Пустой мир 2. Война за престол
Шрифт:
========== Глава 4. Огненный шторм. ==========
Глава 4. Огненный шторм.
Если хочешь избежать проигрышей, играй только в те игры, что придумал сам.
Джо Хилл, «Маска моего отца»
И снова он в открытом небе, стоит на мостике флагманского корабля. Эдварду начинало казаться, что первым шагом каждого сколько-нибудь важного события в его жизни должно быть именно это пустое черное небо, где лишь сигнальные маяки портов и других воздушных кораблей расчерчивают беспросветную тьму. Боевая эскадра Тристанского флота, только прибывшая в столицу с дружественным визитом, теперь ее покидала, возвращаясь в атакованный феод. Барон летел на войну, вспыхнувшую по его воле и сразу же обрушившуюся на его родной дом.
– Господин, вы в порядке? – к нему подошел капитан корабля,
Капитаном «Владыки Небес» был сир Де Америи, уже старик, на своей службе потерявший руку, ногу и большую часть своего лица, когда в капитанский мостик его прежнего корабля, патрулировавшего один из внешних торговых путей, попала торпеда, пущенная с пиратского корвета, чью группу перехватили в тот день. Тогда Де Америи, несмотря на страшные раны и возможность смерти, отказался покидать пост капитана и продолжил командование прямо из медицинского отсека, не дав даже себя прооперировать или ввести наркоз, чтобы облегчить боль. Противник был уничтожен, а он сам получил Стальной Крест Славы и право посмертной службы, о котором просил лично.
Командуя «Владыкой неба», Де Америи вел себя так, словно оставался боевым офицером, отказываясь признавать наступающую старость, против которой не помогали уже ни операции омоложения, ни гормональные стимуляции. Время все равно постепенно забирало то, что и так ей принадлежит. В нем проскальзывало старческое поведение и то малообъяснимое желание давать советы каждому, кто только готов его выслушать, опираясь на свой огромный жизненный опыт. Задумчивый настрой своего барона, не покидавший его с самого начала, капитан корабля не мог не заметить, но только сейчас, когда эскадра уже вышла из королевской гавани и готовились перейти в прыжок, решил подойти и поинтересоваться причиной такого настроения.
– Со мной вот все хорошо, - кивнул Эдвард, оборачиваясь, - Сир Де Америи, как вы считаете, что мы увидим, когда вернемся в баронат? – пораженческие настроения не допустимы в такое время, но бесконечно быть стойким и твердым барон не мог. Человек в действительности существо весьма слабое, и когда эмоциональное напряжение становилось слишком сильным, его стержень мог и не выдержать, страх за будущее все-таки вырывался из подсознания. Сейчас был как раз такой момент, ведь впервые в своей жизни, если не считать войны за Тристанское наследство, когда ему едва удалось отстоять свое право не только на титул барона, но и просто собственную жизнь, он вел свои войска против такого же рейнсвальдского дворянина. Прежние противостояния и небольшие локальные столкновения в колониях казались слишком незначительными, чтобы обращать на них внимание. Потребовалась настоящая гражданская война, дабы Эдвард задумался о том, есть ли какой-то смысл в бесконечной борьбе, где с каждой новой взятой ступенью следующая все выше и все круче, а каждый шаг становится только тяжелее.
– Мы увидим солдат, которые сражаются за свои дома и своего барона, господин, - уверенно сказал Де Америи, - Ваши люди готовы последовать за вами до самого конца. А Тристанский замок одна из самых сильных и укрепленных крепостей, что вообще существуют в этом мире. Пока жив хотя бы один из защитников, враг не сможет взобраться на крепостные стены.
– Мы сражаемся за то, что и так уже принадлежит нам, - покачал головой Эдвард, - Мы начинаем войну с того, что отстаиваем свои собственные позиции, отдав врагу стратегическую инициативу и преимущество первого удара. Я отправляюсь домой, который может оказаться уничтоженным к тому
– Вы должны быть уверенны, - сказал Де Америи, но Эдвард не дал договорить ему фразу до конца, сам вспоминая то, что говорил ему отец еще в детстве, когда был совсем маленьким и боялся монстров в темноте, еще не зная, каких жутких и мерзких созданий на самом деле скрывает в себе та тьма, что начинается там, где заканчивается искусственный свет городов и крепостей.
