Птицы
Шрифт:
– Здравствуйте, мистер Тэррити, – ответил Финч. – Мой дедушка купил у вас линзы, и они треснули.
– Какой кошмар! – ужаснулся приказчик (или, скорее, хозяин лавки). – Что это были за линзы?
Финч протянул ему кассовый счет.
Мистер Тэррити взял бумажку, поднес ее близко-близко к глазам, прочитал.
– Вы, верно, шутите, – недоуменно сказал он.
– Не шучу.
– Это линзы из самого прочного стекла, что у нас имеется. Они могут выдержать что угодно…
– Что, например?
– Удар молотом! Выстрел из револьвера! Снежную бурю!
Финч напрягся. «Снежную
– Они могут выдержать снежную бурю? – с сомнением спросил Финч. – Откуда вы знаете?
– «Бриленз» проверяли на маяке на севере, – с гордостью сообщил мистер Тэррити. – Ни одной трещинки. Ни одной царапинки. Такие линзы стоят на всех оптических приборах отслеживания и изучения бурь. А если уж они там показали себя превосходно, то в виде линз для защитных очков им и подавно ничего грозить не может. Поэтому я не понимаю, как…
– Защитных очков? – перебил Финч.
– Ну да, – мистер Тэррити кивнул. – Я помню вашего дедушку. Специальный заказ. Оправа – дополнительно. Мы предоставляем такие услуги. Ваш дедушка сказал, что собирается наблюдать бурю вблизи. А кто мы такие, чтобы спорить с клиентом. – Мистер Тэррити набрал воздух в грудь и продекламировал: – Стекольная компания «Тэррити» всегда выполнит ваш заказ, даже если вы его сделали из психиатрической лечебницы. Но лишь в случае мгновенной оплаты, разумеется.
– Наблюдать бурю вблизи… – пораженно пробормотал Финч.
– Да, дела, – согласился мистер Тэррити. – Я тоже удивился, но возражать клиентам или расспрашивать их не в правилах нашей компании. На вашем месте я присмотрел бы за дедушкой. А то как бы чего нехорошего не вышло.
К сожалению, пожелание мистера Тэррити запоздало. Нехорошее уже вышло. Но откуда ему об этом было знать?
– Благодарю вас, мистер Тэррити. Вы мне очень помогли.
Финч развернулся и отрешенно побрел к выходу из лавки.
– Постойте! – воскликнул мистер Тэррити. – Но вы сказали, что линзы треснули! Каким образом?!
Мальчик не обернулся. Словно во сне, он подошел к двери, предусмотрительно отворенной стеклянным автоматоном, и нырнул в идущий на улице снег.
Гул сотен работающих механизмов был слышен еще издалека. При этом даже трамвай, в котором ехал Финч, дрожал и вибрировал.
За стеклами иллюминаторов клубился густой дым. В вагон просачивалась вонь мазута, керосина, машинного масла и отходов из чадящих топок.
Вскоре трамвай подъехал к станции, выпустил пассажиров и отправился дальше, а тем, кто оказался на платформе, предстояло спуститься по длинной железной лестнице и выйти на центральную улицу, по которой передвигались груженные углем здоровенные шагающие механизмы.
Краекк был фабричным районом города. Здесь располагались многоэтажные цеха, плавильни, промышленные мастерские. Отсутствовали в Краекк разве что вездесущие люки гремпинов. Ни
«Очевидные причины» – это всегда грязная брусчатка, на которой совсем не было снега. Еще бы – как ему пробиться-то сквозь тучи горячего пара и дыма, выползающие из дымоходов топок и высоких кирпичных труб, напоминающих сигары.
Район этот порой называли черным – его здания сплошь поросли толстым налетом сажи, а мостовая, стены, крыши, да и сам воздух, насколько хватало глаз, пропитались углем и угольной пылью.
Краекк был будто перебинтован рельсовыми путями. Железная дорога шла не только по земле, но и над фабриками, установленная на сваях. Кое-где она выстраивалась этажами, а где-то пересекалась: по рельсам, как в зловещем парке аттракционов, ползли ржавые и сплошь покрытые заплатами вагончики-мотрисы без окон.
Стены в Краекк, как и в Рривв, скрывались под многочисленными плакатами и вывесками. Но, в отличие от Рривв, здешние не уговаривали что-то купить – в основном плакаты призывали вступать в профсоюзы, чтобы защитить свои права и сохранить работу: «Нет автоматонам! Не отдадим работу бездушной железяке! Вступай в профсоюз! Вступай в профсоюз!»
К слову, автоматоны здесь были не такими, как в Рривв. И даже не такими, как в Горри. В родном районе Финча механоиды были просто старыми – здесь же они и людей мало чем напоминали. Грубые, многократно залатанные, с шарнирами суставов, усиленными поршнями, они были предназначены для самой тяжелой работы. Дикий скрежет их сочленений тонул в грохоте цеховых машин и сливался с ним, но Финч не сомневался, что, если оставить одного такого автоматона на том же проспекте Франдигорт в Рривв, всего пара его шагов вызвала бы затор как на земле, так и в воздухе.
Если уж говорить о воздухе, то здесь тоже были дирижабли – здоровенные грузовые махины. Бурые от ржавчины и насквозь прокопченные, они порой появлялись из дымных туч и в них же исчезали…
Финч брел по Краекк, вытягивая шею и щурясь. Номеров домов, как и названий улиц, видно не было, и приходилось постоянно сверяться с картой, а иногда даже спрашивать дорогу у прохожих. Все, кто попадался мальчику на пути, носили защитные очки, уши закрывали кожаными нашлепками, а лица – шарфами. Порой, чтобы привлечь внимание прохожих, приходилось дергать их за рукав. Пару раз Финч едва увернулся от пинка в ответ.
Судя по карте, тупик Брэлл, который мальчик искал, располагался не очень далеко от станции. Можно сказать, повезло, ведь иначе Финчу пришлось бы совсем несладко: трамвай через этот район не ходил и лишь огибал его, никаких флеппинов здесь, разумеется, тоже не было, а в системе рельсовых кабинок он так и не разобрался.
И все же напрямик пройти до нужного тупика не вышло. По пути Финч то и дело натыкался на перекрывавшие улицы потоки шипящих рыжих искр, которые вырывались из открытых дверей цехов. Несмотря на то, что люди прямо на глазах у мальчика проходили через такие потоки туда и обратно, последовать их примеру он не осмеливался и был вынужден возвращаться и искать другую дорогу.