Пусть смерть меня полюбит
Шрифт:
– А ты бы не сделал так на моем месте?
Найджел не ответил ей. Он быстро соображал. Это происшествие не должно сорвать его планы. Джойс вполне согласна была поцеловать его, она этого желала, – он понял это по глупо-сентиментальному выражению ее лица, когда обнял ее за плечи. И вполне естественно, что ей пришла в голову мысль схватить пистолет – самосохранение превыше секса. Но в дальнейшем вполне может сложиться ситуация, когда самосохранение не включится – когда они оба меньше всего будут думать об оружии. Эта попытка поцелуя разбудила в нем настоящее желание. То, что Джойс оказалась в его власти, то, что она испытывала покорность и благодарность к нему, заставило Найджела желать ее.
– Я не буду ничего отменять из-за этого, – сказал он. – Твое письмо я все равно отправлю.
Джойс была удивлена, но и не подумала отблагодарить его. Ярость на ее лице снова сменилась мягким расслабленным выражением.
– Дело
Джойс знала, что должна сделать сейчас – или не сейчас, а завтра, когда брюнет снова уйдет. Ее тошнило при одной мысли об этом, и она представить не могла, как сделает это и что будет при этом чувствовать. Будет ли она сама себе казаться грязной и отвратительной, как проститутка? А что, если она забеременеет? Она уже неделю не имела возможности принимать свои таблетки. Но она сделает все, что от нее потребуется, и доберется до пистолета, а о последствиях подумает позже, когда будет дома с матерью, отцом и Стивеном. Ей никогда и в голову не приходило, что она за всю свою жизнь будет заниматься любовью с кем-либо, кроме Стивена. Они со Стивеном будут заниматься любовью каждую ночь, как и прежде, пока им не стукнет лет сорок и они не станут слишком старыми для этого. Но если черт гонит, приходится ехать. Она посмотрела на светловолосого негодяя с пистолетом. Вот он, черт, который гонит…
– Я не против того, что ты собирался сделать только что в кухне, – сказала она. – Но только не сейчас. Я себя плохо чувствую, это было как шок.
– Джойс, – вымолвил он и сделал шаг к ней.
– Нет. Я сказала – не сейчас. Он может в любую минуту вернуться.
– Завтра я избавлюсь от него на весь вечер.
– Не завтра, – возразила Джойс, стараясь оттянуть неприятные события. – В понедельник.
14
В театре, который выбрал Алан, шла постановка комедии Бернарда Шоу, собравшая много хвалебных отзывов. Он решил пойти сюда потому, что здесь не будет постельных сцен, разговоров о сексе или матерных слов, которые заставили бы его покраснеть в обществе Роуз. Но, оказавшись у кассы, он узнал, что остались только билеты на галерку, а он не мог повести на галерку такую девушку, как Роуз. Все остальные театры в округе, похоже, давали либо такие пьесы, которых Алан старался избегать (из-за чего и выбрал «Поживем – увидим»), либо Шекспира, который для такого случая казался слишком серьезным, или же мюзиклы, которые могли не нравиться Роз.
А потом неожиданно Алан понял, что вообще не может выдержать этого. От испуга у него заледенели ноги. Он не мог ужинать с нею наедине в ресторане, не зная, что заказать, и как это сделать, или какое вино выбрать. Он не мог провожать ее домой поздним вечером, сидеть рядом с нею на заднем сиденье такси, после того, как они вместе посмотрели пьесу, где люди появлялись обнаженными, говорили о сексе или, хуже того, занимались им. И посреди этих сомнений ему пришла в голову удачная мысль. Когда Алан поднимался наверх, чтобы спросить Уну Энгстранд о нагревателе воды, он подумывал пригласить ее и Цезаря Локсли что-нибудь выпить вечером в субботу. Почему бы не сделать именно так? Почему бы не позвать Уну, Цезаря и эту его Энни на стаканчик чего-нибудь легкого в его комнату и пригласить также и Роуз? Эта идея нравилась ему куда больше. Роуз увидит дом, который он нашел благодаря ее доброте, он не будет оставаться наедине с ней, пока не пойдет провожать ее домой, – а может быть, у нее есть машина? И к тому же он с радостью устроит вечеринку, столь не похожую на визиты в гости к Китсонам и Хейшемам, на этой вечеринке будет настоящее общение между людьми, которые тепло друг к другу относятся и хотят провести время вместе. И это должно сломать лед между ним и Роуз, сделав их следующую встречу куда проще и приятней для него.
Достаточно ли будет одних напитков, или нужно взять еще и еды? Он не умеет готовить. Алан подумал о салате-латуке, сардинах и кексе «Мадейра», о печенке, беконе и сосисках. Это было безнадежно. Пусть уж будут одни напитки, с орешками на закуску. Рядом с винным магазином, где он купил «Бристоль-крим» и вермут, располагался киоск с прессой. Вечерняя газета поведала Алану – на двадцать четыре часа раньше, чем Найджелу, – что лайнер «Сабены» приземлился в Каире, что переговоры о повышении заработной платы зашли в тупик и что мать Джойс Калвер доставлена в больницу в состоянии комы. Над ним словно прошло облако, омрачая его счастье и заслоняя бледное зимнее солнце. Если миссис Калвер умрет, вправе ли кто-либо сказать, что это вина Алана? Нет. Если бы он поднял тревогу и полиция преследовала похитителей Джойс, кто знает, что могло бы с ней случиться? Грабители могли бы разбить машину или пристрелить девушку. Множество случаев доказывает, что в отношении подобных людей лучше не предпринимать поспешных действий. Он сам только что прочитал об исходе дела с угоном самолета. Никаких угроз или вооруженных атак, в отличие, скажем, от операции «Энтеббе» [40] , когда была убита женщина. А сейчас все спокойно сдались угонщикам, и за этим последовали мирные переговоры.
