Пушкарь. Пенталогия

Корчевский Юрий Григорьевич

Потеплело в этом году рано, лед вскрылся, пошел по течению вниз. Экипаж вернулся на ушкуй, готовя его к плаванию. Заменяли такелаж, завозились продукты. Как только река очистилась, я отправился в Рязань. Водочное производство было готово, нужен был только сахар. Еще решил прихватить карамель, сбыт должен быть хорошим. Поездка ничем особенным не отличалась, посетил все свои предприятия, три дня по раскисшим дорогам возили на ушкуй сахар и карамель, загрузились так, что он значительно просел. Обратно против течения и с тяжелым грузом шли медленно, аж неделю против обычных трех дней. Как только причалили к новому причалу, который я заранее присмотрел, работа закипела. Нанятые возчики без перерыва возили на завод сахар, а карамель пока ко мне домой.

После окончания разгрузки поехал на завод и, подсчитав потребное количество, высыпал сахар в большие чаны. Рядом со мной все время находились мастер и управляющий, для освоения процесса. Через неделю, когда сырье забродило, рабочие ведрами стали заливать его в самогонные

аппараты. Змеевики охлаждались водой, готовый самогон – на вкус градусов семидесяти – пропускался через фильтр с древесным углем и снова перегонялся. На выпуске вновь пропускался через фильтры. Ей-богу, на выходе получался довольно чистый вкус, ничем не напоминающий местную сивуху. В отдельном чане рабочий разбавлял все это водой. После остывания будущей водки я добавил для вкуса немного соли и сахара. Продукт получился первостатейный. Все участвующие в процессе опробовали и довольно кивали головой. Разлили в бутылки, закупорили сургучом, пробок здесь еще не придумали. Загрузив первую подводу, отвезли в арендованную лавку, где уже продавалась карамель. Конечно, дело новое, хмельное продавалось в основном в розлив в трактирах, себе в дома народ покупал в бочках, кувшинах. Пиво и мед варили сами. На радостях поехал к Федору, привез к лавке, широким жестом показал – выбирай. Федор взял скромно – бутылок десять, положил в повозку, пояснил – дьяков угощу, понравится – будут покупатели. Вдогонку повозке я успел крикнуть:

– Только холодную пейте, вкус лучше.

Дьяк только махнул рукой. К концу следующего дня я наведался в лавку, до этого целый день крутился на заводике, улаживая массу возникающих на ровном месте проблем – то дров для самогонных аппаратов заготовили мало, то возник вопрос о частоте смены древесного угля в фильтрах, наконец, вопрос об этикетках. Если товар пойдет, конкуренты будут тут как тут. Типографий еще не было, надо было как-то выкручиваться. Во-первых я решил на сургучной пробке, пока она была горячей, выдавливать букву «К» от первой буквы моей фамилии, а во-вторых, из свинца вылил штамп «Московская» и посадил нанятую работницу резать бумагу, штамповать краской и приклеивать на бутылки. Бумажки были небольшие, краска только зеленая, но это были первые этикетки. Эх, сюда бы красочную полиграфию, каждую этикетку вручную не распишешь, для массового производства нужно большое количество. Хотя я пригласил художницу и попросил сделать несколько красочных этикеток с видом Кремля и названием «Московская». Приклеил на несколько бутылок – их получилось полтора десятка, оставил у себя дома – ежели придется пойти в гости, будет хороший подарок, неизбитый. Случай вскорости представился. Меня как лекаря пригласили к князю Шаховскому. Я оделся поприличнее, благо выбор одежды благодаря заботам Настеньки был довольно велик, и велел запрячь возок. Хотя и пешком-то было идти минут несколько, но положение обязывало. Взял сумку с инструментами, положил туда же бутылку водки. По приезде сразу отдал дворецкому со строгим наказом положить в подвал на лед.

– Так вода в бутыли замерзнет!

– Выполни все в точности!

