Пуд соли на сердечную рану

Луганцева Татьяна Игоревна

– Спасибо.

– А затем будет фуршет. – Алексей лукаво посмотрел на спутницу. – Фрукты, легкие закуски, шампанское…

– Я вся в нетерпении! – вздрогнула Глаша, улыбаясь.

И в самом деле, на фуршете должны были собраться люди, болеющие за общее дело. Чиновники, спонсоры, строители, поставщики, медики. Причем приглашены были все с семьями: заведующие отделениями, инженеры по строительству корпуса, прорабы и даже санитарки. Все, кто прикоснулся к этому доброму делу, и все, кто там теперь будет работать.

– Спасибо, что разрешил сделать

несколько палат для совместного времяпрепровождения родителей с детьми и оформить такую большую красочную детскую комнату с игрушками, – вспомнила Глафира «маленькую» деталь.

– Это же детская больница, – пожал плечами Алексей. И посмотрел на часы: – Успеваем. Знаешь, в детстве я лежал в больнице. И больше всего помню даже не уколы и как меня лечили, а то, что я впервые остался один среди голых серых стен… С детьми так нельзя. Поэтому и телевизоры теперь висят в каждой палате. Будет разрешено мультики каждый день смотреть по часу и какие-нибудь интересные передачи. А еще будем приглашать аниматоров. Это очень важно, особенно для лежачих пациентов.

– Полностью с тобой согласна. Игрушки, кстати, интересные завезли… А уж как отделение украсили шариками! Дети не захотят уходить. Спасибо тебе за мечту! Всегда мечтала работать в таком месте!

– Как твоя рука? – участливо поинтересовался Алексей, поворачивая свое безупречно красивое лицо.

– После того как мы провели с тобой две недели в санатории, где с моей рукой ежедневно творили чудеса, мне значительно лучше, – ответила Глаша, сжимая и разжимая пальцы.

– Глядишь, ты еще и оперировать начнешь?

– Кто знает… Но даже если и нет, я в таком огромном отделении найду чем заняться. Я теперь об этом не думаю и не беспокоюсь.

– Вот и хорошо. Я очень рад за тебя, дорогая.

– Алексей!

– Что?

– Я, за неимением семьи, Настю пригласила на фуршет. Ничего?

– Все нормально! Кстати, о семье… Посмотри там, в бардачке… – заулыбался он.

– Что?

– Сейчас увидишь. Вон там…

Глаша пошарила рукой и вытащила маленькую коробочку из красного бархата. Сердце ее сжалось. Женщины сразу чувствуют, что может быть в такой коробочке.

– Открой! – приказал Алексей, вполне довольный собой.

Она подчинилась. Золотое колечко с россыпью бриллиантов, один из которых был особенно крупным, призывно играло манящим блеском.

– Я решил, что сегодня особенный день, как начало новой жизни, и именно сегодня хочу сделать тебе предложение. Меня всегда окружало много женщин, но только ты будешь идеальной женой. Ты порядочная, умная, ответственная и красивая. Как раз такая жена мне и нужна…

Настя битых двадцать минут не могла отыскать свою подругу, едва не вслух возмущаясь: «Ну, вот где она? Только что здесь была… Такая веселая, возбужденная… Такую речь сказала. Я ужасно ею горжусь и необыкновенно рада за нее. Теперь у Глашки точно все наладится. А люди здесь интересные. Сначала все были чинные такие, стеснялись, а сейчас шампанское

рекой. Сколько же сюда мужиков завезли? Все уже перезнакомились, пьют… Мне бы себе кого присмотреть, а вместо этого я вынуждена Глафиру искать! Так нечестно!»

Анастасия ходила между людьми, одетая в весьма легкомысленное платье ярко-голубого цвета с короткой юбкой, голой спиной и глубоким декольте (почему-то именно так Настя представляла себе коктейльное платье), и искала Глашу. «Может, уединилась где со своим красавчиком? А я тут мучаюсь?»

– А вот и я! – возникло перед ней веснушчатое, курносое лицо молодого мужчины, появившегося поблизости неожиданно, словно чертик из табакерки. – Вы не меня ищете, нимфа?

– Если вас зовут Глафира…

– Вам нужна заведующая? Моя начальница? – прищурился парень. – Я просто мечтаю, чтобы и вы оказались у нас в отделении. Меня Игорем зовут. Я – хирург.

– Настя. Я не хирург, а просто ее подруга.

– Жалко… Но это ведь не помешает мне у вас взять телефончик? В обмен на информацию, где Глафира Геннадьевна.

– Советую тебе, Игорь… – подбоченилась Анастасия. Она любила мужчин, но сейчас хотела познакомиться со спонсором или хотя бы с депутатом, а к ней пристал обычный хирург.

– Я понял! – Парень отступил. – Ваша подруга пошла в отделение реанимации. Да не смотрите так испуганно, с ней ничего не случилось! Просто Глафира Геннадьевна очень ответственная женщина и решила проверить, правильно ли там подключили вчера доставленный аппарат. Она и не пила совсем. Ведь завтра уже поступят первые пациенты.

– А реанимация ваша где? – спросила Настя.

– Там! – махнул рукой Игорь. – Настенька, куда же вы? Хоть на брудершафт бы выпили… Ну ладно, идите. Сегодня последний день, когда туда могут попасть посторонние люди. Эх, сегодня точно не мой день! Такая женщина срывается с крючка, и я ничего не могу изменить!

– Балабол, – отмахнулась Анастасия от него и двинулась по коридору весьма фривольной походкой.

«Да, посмотри на свою уходящую мечту, паренек… Везет же Глашке, миллионера подцепила, а ко мне… всякие разные липнут», – вздохнула она.

Настя толкнула дверь над которой висело табло «Реанимация», и вошла в пустое отделение. Здесь не раздавались музыка, смех, тосты… Спасибо, что хоть это помещение оставили без посещения гостей фуршета. Сюда вообще не долетали шум – звукоизоляция была очень хорошая.

У Насти от тишины даже голова закружилась, словно ее внезапно засунули в вакуум. Она одиноко стучала каблучками по коридору, чувствуя себя героиней фильма ужасов: как будто сейчас обязательно должно что-то случиться. И вдруг услышала женский плач. Настя даже остановилась на секунду – предчувствие ее не подвело.

Войдя в просторный зал с одинаковыми, поставленными в стройные ряды кроватями и развешанными по стенам приборами и аппаратами, она остановилась как вкопанная. Это и был большой зал реанимации, ожидавший своих пациентов, и похоже, что кого-то тут уже дождались.