощь, — не терпящим возражений тоном сказал он. — Будете ассистировать.
— Что? Я?
Доктор поглядел на детей.
— А вам двоим сейчас здесь лучше не присутствовать. Ждите в гостиной.
— Но мы не хотим их оставлять и… — начал было Финч, и тут лицо доктора Нокта приобрело настолько угрожающее выражение, что дети, не сговариваясь, вздрогнули.
— Мы будем в гостиной, — сказала Арабелла и потащила Финча прочь из комнаты. Дверь за ними закрылась, щелкнул замок…
…Часы пробили несколько раз, но ни Финч, ни Арабелла этого не заметили.
С момента, как доктор Нокт взялся оперировать мадам Клару и мистера Риввина, прошло уже больше трех часов. За это время дверь комнаты хлопала несколько раз. Банкирша с улицы Мэппл, забрызганная черной кровью, взлохмаченная и с растекшейся по лицу тушью, появлялась и требовала: воду, чистые простыни, полотенца, кофе для доктора. Она носилась в ванную комнату и обратно, опустошая полные грязной мутной воды миску за миской.
Банкирша больше не демонстрировала характер и всем своим видом напоминала обычную медсестру, хоть и без фартука и чепчика. Доктор Нокт не появился ни разу. На все вопросы о самочувствии мадам Клары и мистера Риввина, его «ассистентка» отвечала коротко: «Доктор делает все возможное…» Когда она появилась с очередной миской грязной воды, то сказала лишь: «Доктор сделал все возможное и приступил к невозможному…»
Время не шло, а еле ползло, тянулось мучительно долго. Новостей из комнаты уже давно не было — дверь не открывалась больше часа.
Как и было велено, дети сидели в гостиной, и там в самом разгаре проходила еще одна операция. После всего, что случилось, Финч едва не забыл о еще одном раненном.
Сразу, как их изгнали из комнаты, он бродил по гостиной, заглядывал в коридор, подслушивал под дверью — ждал вестей от доктора Нокта. Он мог думать лишь о том, что там происходит, пока вдруг в какой-то момент не почувствовал странное шевеление у себя на груди.