Наказал я и отправился на второй этаж в сопровождении холопа в опочивальню князя. Поскольку болезнь была несложной, дал рекомендации. Как здесь было заведено, меня пригласили отобедать. Когда князь и его семейство уселись за стол с дымящимися закусками и князь предложил выпить вина, я в ответ предложил опробовать мою водку. Лакей принес мою уже охлажденную бутылку, все с интересом вертели ее в руках, разглядывая этикетку. Я позволил себе кашлянуть, обращая на себя внимание:

– Сударыня, святейший князь, позволю себе заметить, что пить ее надо холодной.

Водка тотчас была разлита по золотым рюмкам и выпита. Князь довольно крякнул и закусил, княжна поперхнулась, не ожидала столь крепкого напитка – по моим подсчетам, было градусов сорок – сорок пять, точнее сказать было нельзя, спиртометров еще не было. Князь довольно потер руки:

– Хороша, повторим?

Мы с князем повторили, княжна воздержалась.

– Хороша, для мужей хлебное вино, где такую взял?

Я скромно ответил:

– Так на своем заводике делаю, новинка, вы, можно сказать, первый опробовали.

– Хочу такую же, куда холопа послать?

Я объяснил, расстались мы довольные. На следующий день к полудню примчался приказчик из лавки:

– Барин, водка нужна! Был холоп от Шаховского, почти все скупил, да эти, обличьем звероватые, из Разбойного приказа, – приказчик перекрестился, – все остатки выгребли, кричали – что так мало осталось.

Я послал холопа с запиской – срочно отвезти в лавку подводу с водкой. Надо было еще заказать деревянные ящики под бутылки – мелькнуло в голове, не продумали вопрос. Возить удобнее, и покупателям, кто много берет, сподручнее. Не откладывая дела в долгий ящик, взял столяра из холопов, отвез на завод, объяснил, что надо делать. Для подарков с водкой заказал несколько ящиков, изящностью смахивавших на шкатулки. Водку с этикеткой, да в таком ящичке и царю преподнести не стыдно, только вот как к нему пробиться? Все задуманное вроде заработало – велся прием больных моими помощниками, водочный завод давал хорошую водку, протезная мастерская приобретала широкую известность в узких кругах, доски и карамель из Рязани продавались ходко, косметику расхватывали,

как горячие пирожки, аттракционы вовсю веселили народ. Деньги шли, вложенное уже окупалось и давало стабильный доход. Я ощутил некоторую успокоенность – за завтрашний день беспокоиться не приходилось, с голоду не помрем, в отрепье ходить не будем. Два момента только были как занозы – крах моей работы в Аптекарской школе и отсутствие благородного звания. Даже если ты удачливый и богатый купец или расторопный предприниматель, на социальной лестнице стоять тебе ниже самого захудалого и нищего боярина, я уже не говорю про дворянство. Место лекаря на одной ступеньке с купечеством, может быть, чуть ниже. Конечно, ремесленники, крестьяне, холопы стояли еще ниже, но не брать же их в пример. Возможности дворянства были значительно большими, чем у купцов, им можно было вращаться в кругах, приближенных к власти, или быть самой властью. А кто я был для дворян – нужный человек, даже уважаемый за ум, разворотливость и практическую хватку, но по большому счету обслуга. Чтобы получить дворянское звание, надо было или получить его по наследству, что явно не для меня, или жениться на девице благородных кровей, что тоже малореально – во-первых, я люблю Настю, а во-вторых, какой же отец в здравом уме отдаст свою дочь за человека без роду-племени-звания? Оставался еще один путь – получить звание царским указом, так это опять за особые заслуги.

Ладно, решил пока не заморачиваться и отложить на потом.

