Путь чернокнижника
Шрифт:
Видимо, Рабану надоела эта игра. Потому что, когда Райнхард бросился в атаку, уверенный, что сейчас точно поразит слабеющего колдуна, тот принял удар на меч, схватил кисть Райнхарда и начал шептать заклинание. Райнхард чувствовал, как всё его тело налилось неимоверной тяжестью, словно его наполняли железом или он превращался в камень. Чёрный маг дочитал своё заклинание. Райнхард замер, не в силах пошевелиться. И тут Рабан беспрепятственно пронзил мечом живот гвардейца насквозь, прокрутил по часовой стрелке и по дуге наискось выдернул обратно. Багряные капли скатились с острого лезвия. Жгучая боль пронзила Райнхарда, кровь полилась потоком из широкого разреза.
— Я призываю все силы Небес и Ада! Придите, смотрите, свидетельствуйте! Рабан! Пред ликом Смерти силами небесными, силами адскими я проклинаю тебя! И я клянусь, что я найду тебя! Найду тебя в любом времени, в любой другой жизни и отомщу!
Это проклятие вытянуло все силы Райнхарда, и он упал замертво.
[1] Ландскнехт — немецкий наёмный солдат.
Город
К полуночи я и Саби-халу достигли, наконец, пункта назначения. Местами, но не везде, в городе горели керосиновые фонари. Электричество тогда ещё было в дефиците. Но даже при таком редком освещении я внутренне ахал и восторгался: я никогда не видел мощёных улиц, фонарей, таких домов. Всё мне было в диковинку. Я дал себе обещание обязательно прогуляться по городу днём.
В приморских городах несложно определить, в каком направлении море. Шум и крики чаек выдают стихию. В дополнение я ощущал ночной бриз и прохладу от воды как указатель. Держа нос по ветру, мы и добрались до набережной. Это была моя первая встреча с морем. Чернота волн манила своей зловещей суровой притягательностью. Я ощущал огромную мощь водной стихии, она могла созидать и порождать, но могла разрушать и забирать жизни. Это было что-то необъятное и непостижимое. Я не удержался, спешился и подбежал по гальке к морю. Зачерпнул двумя руками воду, умыл лицо, попробовал на вкус. Я засмеялся от радости, чувствуя себя ребёнком, встретившим давно отсутствующую маму.
— Приветствую тебя, море, — прошептал я. — Желаю тебе благоденствия и процветания в твоём мире!
У каждого живого существа в его мире, в его Вселенной идёт своё развитие, своя жизнь, свои проблемы и радости, хоть людям очень сложно себе представить жизнь и эволюцию расы кристаллов-камней или таких существ, как море или океан. А ведь они тоже живые.
Уже обращаясь к своему проводнику, я со смехом воскликнул:
— Вода-то солёная, Саби-халу!
— Конечно, солёная, Андар. Ведь это море. Впервые что ли его видишь?
— Да, впервые.
— Тогда поздравляю! На самом деле, море как море — привыкнешь. Раньше, конечно, была огромная польза, когда люди только единственно кормились, что от даров водной стихии.
Видимо, Саби не разделял моего восторга от живого моря в силу приземленности своей натуры и недоразвитости высоких чувств. Я же радовался и наслаждался. Было явственное ощущение, что вода услышала меня, ответила мне. Я снял обувь, закатал штаны до колена и вошёл в воду. Прохлада влаги была просто исцеляющим бальзамом после долгой изнуряющей скачки, что даже сил будто стало больше. Улыбка освещала моё лицо, невольно пробивались слёзы эйфории и радости. Мою душу переполняло странное незнакомое чувство, словно действительно встретил родное существо, что не видел много-много лет. Вдруг я услышал лёгкий всплеск впереди. Тусклый свет фонарей на набережной позволял с трудом рассмотреть на расстоянии не более трёх аршинов от береговой линии. Я старательно всматривался вдаль и прислушивался. Всплески приближались и стали слышны лучше.
— Саби-халу! Вы слышите шум, будто кто-то плывёт?!
Саби стало любопытно, он тоже спешился и подошёл ближе к воде, вглядываясь в ночную тьму. А я прошёл ещё дальше вглубь, намочив портки, но тогда я даже не сразу этого заметил — всё моё внимание было приковано к неизвестному впереди. Тут Саби подал голос:
— Так это дельфины! Я уж думал, что что-то необычное... А это дельфины.
— Дель-фи-ны, — разделяя слога, проговорил я, пробуя на вкус новое незнакомое слово. — А кто это — дельфины?
— Ну ты даёшь, парень! Дельфинов не знаешь. Это такие морские животные. Похожи на рыб, только большие.
Я почувствовал, как мне в ногу что-то ткнулось, и передо мной проплыл тёмный гребень. А вот и мордочка показалась. Это удивительное существо — дельфин — улыбалось во весь свой большой рот, обнажая широкий частый ряд зубов. Я протянул руку и осторожно погладил его по голове. По ощущениям, дельфин был не против моих прикосновений. Вообще, у него было радостное и игривое настроение, как и всегда. По крайней мере, именно так я чувствовал. Рядом плавал ещё один дельфин. Вот как! Они приплыли вдвоём.
— Плыви сюда, — позвал я второго и представился. — Меня зовут Андар.
Второй морской чудо-зверь тоже ткнулся мне в ногу и позволил себя погладить.
— Пойдем уже, Андар! — раздался с берега недовольный голос Саби. — Дорога была дальняя, я устал, кони устали. Надо скорее найти твоего купца.
— Ладно, друзья, мне пора. Ещё увидимся, — сказал я дельфинам и пошёл на берег. Сзади меня был слышен всплеск разрезаемых плавниками дельфинов волн.
В столь позднее время на улицах уже никого не было, кроме одиночных фонарщиков, заправлявших керосин в фонари и их зажигавших. К одному мы и обратились, в чьём ведении находилось освещение набережной.
— Уважаемый! А как нам добраться до помещика Фельшау Арсения Саввича? Он должен где-то здесь проживать, на набережной, — спросил я чёрного фонарщика.
"Чёрным" я его окрестил из-за одежды, тот был полностью одет во всё чёрное — картуз, штаны и форменная фуражка с козырьком делали его практически невидимым во мраке ночи. Чёрная густая борода дополняла наряд. Идеальная маскировка. Если бы не свет керосиновых ламп, мы бы его не заметили.
— Как же, слышали, знаем, — сипловатым голосом ответил фонарщик. — Известный у нас в городе торгаш. Вот прямо до конца набережной и ступайте. В аккурат перед поворотом на шую врата червонные, на ём вензеля А. С. Ф. Сиречь инициалы. Там докумекаете.
— Благодарю, мил человек, — ответил я фонарщику и сложил руки в гассё на уровне груди, чем немало удивил фонарщика. Жест-то заморский, чуждый, непривычный местному взору.
Подъезжая к нужным воротам, я надеялся, что Арсений Саввич ещё не спит. И не погонит нас поганой метлой куда подальше в столь поздний час. А час действительно поздний, и богатеи, к коим относился наш купец, зачастую были капризные и неадекватные. Горевший в окнах двухэтажного особняка свет немного взбодрил мою надежду вскоре поесть и лечь спать. Невольно я отметил для себя, что свет в окнах был электрический. Похоже, состояние Арсения Фельшау действительно большое и позволяет ему, одному из немногих избранных, освещать личный дом электричеством от промышленной гидроэлектростанции. Мы громко постучали в ворота над вензелями.