ПУТЬ БЕЗ УКАЗАТЕЛЕЙ
Шрифт:
– Ну, что ты замолчал? Давай быстрее, пока я в состоянии тебя слушать. – Глаза старика были красными и немного мутными. Ему стоило колоссального труда поддерживать себя в рабочем состоянии, от напряжения уже начался небольшой озноб. Последствия переутомления могли быть непредсказуемыми в этом возрасте, поэтому Хасид Петрович старался быстрее добраться до комнаты отдыха.
– Видите ли, я все никак не пойму, почему инки не захватили Сомат? Используя обычную мышечную силу людей, которые находятся у них в полном подчинении, они спокойно могли снести все наши ограждения, а экраны уничтожить. Что им мешает? –
– Согласен, немного странно, что они пытались выкрасть девочку при этом, не мешая нам в нашей работе. Ясно, что уничтожение Нади для них очень важно, а вот уничтожать Сомат они не хотят. Почему? Они все время пытаются добраться до девочки и, несмотря на то, что это им не удается, они не производят полномасштабной атаки. А ведь это решило бы вопрос раз и навсегда. Непонятно. – Хасид Петрович пытался сосредоточиться, но не получалось.
– Вот я подумал, может им важно, чтобы мы заселили Юрико? Так сказать освоили территорию…, для них…, на будущее. – Энри еще раз, нерешительно посмотрел на Шефа, не зная, как тот отреагирует.
– Интересная мысль! В этом и правда есть какое-то несоответствие. Вера считает, что атак нет из-за ее дочери. Вроде как она защищает нас силой мысли. Мне кажется это не совсем так. Наденька, конечно, может очень много, не зря же они ее боятся как огня, но сдержать напор целой планеты? Нет, невозможно.
– Может и так, а может, и нет. Дело в другом. Инки и не пытались производить общую атаку. И это не случайно. – Энри возобновил медленное передвижение по грязной площади.
– Значит, мы сделаем все возможное, чтобы уничтожить любое упоминание и даже намек на координаты Юрико. А лучше дадим ложные.
– Ну, это было понятно с самого начала. Ладно, идем отдыхать. Надеюсь, Вере уже лучше, я просто не могу смотреть на жизнерадостную женщину, когда она не может даже вспомнить моего имени. Я потому и вызвался с вами на эту работу, что не мог больше с ней быть. Словно с пустой оболочкой. Она такая красивая…, а глаза пустые, не узнающие. Это так страшно. Это не очень-то благородно, струсить в такой момент, верно? Но я не мог, правда, не мог…
– Господи, не загружай меня еще и этим! Если я начну принимать близко к сердцу еще и болезни друзей, то мне конец. Тебе Надя что сказала, вернее, передала через Фреда? Что она вылечит мать. Значит так и будет. Она видит лучше любого рентгена и знает, как исправить то, что случилось. Она постаралась, чтобы повреждения были минимальными и излечимыми. Ты должен верить нашей всезнайке! И не надо меня больше ни о чем спрашивать, я даже думать об этом не в состоянии, не то, что переживать за это. – Казалось, профессор свалится прямо здесь и сейчас, его лицо стало бледно-серым. Сколько же может выдерживать пожилой организм? Неприятности и напряженная на пределе возможностей работа преследовала его уже много недель.
Энри совсем не замечал плачевного состояния Хасида Петровича. Он вообще уже его не замечал. Теперь, когда рутинная работа не занимала его рук и головы, он вновь стал думать о положении любимой женщины. Сердце тревожно сжималось, руки нервно перемещались по телу, не в состоянии обрести покой. Энри, больше не глядя
Хасид Петрович, в конце концов, махнул рукой и побрел, тяжело дыша в комнату отдыха. Это было общее место отдыха для всех сотрудников Сомата. Одна большая общая спальня. Своего угла профессор лишился вместе с нашествием колонистов. Сомат не был рассчитан на содержание тысяч людей перед отправкой. В прежней жизни это было ненужно и даже глупо. Ну, кто мог подумать, что людей придется здесь прятать, а потом переправлять потоком, тысячами, на Юрико? Но что поделаешь, придется спать там, где есть место, хотя Хасид Петрович этого терпеть не мог. В конечном итоге, на Юрико его тоже ждут не райские условия, особенно теперь, при таком спешном переселении. Нужно привыкать.
С этими грустными мыслями профессор нашел-таки свободную свежую койку и просто упал на нее. На еду и умывание не было сил, казалось, что сил не было даже на то, чтобы заснуть. Хасид Петрович просто лежал, глядя на бледно-зеленый потолок. В голове было совершенно пусто и слава богу, иначе от перегрузки мозг просто заклинило бы. Мышцы тела подергивались и словно даже потрескивали оттого, что их хозяин позволил им немного расслабиться. Механическая аптечка дала организму некоторое облегчение, но только физическое, мозг, словно зависший компьютер, так и остался, совершенно статичен и пуст, хотя профессор не спал.
Энри трясущейся рукой взялся за замок двери в палату Веры. Пот неприятно холодил лоб и Энри быстро стер его второй ладонью. Он не успел открыть двери сам, их отворили изнутри. Это был Фред. Мальчик знал, что Энри стоит за дверью в нерешительности, ему об этом поведала Надя. Фреду надоело наблюдать за мучениями Энри, и он решил немного помочь мужчине. У них с самого начала сложились хорошие приятельские отношения. Энри искренне любил Веру и заботился о судьбе девочки, Фред сумел оценить это.
Энри посмотрел мужественному мальчишке в глаза и вдруг понял, что весь его страх прошел, руки больше не трясутся, а в голове только желание поскорее увидеть Веру, обнять, прижать к груди. Сначала Энри даже подумал, что здесь не обошлось без Нади с ее способностями, и хотел уже возмутиться бесцеремонности девочки. Потом он вспомнил ее торжественную клятву не читать мозг тех, кто не просит об этом специально. Такое разрешение девочка уже получила от матери и Фреда.
Нет, Надя здесь была не при чем, просто сама атмосфера в этой комнате не допускала уныния и страха. Здесь никто не сомневался в скором, счастливом исходе болезни. Перестал сомневаться и Энри.
Вера выглядела не слишком хорошо. Тени под глазами делали глаза непропорционально большими для тонкого лица, а непроницаемый взгляд показывал, что никакого чуда пока что не случилось. Длинные немного вьющиеся огненно-рыжие волосы были заботливо расчесаны и уложены на подушку. Огненный ореол усиливал бледность женщины. Выражение лица было трагическим и отрешенным. Вера явно до сих пор не осознавала действительность. Проблема была не только в отсутствии памяти, но в отсутствии большинства нормальных реакций.