В один из весенних дней, когда уже ярко светило и почти по-летнему пригревало солнышко, ко мне приехал Федор. Мы славно посидели, выпили водочки, и Федор высказал желание сходить совместно поохотиться. Идея мне понравилась, и дороги уже просохли, на возке можно было добраться в любое место. Встретились утром у моего дома, я взял для компании Сидора, заранее собрал оружие, все-таки неплохо попрактиковаться в стрельбе, уже с полгода не стрелял, а по нынешней жизни навык терять нельзя. Поехали по знакомым Федору местам, он на своем возке ехал впереди, к сожалению, Подмосковье я знал плохо. Ехали почти полдня, как я смог сориентироваться, в сторону Мурома. Леса уже стояли матерые, густые, темные. Заехали в деревеньку, остановились в избе дальнего родича Федора. Немного выпили, поговорили за жизнь. Спать улеглись рано, вставать надо было на заре, на утку. Пешком отправились на ближнее озеро, подобрались к камышам. Подул ветерок, по воде поплыла рябь, зашелестели листья на деревьях, было прохладно. Из-за камыша взлетели несколько уток, мы быстро вскинули ружья, раздались выстрелы. Несколько уток упало. В это время вспугнутый выстрелами из кустов выскочил заяц и бросился наутек. Отбежав метров на сто, остановился, сел столбиком и начал озираться. Я потихоньку вытащил из кучи сумок свое винтовальное ружье, Федор лишь рукой махнул:

– Далеко!

Я прицелился и выстрелил. Заяц подпрыгнул и упал, засучив лапами. Пока Сидор ходил за зайцем, Федор восхищенно осматривал ружье, цокал языком:

– Где ты взял такое?

– Сделали в Рязани по моему заказу, нарезы в стволе сам придумал.

Конечно, сам я их не придумывал, вспомнил из более позднего времени, да ведь не расскажешь никому, что я из другого времени пришелец, сочтут за юродивого.

Федор попросил разрешения пострелять. Я показал, как заряжать ружье, особенно пулю – она была с выступами под нарезы, и при заряжании требовалась определенная сноровка. Затем пришлось объяснить Федору про мушку и целик, их он тоже видел впервые. Немало подивившись, он прицелился по пню, стоявшему метрах в пятидесяти. Выстрел! От пня полетели щепки. Федор вошел в азарт, про охоту уже все забыли, начали стрелять по очереди из штуцера, выбирая все более дальние цели. Наконец, на трехстах метрах все промазали, кроме меня, и потихоньку пыл угас, не любят мужики проигрывать.

– Да, хорошее ружьецо, – любовно оглядывая ствол, промолвил Федор, – в первый раз такое вижу, а точность-то какая! Чтобы раньше из ружья на такую дальность стрелять, это не всякий из лука дострельнет. А не продашь ли?

Я отрицательно покачал головой. Не желая отступать, Федор закинул новую удочку:

– А не возьмешься ли открыть производство таких ружей, многие дворяне или воины себе бы такие приобрели.

Я обещал подумать.

– А что тут думать, коли одно такое ружье есть, значит, и другие сделать можно, – резонно рассудил Федор.

– А сколько же можно выручить за такое ружьецо? – лениво поинтересовался я.

Федор почесал затылок:

– Думаю, что дворяне да бояре и полсотни рубликов отсыпать могут. Сам знаешь, охота пуще неволи, а князья наши охоту страсть как любят.

За такие деньги можно было подумать и всерьез. Интерес к охоте пропал, мы подобрали убитых уток и отправились в деревню. На обратном пути я уже думал, как можно организовать производство, пусть даже и небольшое. Трудности представляло изготовление нарезного ствола. Уровень развития техники был низок, станки были очень примитивные, стали некачественные. Но попробовать определенно надо было. Решил начать с пистолетов, стволы у них были короче, нарезы делать легче. По приезде в Москву засел за бумагу, вырисовывались после длительных раздумий несколько вариантов. Я поехал по кузнецам, показывая готовый ствол своего штуцера, никто не хотел браться, пока не нашел молодого парня, готового рискнуть. Правда, он говорил, что я буду оплачивать его даже пусть и неудачные пробы, я согласился.