ПУТЬ БЕЗ УКАЗАТЕЛЕЙ
Шрифт:
Теплое чувство нежности разлилось по жилам женщины, Петр ответил на это чувство мысленным поощрением. Окружающие радостно кивали и мысленно поздравляли молодых людей, стоящих посреди улицы и явно выпадающих из общего потока снующих деловых людей и инков. Все двигались по своим делам важно и сосредоточенно, никто не бездельничал, даже если выполняемая ими работа на самом деле была бессмысленной…, все понимали, что это временно. Скоро у всех у них будет настоящая, важная работа, ведь главная битва еще впереди.
Наконец-то и Злата почувствовала, что не может больше бессмысленно стоять тут и блаженно таращиться на прохожих. Она еще раз влюблено взглянула на красавца Петра и начала ритмично, но не слишком быстро передвигать ногами. Она двинулась в сторону госпиталя. У нее появилось много дел, важных и серьезных.
Ее внезапная остановка создала небольшую пробку на дороге. За спиной остановились несколько женщин, которые словно во сне, ничего не понимая, начали озираться по сторонам. На их лицах через секунду расплылись извиняющиеся улыбки, и они поспешили по своим делам, аккуратно обходя неожиданное препятствие. Ситуация немного позабавила Злату и даже насторожила, вызывая где-то в глубине памяти неясные тревожные ассоциации и воспоминания. Но все это быстро прошло и Злата, напевая себе под нос приятную мелодию, двинулась к намеченной цели.
В госпитале ее уже ждали. Казалось, в этом новом осмысленном и важном мире все знали что делать, где и когда. Как удобно! Все были так любезны и добры, так внимательны и заботливы, что Злата начала счастливо плакать от нахлынувших чувств. Никто и никогда в ее жизни не был к ней так внимателен, и она смогла по достоинству оценить это отношение. И как только она могла раньше мириться с тем миром, в котором жила? Как она только могла помыслить, что среди людей ей будет лучше и, тем более что будет лучше ее малышу? Ребенок опять проявлял немыслимую активность, как физическую, так и мысленную.
Временами ей стало казаться, что мыслит не она, а ребенок, словно их мысли перемешались, а мозг стал единым целым… Ничего, это быстро пройдет, как только малыш отделится от матери. Злата поймала себя на мысли, что как бы ни была замечательна такая близость с ребенком, ей, тем не менее, хочется иметь и свой собственный закрытый уголок сознания, куда не будет вмешиваться даже сын. Уж слишком грубыми и навязчивыми были его поползновения. Как будто Злата была лишь оболочкой для младенца, лишь телом для его амбициозного не по возрасту развитого ума. Ничего-ничего, совсем скоро они станут двумя разными людьми и смогут любить друг друга..., или не смогут?
Схватки начались так внезапно и болезненно, что все посторонние мысли просто вылетели из головы. Боль была невыносима. Пытающийся вырваться на свободу ребенок был безжалостен и даже жесток, более того, Злата понимала, что жестокость эта осознанная. Во власти ребенка было облегчить страдания и даже свести их на нет, но такой вариант просто не пришел ему в голову…, он слишком спешил.
Все произошло очень быстро, для этого даже не понадобилась помощь акушеров и врачей. Невинный младенец просто вывернул тело матери наизнанку, облегчив себе путь на свободу. Персонал завозился с новорожденным, который метал мысли, словно стрелы. Он не умел еще дозировать и управлять мысленной энергией и причинял окружающим боль. Никто не роптал. Даже сквозь слезы люди продолжали улыбаться и радостно ворковать над младенцем. Петр тоже пришел взглянуть на первенца. Его сверхчувствительный к мысленному воздействию мозг болезненно вспыхнул от излияний младенца. Петр не остался в долгу и дал мысленную сдачу своему сыну. Люди вздохнули с облегчением, когда головная боль отпустила. Отец за секунду научил сына дозировать свою силу.
Через две минуты в комнате не было ни одной живой души, кроме Златы. Она не могла уже ни видеть сына, ни чувствовать его болезненных мыслей. Сознание ускользало вместе с толчками
Неизвестно что заставило Петра вернуться в палату, может сентиментальность, а может злорадство. Но он вернулся. Петр склонился над бледной тенью, в которую превратилась Злата. Никому не пришло в голову хотя бы прикрыть изувеченную, изломанную, кровоточащую наготу…. Петр даже не поморщился, хотя запах крови в отсутствии вентиляции, которую отключили, как только ребенок появился на свет, был совершенно невыносим.
Злата смотрела на Петра мутными голубыми озерами, скорее чувствуя его присутствие, потому что глаза отказывались что-либо различать. Почему она решила, что он красив и добр, как она могла только вообразить, что он может быть щедрым и великодушным? Как барашек на закланье она сама пошла к своей смерти, добровольно подставила себя под удар, а ребенка превратила в чудовище. Но видимо случилось то, что должно было и других вариантов не было. Противостояние Златы и Петра закончилось полной победой последнего. Злата сама сдалась на милость врага и даже была этому безмерно рада… Воздействие? Почему же его нет теперь? Почему она перестала быть нужной Петру и инкам?
– Ты умираешь. Никто не станет тебе помогать. Можешь не ждать помощи, она не придет…, никогда. Я объясню. – Петр лениво вытянулся во весь рост, и его тело издало странный хрустяще-стонущий звук, от которого по почти бесчувственной коже Златы побежали мурашки ужаса. Говорить она не могла, не было сил…, но это было и не нужно, ее мысли были открыты для этого чудовища. Почему же он разговаривал с ней голосом, а не мыслями?
– В тебе есть одна необычная особенность, я заметил это еще там, на кладбище… Ты плохо поддаешься воздействию. Вроде бы твой мозг совершенно открыт, но для того, чтобы ты подчинялась моим мысленным приказам, я вынужден все время работать с тобой. Это трудно и требует слишком много затрат. Я не припомню, чтобы еще у кого-то видел такую аномалию, тем более что сама ты телепатическими способностями не обладаешь. У меня была только одна возможность полностью тебя подчинить – воздействовать на тебя через ребенка, так сказать изнутри. Сын превзошел все мои ожидания, он не просто подчинил тебя, он стал тобою. Поздравляю, ты подарила мне прекрасного сына, а нашему виду прекрасное открытие. Теперь можно не волноваться насчет нерадивых мамаш…, дети сами проследят за правильным их поведением. Ты на самом деле помогла решить большую проблему. Теперь у нас будет возможность сосредоточить все силы на Сомате. Ты хорошо поработала ради нашей общей цели. – Петр откровенно смеялся над умирающей женщиной, чувство жалости было ему недоступно.
Через минуту она вновь осталась одна в душной жаркой палате в полной темноте. Несмотря на ужасную жару, Злате было холодно, холод шел откуда-то изнутри и заставлял все тело покрываться липким морозным потом, а конечности терять чувствительность. Глаза не закрывались…, на это как будто не хватало сил.
Злата уже не слышала осторожных тихих шагов в гулкой тишине и тем более не видела быстрый ловкий силуэт в полутьме палаты. Сознание окончательно покинуло женщину. Полная безнадежность ситуации и неотвратимость плачевного конца окончательно надломили Злату и она перестала бороться даже в мыслях. Человек приблизился к неподвижному коченеющему телу. Что-то ледяное прилепилось к вискам и сгибам локтей. Только через пятнадцать минут сознание начало возвращаться. Слишком долго, слишком медленно, ведь на счету была каждая секунда.