– Уверенным в своих действиях, помыслах и желаниях. Уверенным тогда, когда весь мир стоит против тебя и готовить обрушиться на тебя. Быть уверенным всегда и во всем, что делаешь, ибо нет иной правды, кроме твоих собственных действий. Мир жесток и коварен, он не прощает ошибок и не дает второго шанса, - заученным тоном повторил Эдвард знакомые слова, наблюдая за мониторами с изображениями, передаваемыми с внешних камер. Там проскальзывали сигнальные огни многочисленных торговых и транспортных кораблей, двигавшихся из королевских гаваней или по направлению к ним от ближайшей точки перехода, - Уверенность в собственных силах дает надежду не тебе, а тем, кто идет рядом с тобой. Ведь ты не имеешь права подвести тех, кто следует за тобой. Ты их сердце и их разум, их сталь и опора. Если ты утратишь уверенность, они утратят ее тоже. Если ты покажешь слабость, они станут слабыми. Слабыми они погибнут, и тогда погибнешь ты. Сильными они будут сражаться, и тогда у тебя будет шанс победить, сколь малым бы он ни был…
– Хорошие слова, - кивнул Де Америи, прошедший немало сражений под командованием его отца, - И вы должны помнить того, кто их говорил. Даже в самой критической ситуации он не давал повода своим подчиненным думать, что не уверен в дальнейших действиях. И поэтому мы готовы были следовать за ним хоть в самую Бездну.
– Я не мой отец! – рявкнул Эдвард, - И не собираюсь быть таким, как он!
– Это всего лишь слова старика, которого отправили на почетную службу, поскольку он отказался признавать, что не годится больше никуда, кроме помойки, - пожал Де Америи плечами, - Вы можете и вовсе не обращать внимания на мои слова, господин, но опыт и возраст дают мне право их говорить.
– Тогда оставьте меня одного, - сказал Эдвард, отвернувшись обратно к мониторам, давая понять, что разговор закончен, - и измените курс, мы идем не к замку, а к Барридским плотинам.
Капитан корабля лишь молча кивнул и вернулся обратно к своему креслу, оставшись при своем мнении так же, как и его барон остался при своем. И все же, упоминание о его отце заставило Эдварда изменить первоначальное решение двигаться сразу к Тристанскому замку, вокруг которого, как докладывали по последним сведениям, шли ожесточенные бои, вместо этого направившись к Барридским плотинам. Почти вся система водоснабжения Тристанского бароната центрировалась на этом мощнейшем очистительном и перегонном комплексе вместе с целой системой подземных и поверхностных водохранилищ. Из-за их важности там же находилась крупнейшая военная база бароната, даже большая по размерам, нежели сам Тристанский замок.
Несколько миллионов клонов и дроидов под руководством опытных офицеров вкупе с мощнейшими фортификациями, складами наступательного и оборонительного вооружения, ракетными шахтами стратегического назначения, способными стереть в порошок половину Рейнсвальда, действующие военный и гражданский порты, способные в случае необходимости обслуживать боевой флот.
Именно там по общему плану обороны должен быть центр перегруппировки сил Тристанского бароната, если сам Тристанский замок будет потерян или взят в осаду. И именно там, как был уверен Эдвард, сир Де Адрил прикажет сгруппировать подкрепления для решающего удара по Гористарам, решившим штурмовать замок. Там появление барона принесет гораздо больше пользы, нежели в замке, где уже давно перемешались строгие линии фронта, и очень часто приходилось действовать по оперативной информации и не реже приходилось изменять всю схему ведения боя и прогнозирования. Появление в штабе еще и барона, требующего полноценного контрнаступления, вызовет лишь дополнительную неразбериху. Пусть Де Адрил занимается своими делами, а Эдвард закончит то, что сам начал.