Пустой мир. Кровь и честь
Шрифт:
– Барон, я конечно, пониманию, - сказал Северед, стоя рядом с ним и оглядываясь, - Что данная ситуация несколько выходит за рамки того, что вы представляли, прилетев сюда, но может не будем все доводить до абсурда?
– Капитан, если ничего не сделать, нам просто придется перестрелять здесь всех уцелевших, - сказал Эдвард, посматривая наверх. В режиме ночного видения можно было увидеть защитников, снова поднимавшихся и целившихся в него из примитивных арбалетов и каких-то самопалов, которым даже более подходящего названия придумать нельзя, - А этого мне, поверьте, совершенно не хочется. Эти люди напуганы, вот и стреляют во все, что движется. И то, что мы так себя ведем, может заставить их задуматься в том, что мы враги… Переводите! – он услышал голос одного из защитников, что-то прокричавших им, в интонации было мало хорошего, но это все же какой-то контакт,
– Он признал в нас «людей с неба», - сказал Северед, прислушиваясь к словами фермера, - Только думает, что мы пришли потому, что здесь и так все плохо. И говорит, что они знают, что шансов против нас у них немного, но драться будут до последнего. Говорит, что без потерь мы сюда не войдем, а они сдаваться не намерены. Ожидаемое поведение…
– Скажи им, что мы другие, - велел Эдвард, - мы хотим помочь, а не убивать их. И пусть не заставляют нас это делать, их смерть мне не нужна. И да, можешь представить им меня и рассказать, для чего сюда прибыл.
– Чтобы колонизировать их? – удивился корсар, - не думаю, что они оценят такой подход… Это гордые люди, жизнь здесь научила их быть твердыми…
– Нет, просто скажи им, что мы хотим поставить здесь свое поселение. И что мы собираемся положить конец рейдам «людей с неба», - он обернулся за спину, на своих людей, вцепившихся в свое оружие и целившихся в защитников, - Нам нужен с ними мир, а не война.
Северед, подключив внешние динамики своего костюма, постарался как можно точнее передать все слова барона и, судя по тому, что сразу стрелять не стали, услышавшие его стрелки задумались над сказанным. Конечно, эти люди испуганы и сломлены той резней, что здесь учинили налетчики, но слова Эдварда подарили им ту самую надежду, в которой так нуждались в последние часы. Не было особых причин, чтобы верить этим словам, но все же, даже отчаявшемуся человеку так хочется поверить, что самый темный час оказался позади, и он сможет выжить после всего пройденного.
Эдвард, пока защитники молчали, решился на еще один шаг, рискованный, но который мог подтолкнуть к продолжению разговора. Выйдя немного вперед, осторожно, одной рукой, расстегнул кобуру и выложил на старый растрескавшийся мельмитол свой пистолет, после чего отстегнул шпагу и так же положил ее на землю, показывая, что не вооружен. Затем велел повторить эти действия Севереду.
Местные стрелять не стали, но точно так же не убрали и прожектор, продолжавший светить в лицо. Корсар только вздохнул, явно не ожидавший от подобной затеи ничего хорошего, но не смевший спорить и просто пытавшийся рассчитать, что делать дальше, если все пойдет совсем не так, как рассчитывает барон, стоя с поднятыми руками посреди простреливаемого пространства, еще чего-то ожидая от защитников. Секунды тянулись медленно, как тягучая масса, еле-еле перетекая в минуты, двигавшиеся еще медленнее, но ожидание все-таки оправдало себя. Укрепленная дополнительно набитыми листами железа с длинными шипами дверь перед ними, все же приоткрылась, и оттуда вышли два человека, вооруженные чем-то, похожим на однозарядные винтовки, держа и барона, и корсара на прицеле. Один из них что-то сказал, даже крикнул, а потом поманил рукой к себе.
– Он говорит нам подойти поближе, - перевел Северед, - Барон, кажется, они действительно в нас сомневаются, со столь явными врагами подобных переговоров обычно не ведут. С другой стороны, вы уверены, что хотите продолжать?
– Мне нужны эти люди, друг мой, - пожал плечами Эдвард, опуская руки и направляясь к фермерам, - Они не станут нас убивать первыми, если в них сохранилось хотя бы капелька разума, поэтому я не стал бы так беспокоиться. И потом, даже если все пойдет совсем плохо, вы не думаете, что все равно особого вреда причинить нам они не смогут, - усмехнувшись, он постучал себя пальцем по нагруднику, отозвавшегося глухим звуком.
Их проверили и обыскали, насколько это возможно, убедившись, что не прячут больше никакого оружия, и только после этого дали пройти внутрь. Остальные члены отряда были вынуждены остаться снаружи, по ним обещали не стрелять, поэтому заняли оборонительный периметр, на тот случай, если налетчики попробуют вернуться и контратаковать.
