Пустые надежды
Шрифт:
Много воды утекло с тех пор, в то время друг Сандро еще был главой тайной полиции, но антураж комнаты остался прежним, как будто не прошли долгие годы с того времени, когда они собирались здесь в последний раз.
На столе у дальней стены всё также была разложена подробная карта Терениса – её профессору подарили картографы Лотера за принятие законов, поддерживающих науку. Один из уголков карты прижимал тяжелый серебряный кубок, покрытый искусной резьбой – этот кубок был подарком Арториаса после того, как Сандро смог разрешить долговые проблемы Терениса и привлечь дополнительные деньги в казну.
И ностальгическим венцом была картина, на которой известнейший художник, прибывший из Западной Империи, изобразил Арториаса
Лимаран недовольно цокнул языком, увидев, что пламя в камине едва теплится и, закатав рукава, занялся растопкой.
– А какое мне дело до внешнего мира? Я теперь сам по себе. Меня все эти дрязги не волнуют! Пусть хоть глотки друг другу перегрызут – я больше не хочу иметь никакого отношения к политике, особенно после того, что случилось, – Сандро прошёл следом и уселся в резное кресло напротив камина, отделанное красным бархатом.
Лимаран подбросил дров и плеснул каминного масла для растопки. Поленья затрещали, а пламя взметнулось ввысь и осветило комнату, подчеркнув на мгновение паутину морщин на лицах давних друзей.
Сандро продолжил выражать свое недовольство:
– А ты все никак не можешь успокоиться? Так и не простил королеву и её лизоблюдов за то, что они сделали?
Несмотря на произнесённые слова, бывший советник тяжело вздохнул: он тоже периодически возвращался в мыслях к тем дням, хоть и убеждал себя, что смирился. Он ненавидел Энгану за её недальновидность, жестокость и гневливость. Сандро мог бы обосновать с десяток причин ненависти, но одна из них злила его сильнее остальных. Из-за неё их с Лимараном лишили власти. Профессор никогда не признавался себе в том, что он упивался влиянием и могуществом будучи советником короля. Можно сколько угодно говорить, что всё изменилось, что произошедшее в прошлом было ошибкой, но в глубине души он всё равно знал, что это не так.
– Здесь не может идти никаких разговоров о прощении. И мы обсуждали это уже сотни раз! К тому же, до сих пор нельзя быть уверенными, что это дело рук королевы или её друзей. Я уверен только в одном. Мы с тобой глупцы и трусы, которые думали, что долг для нас превыше всего. А когда пришло время это доказать – просто ушли, – возмутился Лимаран.
После того как Арториас «освободил» их от должностей, друг приходил к Сандро лишь несколько раз, снова и снова заводя разговор об одном и том же. Казалось, старый интриган никак не мог примириться со своей совестью. Профессор считал, что неплохо знает Лимарана, но его до сих пор удивляло рвение старого приятеля. Бывший глава тайной полиции приложил руку ко многим тёмным и жестоким делам, но волновало его только то, что они не уберегли короля.
«Тоже жалеет о власти?»
– Знаешь, Сандро, добрые люди нашептали мне, что скоро произойдут перемены, – пробормотал вдруг Лимаран.
– Королева исчезнет также внезапно, как и Арториас, а на трон сядет незаконнорожденный ублюдок? Или её любовник? – Сандро усмехнулся, протянув свои продрогшие ноги поближе к пламени камина.
В доме становилось холодно: осень в Лотере вступила в свои права. Ветер завывал и стёкла дрожали под его порывами, но Лимаран не отрывал взгляда от лица своего товарища. Бывший глава тайной полиции словно обдумывал, можно ли доверить Сандро какую-то невероятно важную тайну. Он так и не решился, а профессор, разглядывая пляшущие языки пламени, продолжил монолог, отвечая на собственный вопрос:
– Давно пора. Ведь запал кровожадности уже иссяк, а без него она не сможет удержать власть. Страх, покрытый оболочкой подобострастия – это всё, что нынешняя королева способна вызвать у своих подданных. До сих пор не могу понять, чем Энгана так приглянулась Арториасу?
Лимаран задумчиво поскреб подбородок и повернулся к старому другу.
