Птицы
Шрифт:
— Они что-то замышляют, говорю вам, мистер Доддж. — Миссис Чаттни улыбалась настолько зловредно и лживо, что поверить ее словам мог бы только непроходимый тупица, ну, или старший констебль Доддж.
— Это она что-то замышляет! — попыталась все объяснить Арабелла. — Она связана с…
Констебль замахнулся, чтобы ударить и ее, но тут вмешался Перкинс. Он вынырнул из-за спины мистера Додджа и строго покачал пальцем:
— Никаких бездоказательных обвинений в «Фонаре констебля»!
После чего взял Арабеллу за руку и, подведя девочку к стене, усадил ее на стоявшую там грубую деревянную скамью. Судя по железным кольцам
Хмурился и ворчал Перкинс больше для виду. Было ясно, что он просто попытался защитить девочку.
Впрочем, его старший коллега этого не понял:
— Вот именно! — рявкнул он. — Никаких бездоказательных обвинений! Напраслина тоже считается преступлением, чтоб вы знали!
Миссис Чаттни кивнула.
— Вот-вот! — сказала она самодовольно. — Мистер Доддж, я настоятельно рекомендую наказать этих детей, а еще сообщить обо всем их родителям. Судя по всему, мистер Дрей, дядя этой наглой девчонки, недостаточно строго ее воспитывает.
Арабелла заплакала: она боялась себе даже представить, что ее ждет, если во все это вмешается дядя Сергиус.
— Да и к мистеру Фергину, деду несносного мальчишки, тоже следует заглянуть, — добавила миссис Чаттни. — Но, вообще-то, мне кажется, он решил последовать примеру родителей этого безнадежного ребенка и бросил его: я краем уха слышала о том, что мистер Фергин куда-то внезапно отбыл. Если это так, то стоит вызвать клерков из сиротского приюта.
Финч сжал кулаки и скрипнул зубами, но сказать ничего не решился.
— Что ж, я так и сделаю, мадам, — важно покивал мистер Доддж. — Мистер Сергиус Дрей — почтенный джентльмен строгих нравов и образец хороших манер, ему можно доверить наказание девчонки. А что касается этого оборванца, то мы и на него управу найдем. Благодарю за вашу помощь в поимке злоумышленников, мадам.
— Прошу вас, констебль! — с ложной скромностью потупилась миссис Чаттни. — Вы ведь знаете, что я всегда с радостью помогу представителям закона. Что ж…
Она кивнула и направилась к выходу.
— Мадам, — почтительно склонил голову мистер Доддж.
— Мадам, — кивнул и Перкинс.
— Попрощайтесь вежливо с мадам! — велел констебль Доддж детям.
— Не буду! — с вызовом уставился на него Финч. Арабелла лишь приглушенно всхлипнула.
— Ой! Больно надо! — заявила миссис Чаттни и покинула «Фонарь констебля».
Младший констебль Перкинс закрыл за ней дверь.
— Ты только взгляни, Перкинс! — Мистер Доддж схватил Финча за шиворот и швырнул его на скамью для арестантов рядом с Арабеллой. — Все черты закоренелого преступника наличествуют. Взгляд исподлобья, сжатые зубы, выпученные глаза, желваки на скулах. Так выглядит лицо будущего каторжника. Ухф… ухф… — Констебль шумно втянул носом воздух. — А это еще что за вонючая мерзость? — Мистер Доддж поморщился, обнюхивая Финча и Арабеллу. — Хоть я и всегда знал, что дети — маленькие вонючие создания, но это уж слишком!
Финч испугался, что сейчас у него отберут его добычу, и принялся лихорадочно придумывать отговорки. Он знал, что обнаружение у него кое-чего явно запрещенного, завернутого в коричневую упаковочную бумагу, — лишь вопрос времени.
— Это дохлая рыба, сэр! — Финч сам протянул констеблю свой сверток. — Я ее достал в мусоре для Мо, кошки миссис Поуп. Рыбка
— Перкинс, выброси эту дрянь за дверь! — Мистер Доддж буквально отпрыгнул от свертка, видимо, опасаясь подхватить от него какую-то заразу. — А этой хвостатой лысой мерзости придется поголодать! Моя б воля, уже давно на нашей улице не было бы ни одной кошки! Потравил бы их и глазом не моргнул бы! Разводят, понимаешь, нежности к этим блохастым кусачим тварям, когда по ним живодерня плачет. По ним и по детям!
Младший констебль забрал у Финча сверток и, приоткрыв дверь, вышвырнул его за порог.
— А это что такое? — спросил Перкинс, повернувшись к Арабелле. — Сэр! Девочка что-то сжимает в руке. Конверт.
— Нет! — завопила Арабелла. — Это мое! Не забирайте!
Она попыталась спрятать конверт за спину, но младший констебль ловко выхватил его из ее пальцев.
— Отправь в ящик с уликами! — велел мистер Доддж, усаживаясь за свой стол. — Потом разберемся.
Перкинс опустил конверт в деревянный ящик, стоявший на краю стола старшего констебля, и спросил:
— Что делать с детьми, сэр? Оформлять?
— После ужина, — ответил мистер Доддж. — А пока надень на них кандалы!
— Сэр, это же просто дети…
— Нет, Перкинс, это не просто дети, — убежденно ответил мистер Доддж. — Это непослушные, разбалованные сопляки, которые никогда не следуют правилам и для которых такого понятия, как «закон», не существует! А родители их, безвольные и слабохарактерные, потакают им. В силу своей безнаказанности, эти хорьки, которых ты называешь детьми, не проявляют никакого почтения ни к частной жизни, ни к частной собственности, ни к представителям закона.
— О чем вы, сэр?
— Вечно забираются куда не положено, воруют конфеты и рассказывают грязные шуточки про констеблей. Вот в былые времена родители били детей ротанговой тростью, запирали в чулане и не просто лишали сладкого, а лишали еды! И вот тогда из детей вырастали образцовые граждане, на которых полиция всегда могла положиться. А сейчас… да сейчас это разве ж наказания? Смех один. Не позволяй провести себя, Перкинс. Их лучше держать на привязи.
Перкинс нехотя снял с гвоздика на стене литые скобы-браслеты, соединенные цепью, просунул в них одну за другой руки Финча и закрутил винты. То же он проделал и с руками Арабеллы. Кандалы были огромными, тяжелыми, оттягивали запястья и больно давили. Финч почувствовал себя самым настоящим каторжником. Он вдруг подумал, что дедушке было бы за него очень стыдно.
— Но мы ничего не сделали! — попытался протестовать мальчик.
— Молчать! — прикрикнул мистер Доддж.
Младший констебль тем временем присоединил кандалы к большому железному кольцу, торчащему из пола. После чего тяжело вздохнул и направился обратно на свое место.
Для этого ему пришлось подняться по металлической лестнице, которая вела на огороженную перилами площадку наблюдательного поста. Взобравшись наверх, Перкинс сел за стол и вернулся к прерванному ужину.
В своем тесном логове в башенке, он походил на ворону в гнезде. Развернуться там, и правда, было негде — на столе стояли: печатная машинка, телеграфный ключ и аппарат для приема сообщений, а также там разместились механизмы управления перископами. Создавалось впечатление, что мистер Доддж поселил там Перкинса за какую-то провинность.