Эдвард, оказавшись внутри, понял, что у фермеров дела еще хуже, чем подозревал вначале. Небольшие помещения здесь прежде, вероятно, использовались в качестве общежития для служащих, во времена расцвета Аверии работавших тут посменно. Маленькие комнаты с рядами старых металлических кроватей, расставленных вдоль стен, освещенные только аварийными лампами, запитанными от старых генераторов, когда-то принесенных сюда, еще и забитые народом, которого здесь было гораздо больше, чем первоначально планировалось. Старики, женщины и дети, успевшие добежать сюда, делили и так малое пространство с ранеными и измотанными бойцами, едва сдерживавшими отчаяние, накатывавшее на них. В воздухе пахло кровью, потом и страхом, ощущавшимся настолько явственно, что даже барону стало неприятно.
Эти люди просто обязаны были погибнуть, Эдвард понимал это, наверное, даже лучше их самих. Они уже проиграли, и даже не из-за того, что потеряли большую часть боеспособных мужчин, забиты в угол и почти не имеют припасов, чтобы продержаться хотя бы еще несколько дней. Они сами не верили в то, что могут победить, опустили руки и только по инерции, из-за упорного нежелания умирать, еще продолжали драться, а с такими настроениями шансов на победу не остается.
Их вели через забитые людьми помещения, где на них смотрели со смесью любопытства и страха, барон чувствовал и прожигающие взгляды ненависти, и замечал тех, кто смотрел на них с плохо скрытой надеждой. Среди выживших уже, наверное, разнеслась весть о том, что «люди с неба» разогнали налетчиков и сами пришли с предложением мира. Почти погасшая надежда вновь вспыхнула в этих людях, но они сами боялись в нее поверить, и только смотрели на странные и тяжелые, на их взгляд, боевые костюмы Тристанского бароната.
– Куда нас ведут? – поинтересовался Эдвард, оглядываясь. Снимать шлемы внутри пока не стали, а их сопровождающие на подобном не настаивали, поэтому сложностей с общением по внутренней связи не возникало, - Или это такая экскурсия для нас?
– Скорее всего, к местному начальству, - предположил корсар, - И оно наверняка находится в самом дальнем и самом защищенном углу всего этого. Барон, как вам вообще впечатление от подобного? То, что вы хотели увидеть?
– Я уже видел подобное, - честно признался Эдвард, - когда мы зачищали от местных территории будущей колонии Антрийского герцогства. Тогда я был в составе королевских войск, старший лейтенант. Договориться с местными аборигенами так и не получилось, добровольно покидать свои земли они тоже не собирались, поэтому поступил приказ зачистить всю территорию. После того, как они поняли, что с нашими возможностями им не тягаться, пытались прятаться в подобных местах… Прятали тех, кто им был дорог… А мы находили их одного за другим с помощью дронов и теплокровной слежки. И спускались с огнеметами в подобные укрытия, вычищая все до тех пор, пока дроны не докладывали об отсутствии признаков жизни.
– Барон, после этого вы еще смели называть корсаров кровожадными? – усмехнулся Северед, - По-моему, это очень похоже на лицемерие…
– У нас был приказ! – процедил Эдвард, - И мы его исполняли так, как и было положено. Без вопросов и обсуждений. Не нам было решать, правильно это или нет!
– Вам, барон, - покачал головой Северед, - На то у вас и есть собственная голова, чтобы самостоятельно решать, как следует поступать. Вы всегда могли плюнуть в лицо своему командиру и отказаться от роли палача… Солдаты не убивают беззащитных, поскольку они не для этого идут в армию. А вот палачи убивают… И тоже не считают себя виноватыми.
– Потом продолжим, - сдался Эдвард, не желая участвовать в споре, который все равно проиграет. Ведь и сам не мог подобрать в свою защиту ни одного другого аргумента, кроме того, что уже был сказан, отводить все на строгое следование воинской дисциплине при споре со столь свободолюбивым человеком, как корсар, совершенно бессмысленно, - Давайте сейчас будем думать о делах насущных… - он вздохнул, - Сейчас это гораздо важнее.
Здесь пришлось спускаться по старой лестнице, защищенной еще одной баррикадой, через которую требовалось перебираться, поскольку не было предусмотрено никакого прохода. И здесь же стоял, видимо, единственный на все поселение пулемет. Судя по тому, что выглядел относительно новым, но при этом с одной вставленной лентой, аккуратно разложенной и даже, кажется, в нескольких местах перевязанной тонкими ленточками, трофейный, доставшийся от пиратов Ярвика. Как именно здесь оказался, сложно представить, но явно не очень легко, раз местные так бережно к нему относились. Эта баррикада, вероятно, была последним рубежом, за которым и защищать практически нечего. Сразу за ней, буквально на ступеньках, тоже сидели и лежали люди, усталые и напуганные, расползающиеся в стороны, когда их группа шла мимо, а за их спинами сразу начинали шептаться, пытаясь разобраться, зачем же эти «люди с неба» здесь оказались.