Птицы

Торин Владимир

– Но нам она ничего не скажет, – веско заметила Арабелла. – И шпионить за ней дальше опасно. Она очень подозрительная. А еще эта грымза может сделать так, чтобы за тобой приехали клерки из приюта.

Финч хмурился. Арабелла была права. Миссис Чаттни в одночасье стала их злейшим врагом. Она не просто была в сговоре с Человеком в черном, но, вероятно, поняла, что где-то прокололась и детям стало известно о ее делишках. Иначе она не решилась бы явить свое подлинное лицо коварной интриганки и злобной гаргульи. При этом мальчик понимал, что миссис Чаттни очень опасный враг: ей известна его тайна, и, если он

попробует сделать что-то, что ей не понравится, она воспользуется своим преимуществом. Как там это называл дедушка? А, точно! Она как механик чужих судеб и жизней, сидящий за панелью с подписанными рычагами и в любой момент способный дернуть каждый из них. И как переиграть такого хитроумного, беспринципного взрослого?

– Пока что отложим миссис Чаттни на полку, – решил Финч. – При встрече будем с ней вежливы – сделаем вид, будто ничего не случилось. Но при этом нужно быть очень осторожными – теперь мы знаем, на что она способна. Следуем нашему плану. Нам надо узнать, как зовут Человека в черном. Узнаем – тогда попытаемся его разыскать и разоблачить. Разоблачим его – доберемся и до миссис Чаттни.

– Очень хороший план, – похвалила Арабелла.

– Для нашей… гм… проделки почти ведь все готово, – продолжил Финч и помахал перед носом девочки свертком, который он не забыл подобрать в снегу возле «Фонаря констебля». – Завтра «рыба», как говорит мистер Драммин из двадцатой квартиры, сыграет свою роль, но…

Финч внезапно замолчал.

– Что?

– Я поверить не могу, как все связано.

– Да, все жутко переплелось… – кивнула Арабелла. – Человек в черном, который как-то причастен к исчезновению твоего дедушки, связан с миссис Чаттни и еще… еще с дядей Сергиусом! Это все очень похоже на заговор.

– Или на то, что здесь орудует шайка преступников, – предположил Финч.

– Этому Человеку в черном что-то нужно было от твоего дедушки. Чтобы тот что-то сделал для какого-то Гелленкопфа. – Арабелла снова закусила губу. – И что же папа говорил об этом Гелленкопфе?.. Нет, не вспоминается. – Она раздосадованно сморщила нос. – А теперь ему что-то нужно от дяди Сергиуса. Кто такая… – девочка опустила взгляд на письмо, которое сжимала в руке, и перечитала сложное имя, – мадам Шпигельрабераух?

– Очень-очень знакомое имя… – пробормотал Финч. – Кому же оно принадлежит?

Он силился вспомнить и не мог. Нужное воспоминание было рядом – он чувствовал, но оно ускользало, пряталось от него. Это было весьма неприятное ощущение: как будто пытаешься что-то схватить, тянешься из последних сил, кончики пальцев уже касаются искомого предмета, но в самый ответственный момент они случайно задевают его и отталкивают еще дальше. Это было сродни тому, как пытаться вспомнить сон по пробуждении. Финч шел и злился на себя и свою дырявую, как решето, память.

Арабелла, в свою очередь, прямо в эти секунды мучительно вспоминала о том, что ее папа говорил маме о Гелленкопфе, и испытывала примерно те же эмоции. А еще она злилась из-за того, что ее мама находится во власти зловредного дяди Сергиуса и не может помочь им с Финчем. «Вот бы поскорее избавиться от дяди Сергиуса! – думала она одновременно с тоской и надеждой. – Тогда можно было бы просто спросить у мамы…»

В задумчивом молчании дети подошли к своему дому. Дверь вдруг открылась, и на улицу выкатилась

угольно-черная коляска. Следом за ней из подъезда появилась и няня.

– Добрый вечер, мадам Клара! – хором сказали дети.

– Добрый вечер, Финч из двенадцатой квартиры, – ответила мадам Клара. – Добрый вечер, юная мисс.

Няня прокатила коляску мимо детей и направилась куда-то в сторону пустыря.

«Откуда она знает, как меня зовут? – удивился Финч. – Мы ведь с ней раньше только здоровались при встрече!»

И тут он кое-что понял. Вспомнил.

– Это она, – негромко проговорил мальчик, ткнув пальцем в спину мадам Клары. – Это она – мадам Шпигельрабераух.

– Что? – удивилась Арабелла. – С чего ты взял?

– Кажется, она сама… сама мне сказала…

– Но что от нее могло понадобиться Человеку в черном? Она же просто няня!

Финч покачал головой.

– Нет, она не просто няня, – сказал он, глядя вслед величественно отдаляющейся мадам Кларе. – Кстати, это очень просто выяснить. Так ли ее зовут. Мы спросим у миссис Поуп. Она должна знать.

– Но она не скажет!

– Еще как скажет, – убежденно сказал мальчик.

Подмигнув Арабелле, Финч открыл дверь. Выждав, пока теплорешетка сотрет с обуви снег, дети подошли к стойке.

Консьержка читала какой-то журнал из разряда периодических изданий для почтенных леди. Мо лежала на узкой спинке ее стула и заглядывала в журнал, по-видимому, тоже считая себя почтенной леди. Стоило детям подойти, как кошка вскинула свою лысую голову и подозрительно уставилась на сверток в руке мальчика. Тот поспешил убрать его прочь.

– Миссис Поуп! Миссис Поуп! – взволнованно заговорил Финч. – Там только что был человек на улице. Он просил кое-что передать для одного из наших жильцов.

– Кому именно и что именно? – равнодушно спросила консьержка, не поднимая глаз от страницы журнала, на которой был изображен манекен в модном платье.

– Для какой-то мадам… Шпи… Шпигельрабераух.

Консьержка дернулась так резко, словно он плюнул в нее. И впилась в него взглядом.

– Для мадам Клары?! – взволнованно спросила она, и дети переглянулись. – Она только что вышла. Что ей просили передать?

– Что… что снежная буря будет иметь весьма скверный характер. И посоветовали следовать установленным инструкциям.

– Что за чушь? – удивилась консьержка и с весьма неприятным звуком поскребла длинными острыми когтями лысую макушку.

– Просто просили передать. – Финч пожал плечами. – Я не знаю, что это значит.

– Я передам, – холодно проговорила миссис Поуп, одарила детей еще одним строгим взглядом и снова уткнулась в журнал.

Финч сидел на кровати дедушки и с тоской глядел на Арабеллу.

Чрезмерная оживленность и радостная непоседливость девочки его раздражала. А еще он чувствовал себя рядом с ней исключительно глупым и еще более отсталым, чем обычно. Он завидовал ее наблюдательности и уму. Арабелла постоянно сыпала примерами и цитатами из книг, которые прочла. Носилась туда-сюда с измерительными линейками и вообще очень важничала и умничала.