Пушкин – Тайная любовь
Шрифт:
Эту штриховку можно было бы уже теперь прочитать и всю, если бы она хотя бы не была двухслойной. Хорошо видно, к примеру, что относящийся к Бакуниной текст частично перекрывают огромные буквы фразы «Я не у…ъ ея въ бесдк», относящейся снова к Жозефине Вельо. В принципе, в бакунинском тексте при этом рисунке нет ничего из того, что не встретилось бы нам позже в других связанных с нею сюитах. Так что, пожалуй, этим пока и удовлетворимся.
Подумаем лучше над тем, чем именно знаменательна для поэта записанная им в бакунинском профиле дата 25 мая? Конечно, это – канун его собственного дня рождения. Но не любого из семнадцати уже прошедших, а того, на который он, судя по всему, задумал себе преподнести бесценный подарок – решительно приблизиться к любимой девушке, во что бы то ни стало выказать ей свою любовь и серьезные матримониальные намерения.
Известно, что мать и дочь Бакунины присутствовали в Лицее на выпуске сына и брата. Оставались в Царском и после отъезда Александра в Петербург вместе со всеми отправившимися представляться в своих ведомствах назначенными на службу выпускниками. Поскольку просто, как свидетельствует одноклассник Пушкина Модест Корф [18] , имея собственный дом, в последние годы проживали там постоянно. Определив сына, Екатерина Александровна Бакунина (1777–1846) в очередной сезон присутствия на здешних дачах царского двора задумала решить судьбу и своей становящейся все более взрослой, самостоятельной, но не защищенной от жизненных невзгод дочери.
18
Грот Я.К, Пушкин. Его лицейские товарищи и наставники. – М., Книжный Клуб Книговек, 2015, с. 245–246.
Екатерине исполнился 21год, по тогдашним понятиям она уже чуть ли не старая дева. Из знатной, но недостаточно для великосветской жизни обеспеченной семьи. Стало быть, и при всех прочих личных достоинствах – без близкой перспективы составить богатую партию.
Что в таких случаях в кругу бакунинской ровни принято было делать? Конечно же, пристраивать дочерей в царскую свиту – представлять их во всей красе на этой элитной ярмарке невест для самых завидных женихов империи. В молодости и сама мать-Бакунина, несмотря на свое более выгодное материальное положение, несколько лет, вплоть до своей свадьбы, служила фрейлиной у великой княгини Марии Федоровны. Ну, не на московскую же ярмарку невест ей, представительнице знатного рода Саблуковых, было для удачного выхода замуж податься? Ее отец Александр Александрович Саблуков при Павле I был сначала сенатором, затем – президентом Мануфактур-коллегии. При Александре I назначался членом Государственного совета и председателем Санкт-Петербургского опекунского совета, имел чин действительного тайного советника.
При нынешней императрице Елизавете Алексеевне с прошлого, 1816 года по, возможно, протекции теперь уже самой Екатерины Александровны Бакуниной, служит штатной фрейлиной ее родная младшая сестра – при таких же, как у Бакуниных, затруднительных материальных семейных обстоятельствах уже почти 30-летняя Софья Александровна Саблукова (1787–1875). Забегая вперед, замечу, что именно благодаря придворной службе она довольно скоро благополучно выскочит замуж – сделается княгиней Мадатовой.
Хотя бы из чувства благодарности к старшей сестре за такое почетное трудоустройство Софья Саблукова, скорее всего, будет стремиться рекомендовать в фрейлины и любимую племянницу Екатерину. Заодно угодив этим и царскому двору – украсив свиту императрицы молодой, внешне очень приятной да к тому же умной, образованной, хорошо воспитанной и подготовленной многоопытной матерью к придворной службе девушкой. В возрастной, в основном, свите самой по себе меланхоличной характером императрицы, на взгляд ее царственного супруга, так ведь не хватает живых, свежих, лучащихся оптимизмом, смотрящих на мир с интересом и любовью лиц. Рассудительная, здравая умом Екатерина и сама, вероятно, понимала, что в ее недостаточно уверенном материальном положении свита императрицы – самое подходящее поприще.