– Напомни-ка мне, Сандро, ты ведь так и не нашел себе женщину по душе? Тебя никогда не пугало одиночество. Ты жаждал его. Жаждал наконец удалиться в свой собственный мир и больше никогда его не покидать, – он вздохнул, предаваясь воспоминаниям о далеком прошлом. – Арториас был другим. Он был мечтателем и доблестным рыцарем, хотя венец правителя Терениса сильно изменил его. Я помню Арториаса ещё молодым юношей: он очаровал Энгану, и та поддалась благородному обольстителю. Дальше всё произошло по его инициативе, а отказать королю, к тому же такому как Арториас, никто не способен. В юности Энгана была мила и прекрасна, но в ней таился изъян, сделавший её такой, какой мы видим королеву сейчас.
– Я знал женщину, покорившую моё сердце, и она бы отказала Арториасу! – жарко возразил Сандро, прикрывая глаза и отправляясь в путешествие по рекам памяти. – Но я не смог удержать её, а может быть просто не захотел. Я был тем ещё эгоистом. Но мы ведь сейчас не обо мне говорим? Неужели тебе не жаль было смотреть, как нашего доблестного короля оплетает своими сетями эта паучиха?
– Сколько раз ты уже задавал мне этот вопрос? Тогда я тоже был молод и не настолько дальновиден, чтобы в скромной девчонке распознать узурпаторшу, – Лимаран пожал плечами. – Да и теперь то какой смысл перемывать все эти старые кости? Всё, что случилось – уже случилось, и я хочу предотвратить нечто более страшное.
– Думаешь, захват власти не пройдет безболезненно? – Сандро словно помолодел на десяток лет, вспоминая, как они днями и ночами обсуждали политические ходы и продумывали свои блестящие стратегии. – Я не слышал о других возможных претендентах, не считая всяких городских сумасшедших, которым и боги родня. Кровь, конечно, прольется. Без кровавого раствора новая власть не удержится на троне, но я не вижу причин устраивать террор.
– Ты и сам хорошо знаешь, что иногда террор – это цель, а не средство. У меня есть информация, что все гораздо хуже, чем кажется на первый взгляд. Медиоланский король, Якоб Хмурый, желает отхватить у нас восточные леса и горы, богатые рудами. А совсем уже на границе правды и лжи ходит слух об активных действиях одного культа, главой которого является наш общий приятель – Тельварт.
Лицо Сандро окаменело, когда он услышал знакомое имя. Настоящего владельца этого имени знали только наиболее влиятельные люди, не скупившиеся при добыче информации.
Тельварт был Одаренным, причем Одаренным худшего типа. Затворник, приумножавший свои знания и могущество долгие годы; некоторое время он даже служил при дворе Арториаса, скрывая свое настоящее имя. Лимаран и Сандро противились этому назначению, считая Одаренного опасным, и оказались правы: через год после назначения он организовал покушение на Арториаса, попытавшись сжечь короля в часовне, но советники помешали Тельварту. После этого Одаренный пропал, но, несмотря на то, что некоторое время его искали, всем хорошо известно, что разыскивать Одаренного – дело неблагодарное и осуществимое разве что при помощи другого, не менее могущественного Одаренного.
– Он вернулся? Хотя мы даже точно не знаем, уходил ли он на самом деле. Думаешь, он связан с исчезновением Элизы и смертью Марии? – профессор обхватил голову руками, не зная, что и думать. – С Тельвартом нужно разобраться, пока он опять не начал действовать. Но разве нынешняя тайная полиция не должна решать такие проблемы? Мы ведь с тобой уже старики и давно отошли от дел.
Новость совершенно выбила Сандро из колеи, так что он не заметил, как вздрогнул Лимаран при упоминании потерянной семьи. Его тщательно выстроенный мирок рушился, и старик тщетно пытался успокоить разбушевавшиеся чувства. Он боялся снова возвращаться в тот мир, из которого их с Лимараном изгнали много лет назад. Тогда у Сандро ещё оставалась решимость, он был силён духом и телом, готов к риску и опасностям. Годы затворничества изменили его, покрыв металл воли толстым слоем ржавчины, профессор ощущал страх и не знал, как с ним справиться.