40
Рейд особых подразделений Армии обороны Израиля для освобождения заложников – пассажиров самолета компании «Эйр Франс», захваченного 27 июня 1976 г. террористами из организаций «НФОП» и «Революционные ячейки». По приказу террористов самолет их приземлился в аэропорту Энтеббе близ Кампалы, столицы Уганды. Впоследствии террористы оставили в заложниках только граждан Израиля и лиц еврейского происхождения. Для их спасения руководство ЦАХАЛа разработало и 4 июля того же года провело операцию, в ходе которой были убиты трое заложников, все террористы и 24 угандийских солдата, ранены 5 израильских коммандос и погиб командир группы подполковник Йонатан Нетаньяху. 24 часа спустя угандийские офицеры убили заложницу, пребывавшую в близлежащем госпитале Кампалы.
Он встретил Уну в холле. Ему и Цезарю приходилось пользоваться парадным входом, потому что когда-то, давным-давно, Эмброуз приказал замуровать дверь в цокольный этаж, опасаясь воров. Очевидно, даже этот неоэмпирицист испытывал некоторые опасения в отношении реальности. Уна, неутомимая домохозяйка, чистила латунную лампу. Ее пальцы были испачканы средством для полировки металла.
– Я с радостью приду, – промолвила она, когда Алан рассказал ей о планах на вечеринку. – Как мило с вашей стороны пригласить меня. Цезарь уехал к Энни на выходные, он чаще всего именно так и делает. Но я уверена, что он придет вместе с нею.
– Значит, она живет не в Лондоне? – Алан только один раз ездил в гости на выходные, к двоюродному брату Пэм в Скегнесс, и этому визиту предшествовали несколько дней лихорадочных приготовлений.
– В Хэрроу или примерно где-то там, – ответила Уна. – Не очень далеко. Я сообщу ему, когда он позвонит сегодня вечером, хорошо? – И добавила в своей странной рассеянной манере: – Он собирается звонить, чтобы узнать, не получал ли он звонка от кого-то, кто знает его телефон и с кем он желал бы побеседовать, но не знает номера их телефона. Я сообщу ему, однако знаю, что он будет рад прийти.
Она была одной из тех людей, чьи лица преображаются от улыбки. Сейчас она улыбнулась, и Алан с внезапным приступом сострадания к ней подумал, что на самом деле Уна полна радости жизни, веселья и энергии, но эти качества давно уже подавлены и пригашены неверностью Стюарта, смертью ребенка и, возможно, суровостью неоэмпирициста Эмброуза.
– Вообще-то, – произнесла она, – было бы неплохо снова отведать спиртного. Эмброуз этого не одобряет, потому что оно искажает и затуманивает сознание, понимаете? О боже, по-моему, в доме даже бокалов для вина нет!
– Я куплю бокалы, – сказал Алан. Он спустился в свою комнату и включил радио. В новостях не было ничего о миссис Калвер. Какой-то представитель авиакомпании «Сабена» и какой-то тип из правительства заявляли, что не сделают ничего, способного поставить под угрозу жизни заложников из угнанного самолета.
В ту ночь ему снился сон о Джойс. Цезарь Локсли спрашивал его, находит ли он ее привлекательной, и скрытый смысл этого вопроса испугал Алана, поэтому он спрятался от нее в чулан, где стоял нагреватель для воды, десятки бутылок хереса и стопки книг Эмброуза Энгстранда. Здесь было тепло и безопасно, и даже когда Алан услышал крик Джойс, он не вышел. Но потом он увидел, что чулан на самом деле был огромной залой – или превратился в эту залу. Множество лестниц вели отсюда вверх и вниз, направо и налево. Алан поднялся по одному из пролетов до самого верха и оказался в пышных покоях средневекового замка, где его ожидали четырнадцать рыцарей с обнаженными мечами.
Этот сон заставил его пробудиться и долгое время не давал уснуть, поэтому утром Алан проспал. Его разбудил женский голос, зовущий кого-то по имени Пол. «Пол, Пол!» Только через несколько минут он сообразил, что Пол – это его новое имя, и осознал, что это, должно быть, Уна Энгстранд зовет его, стоя за дверью его комнаты. Алан решил, что она, должно быть, стучала, прежде чем произнести это чужое для него имя, но когда он отпер дверь, Уны уже не было в коридоре.
Уже миновала половина десятого. Одеваясь, Алан услышал, как наверху открылась и закрылась дверь парадного входа. Уна ушла. Не будет ли она против, если он воспользуется телефоном? Похоже, Цезарь по этому телефону звонил. Алан сделал себе чай, съел кусок хлеба с маслом и поднялся наверх, чтобы позвонить Роуз в магазинчик на Пемброкском рынке.