Пустой мир. Сестры
Шрифт:
— Сюда, быстрее! — Джек замахал ей рукой, когда группа оторвалась вперед, двигаясь явно быстрее, чем это существо. Стуча металлическими подошвами по полу, наемники шустро продвигались вперед, держа оружие в боевом положении и готовые открыть огонь в любую секунду. — Не отставай!
— Я не знаю, что это такое, — на ходу заявила Волчок, оглядываясь за спину, — но убраться отсюда хочу точно как можно быстрее. Мне все здесь очень не нравится…
Сейчас она старалась мерно дышать и ничего не терять из виду, сосредоточившись только на том, что перед ней обычный прямой коридор, ничем не отличающийся от тысяч таких же, виденных прежде. Даже разгром и кровь на полу и стенах для наемницы не были чем-то новым и удивительным. Просто
— Быстрее! — по общему каналу приказал командир группы, остановившись у открытых дверей, над которыми все еще горела надпись «столовая» с выбитой буквой «л». Обе створки были распахнуты, но здесь явно пытались организовать укрепление, сложив заслон из металлических стволов с пластиковыми столешницами и стульев. Видимо, неудачно, поскольку баррикаду разметало попаданием из чего-то крупнокалиберного, так что оплавленные куски мебели разбросало по всему коридору. С внутренней стороны лежало несколько разорванных и объеденных тел защитников с каким-то оружием в руках. Отвлекшись от своих подчиненных, командир выругался и вскинул винтовку, взяв на прицел что-то за спиной Волчка.
Она тоже обернулась и обнаружила, что ходячий труп уже повернул за угол и замер, вытянув одну руку, указывая пальцем в их сторону.
— Стреляй в него, Бездна тебя раздери! — рявкнула Волчок, ускоряя шаг.
Почти сразу же мимо нее пронеслась импульсная пуля, тонко свистнув и ударив странного противника в грудь. Силы попадания хватило, чтобы переломить тело пополам, отбросив к дальней стене. Наемница остановилась на полной скорости, застучав ногами по полу и обернувшись. Только что гнавший их противник, не успев ничего сделать, бесформенной кучей сполз по стене и больше не шевелился. Волчок развернулась и медленно пошла к нему, в прицел пытаясь разглядеть, что же он все-таки собой представляет.
— Ты куда? — одернул ее командир, но она только отмахнулась левой рукой.
— Кажись, мы его пристрелили, — заметила она, — дальше убегать смысла нет…
— Не важно, убегать или нет, нам в другую сторону, — это уже включилась Рейвен, — не рискуй зря!
— Я только проверю, — объяснила наемница, — не волнуйтесь, ничего страшного не будет. Это займет меньше минуты…
Рейвен еще продолжала зудеть по радио, но девушка не обращала на нее никакого внимания, возвращаясь назад и продолжая держать уже мертвое тело на прицеле. Импульсное оружие характерно тем, что при первом же контакте пуля разряжает весь запас кинетической энергии, и небронированные цели просто рвет на части, но этого «ходячего» лишь срезало пополам, как металлический брусок.
Девушка, убедившись, что в коридоре никакой другой угрозы нет, отключила визор и включила подствольный фонарь на своем оружии, осветив мертвеца, чтобы детальнее осмотреть. Высохший и обескровленный труп в обрывках униформы рабочего с оборванным лицом, перебитый пополам и рассыпавший свои внутренности по полу — ничего необычного, но внимание девушки привлекло совсем другое, новое явление. Нечто, напоминающее пар или дым, клубилось в рваной ране от импульсной пули и в глазницах и моментально сжалось, словно пытаясь забиться обратно внутрь, когда на него упал яркий луч света от фонаря.
«Выпусти меня…»
Девушка дернулась и обернулась по сторонам, не сразу сообразив, что кто-то говорит с ней. Голос прозвучал совсем рядом, но радио молчало, если не считать слабых и едва заметных разрядов помех, порой пробивавшихся на канале.
