Птицы
Шрифт:
Финч решил сразу перейти к делу:
– Я знаю, что вы были у нас в тот день, когда дедушка пропал.
– Что за вздор? – презрительно фыркнул старик. – Я вообще не выхожу из квартиры.
– Тогда ваш шлафрок выходит без вас, – сказал Финч и показал мистеру Франки пуговицу на кусочке ткани.
Даже через щель в двери было видно, как лицо мистера Франки вытянулось. Что-либо отрицать дальше не имело смысла: старик и правда кутался в длинный, до пола, вишневый шлафрок, застегнутый на темно-красные, поблескивающие лаком пуговицы. На месте
– Разговор окончен, – сказал он и захлопнул дверь.
– Мистер Франки! – Финч забарабанил в нее кулаком. – Вы хотите, чтобы я позвал констебля Додджа?
Раздалось гневное рычание, за ним последовал щелчок замка, и дверь снова отворилась. Старик выглядел настолько раздосадованным, будто ему сообщили, что отныне он будет есть лишь гремлинскую еду и всю оставшуюся жизнь ему предстоит пить один лишь керосин или чернила.
– Проклятые хитрые дети кругом! – проворчал мистер Франки. – В мою молодость дети не были такими зловредными. А еще они не были шантажистами.
Старик отошел в сторону, пропуская мальчика. После того как Финч оказался в прихожей, он опасливо выглянул за порог, оглядел этаж и только после этого закрыл дверь.
– Проходи в гостиную, – буркнул мистер Франки. – Можешь сесть на диван. Чай… да, есть чай.
Прежде чем последовать приглашению, Финч пристально уставился на старика и сказал:
– Вам следует знать, мистер Франки, что моя подруга Арабелла Джей меня ждет, и, если я не вернусь, она позовет констебля, так что вы не можете меня убить и спрятать мой труп под кровать.
Старик хмыкнул в седую бороду и кивнул. Он оценил.
Стараясь не упускать из виду хозяина квартиры, Финч снял башмаки и потопал по коридору.
Гостиная старого затворника оказалась вполне уютной. На обитых темно-зеленым вельветом стенах висели картины, на которых были изображены джентльмены и дамы в военной форме, на круглом, тоже зеленом ковре стояли диван и пара кресел, обтянутые той же тканью, что и стены. В углу примостились пара стульев и столик с разложенными картами, словно мистер Франки только что играл с кем-то в трольридж. Окно было завешено тяжелыми шторами, через которые в гостиную не мог протиснуться ни один лучик солнечного света, но на полу и стенах колыхались отблески ярко пылающего камина, на крючке в глубине которого висел чайник. Судя по всему, старик и сам собирался пить чай.
Несмотря на раннее утро, мистер Франки уже вовсю был занят делом: на диване, на креслах, даже на ковре были разложены раскрытые газеты. На тумбочке, рядом с граммофоном, дымящейся трубкой и пепельницей, лежали карандаш и блокнот, куда хозяин квартиры что-то выписывал. Видимо, мистер Франки проводил исследования.
Финч присел на краешек дивана, с трудом отыскав свободный от газет пятачок, и уставился на старика.
Мистер Франки был примерно такого же роста, как дедушка, но казался ниже из-за того, что сильно сутулился. Его длинные седые волосы достигали плеч, а неухоженной бороды гребешок будто бы не
– Говори, что тебе нужно, Финч, – сказал мистер Франки. Подойдя к резному буфету, он открыл дверцы и принялся выбирать из стоявшего на полке сервиза чашку, которую было бы не жалко доверить детским рукам. – Если ты пришел без флика, значит, пока что не хочешь впутывать полицию.
– Я хочу узнать… – начал Финч, но старик его перебил.
– Странно, а я думал, дети знают все на свете, – саркастично заметил он.
– Я хочу узнать… – упрямо повторил мальчик.
– Что?
– Дедушка не вернется?
Мистер Франки застыл у буфета с чашкой в руке. Какое-то время он стоял молча, а затем наконец обернулся и сочувственно поглядел на Финча.
– Нет. Не вернется.
Финч угрюмо кивнул – он так и думал. И все же лишь сейчас, именно в этот момент, мальчик осознал, как сильно хотел ошибаться. Хотел, чтобы дедушка просто вернулся, как пообещал. И пусть бы он даже ничего не рассказывал. Пусть бы он просто вернулся…
Старик закрыл дверцы буфета и почесал макушку, пытаясь выбрать одну из стоявших на шкафу чайных банок. Поднявшись на носочки, он достал большую жестянку с изображением улыбающегося кота и вытащил из левого кармана шлафрока ложечку, а из правого – пачку рафинада.
– Вы ведь знали, что он ушел, когда я приходил к вам в прошлый раз? – спросил Финч.
– Знал, – последовал ответ. Мистер Франки насыпал в чашки чай, плюхнул туда по паре кубиков сахара и направился к камину.
Финч испытывал такую горечь, что с трудом сдерживал слезы.
– Вы знаете, куда он пошел?
– Я догадываюсь… Так, пфф… пфф… – Снимая чайник с крючка, мистер Франки подпалил бороду и похлопал себя по ней, пытаясь потушить начинающийся на лице пожар. – А ты, значит, нашел пуговицу и узнал ее…
– Это называется «следы борьбы», – отстраненно пояснил Финч.
– Умно.
Глядя на то, как старик наливает кипяток в чашки, Финч почувствовал, что и его, почти пустого внутри, наполняет жар. Отчаяние постепенно поднималось в нем, как эта коричневая вода, от которой исходил пар.
– Вы ведь говорили с дедушкой в тот день?
– Да уж, – с досадой выдохнул мистер Франки. – Я пытался. Но твой дед – тот еще упрямец. Я его отговаривал. Убеждал, как мог. Но ничего не вышло.
– Вы из-за этого подрались?
– Ха. – Старик поставил чайник на кованую стойку у камина и снял с каминной полки вазу с имбирным печеньем. – Подрались – это слишком громко сказано. Я пытался остановить Корнелиуса, просил, чтобы он одумался. Схватил его за руку, а он схватил меня за воротник шлафрока и отшвырнул прочь. А потом выгнал из вашей квартиры. После этого я его не видел.
– Вы сказали, что догадываетесь, куда он пошел.
Мистер Франки сел в кресло и поставил на столик между собой и мальчиком вазу с печеньем, протянул ему чашку на блюдце.