Владимир Сысоев в своей вышеупомянутой книге вполне справедливо отмечает, что причисление ко двору требовало в те времена долгих и упорных хлопот. Даже самых родовитых, богатых и талантливых девушек в услужение к царицам, великим княжнам и княгиням брали из семей с большим разбором. Как и при пострижении в монахини, от кандидатки требовалось серьезное обоснование своей решимости поступить на эту службу в своем цветущем, располагающем для брака и рождения детей возрасте. Такими причинами могли быть полное сиротство или бедность, невозможность от природы иметь детей или что-либо подобное. Претендентке на придворную должность необходимы были и такие личные качества, как музыкальность и владение иностранными языками, находчивость, предприимчивость, изобретательность, хороший вкус, артистизм,
Вручение Бакуниной фрейлинского шифра, последовавшее 24 октября 1817 года, оказалось неожиданностью для многих. Даже Никита Михайлович Муравьев, родственник Бакуниных через жену двоюродного дяди Екатерины Александра Михайловича, был в недоумении. Пишет матери через неделю после назначения Екатерины: «Меня весьма удивило то, что вы пишете о Бакуниной. С какой стати произвели ее и каким образом – это весьма странно» [19] .
Быть может, новая фрейлина Саблукова через год придворной службы была у императрицы уже на хорошем счету – оправдала ручательство за нее старшей сестры? Да и саму Екатерину, прибегавшую во дворец в гости к своей тетушке-фрейлине, государыня имела возможность видеть не однажды. «Стать» же у племянницы Софьи Александровны была такая, что о ней молодой барышне своей будущей августейшей работодательнице и рассказывать-то неловко. Здорова. Не полная сирота. Не богата, но и не нищенка. А что в отсутствие для нее, бесприданницы, принца на белом коне мечтает не о семье, а о занятиях живописью, – это в те правильные времена способно было оставить в недоумении и заподозрить в неискренности любого. Не случайно ведь Елизавета Алексеевна при официальном представлении пожелала давно, видимо, нравившейся ей смущенной ее расспросами Бакуниной: «Прошу вас об одном, будьте чистосердечны» [20] . Вскоре, впрочем, женщины подружились. И толковая, ко всем доброжелательная, умеющая найти подход к каждой из разных девушек маленького фрейлинского коллектива Екатерина стала любимицей, правой рукой императрицы.
19
Сысоев Владимир. Там же, с. 49.
20
Там же, с. 48.
Словом «фрейлина», которое Пушкин маскирует в штриховке профиля Бакуниной, он как бы констатирует факт уже состоявшегося определения Екатерины в свиту. Но значит ли это, что во время его близкого с этой девушкой общения идет май, по крайней мере, уже следующего – 1818 года? Вряд ли. Он называет Катерину фрейлиной, потому что рисует ее профиль еще позднее – когда осмысливает всю сюитную «петлю» событий своей молодости, череда которых закончилась его высылкой на юг и связью с будущими революционерами.
Так, кстати, делают, вспоминая Екатерину, и его одноклассники. «Первую платоническую, истинно пиитическую любовь возбудила в Пушкине сестра одного из лицейских товарищей его (фрейлина К.П. Бакунина). Она часто навещала брата своего и всегда приезжала на лицейские балы. Прелестное лицо ее, дивный стан и очаровательное обращение производили всеобщий восторг во всей лицейской молодежи», – пишет Сергей Комовский, хоть и прекрасно знает, что в их с Пушкиным лицейские годы Екатерина фрейлиной еще не была [21] .
21
А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. В 2 томах. – М., «Художественная литература», 1974, т. I, с. 6.
Если в своей «сердечной» сюите поэт осознает, что попался в «петлю», то это лишний раз подтверждает, что во время ее рисования идет примерно 1827 год. Вернувшись из ссылки, он готовит свою поэму «Руслан и Людмила» ко второму изданию. Попутно вспоминает – вновь переживает свою юность, во многих важных для него моментах зафиксированную в отступлениях поэмы. И старается посредством графики и карандашных записей в междустрочье и на свободном пространстве у рисунков в черновиках вкратце воссоздать, пока не забыл, в важнейших деталях свой личный дневник, который сжег в Михайловском в 1826 году из опасений навредить друзьям-декабристам.
Если заняться подробным изучением пушкинского пенькового донжуанского «галстука», то непременно обнаружится, что со всеми изображенными в нем женщинами поэт имел-таки самые близкие отношения. Да иные он просто не считал достойными быть зафиксированными в анналах своей памяти! В его сюиты ни одна женщина не попала просто так – как теперь говорят, за красивые глазки. А потому при знакомстве с листом 50 Лицейской тетради приходится верить фактографическому признанию Пушкина в том, что не без взаимности он был интимно близок и с княгиней Авдотьей Голицыной, и с графиней Натальей Кочубей (вероятно, уже в бытность ее Строгановой). Ведь лица этих своих пассий он подчеркнуто развернул к нам на три четверти – до почти полных анфасов.