«Выпусти меня…»
Повторение этой фразы заставило девушку уже не на шутку испугаться, вспомнив о тех самых голосах, про которые говорил выживший. Волчок не боялась никого из живых, уверенная, что каждый, у кого вообще есть кровь, смертен, а значит ничем не
Волчок отступила назад, пятно света от ее фонаря ушло с трупа, так что скопившийся внутри туман, лучшего названия для него наемница все равно не могла придумать, снова начал выползать наружу, тонким саваном расстилаясь по полу, но словно избегая приближаться к девушке.
«Выпусти меня… Я чувствую голод… Выпусти меня…»
Наемница переключила оружие на автоматический режим и, не особо даже понимая, зачем это делает, дала длинную очередь по этой расползающейся заразе, будто таким образом могла ее отогнать. Пули рвали клубы дыма и дырявили пол, оставляя отверстия с рваными краями, но не причиняли наползающей тьме никакого вреда, и с каждой секундой она становилось больше и словно плотнее, растекаясь в стороны и увеличиваясь в размерах.
«Выпусти меня… Выпусти меня… Я голоден…»
Голос в ее голове стал настойчивее, продираясь сквозь разрозненные мысли, питаясь ее страхом и буквально парализуя сознание, с легкостью сметая любую защиту, которая Волчок пыталась выставить против этой древней и могучей воли. Такие как она, да и любые смертные, были лишь мимолетным мгновением, пылью и ветром на фоне проносившихся эпох и разоренных цивилизаций. И сейчас взгляд глаз, видевших расцвет и закат сотен миров, был обращен на душу всего лишь одной наемницы, решившей, что она имеет хоть какое-то значение в этой истории.
Волчок больше не была лихой наемницей, готовой влезть в любую драку и с любым противником, не боявшаяся ни богов, ни Бездны. Снова лишь маленькая девочка, забившаяся в угол от страха и непонимания этого мира, мечтающая только о том, чтобы все это наконец-то закончилось. Тогда ей было совсем немного лет отроду, и это был ее первый дом. Во всяком случае, то место, которое она называла своим домом. Загнивающий рабочий поселок с почти опустевшими бедными шахтами, где люди вкалывали по две или даже три смены, чтобы дотянуть хотя бы до минимальных принятых норм. Владельцев не волновало, что шахты пустели, куда больше их заботила окупаемость вложенных в них средств, и с уменьшением объемов выработок шахтеры зарабатывали порой такие крохи, что не хватало даже на нормальную еду. И про тех, кто не мог сам зарабатывать, чаще всего просто забывали, закон естественного отбора работал и в человеческом обществе, забирая в первую очередь стариков и детей, не способных заботиться о себе самостоятельно.
В тех условиях, когда шахтерский поселок фактически умирал, а центральный город, где находилась корпорация, отвечавшая за его существование, с каждым годом снижал финансирование и сокращал рабочие места, у девочек оставалось не так уж много шансов заработать хоть что-то. Единственным способом для многих стало обслуживание богатых клиентов, приезжавших из города специально, чтобы позабавиться, исполнить свои самые порочные и темные желания.
Вокруг нее снова были чужие и грубые руки, похотливые масляные глаза и хищная улыбка при виде несчастной жертвы, осознающей собственную обреченность. Чаще всего они хотели не просто утолить свои желания, еще старались причинить боль, унизить и надругаться, позволить себе то, что не могли позволить там, в своем городе, где людей считали людьми, а не послушными игрушками. И в итоге, бросив несколько кредитов, уйти, оставив в слезах и с ощущением того, что даже собственное тело не принадлежит ей самой. Все это черное отчаяние, боль, страх и непонимание с новой силой вспыхнули в душе девушки, подпитывая чужую волю, ворвавшуюся в ее сознание. Ребенок, которым она вновь была, кричал и бился в истерике, а из него вытягивали, казалось, все живое, оставляя только пустышку с выгоревшими глазами, мечтавшую лишь о забытье и смерти.