Путь хирурга. Полвека в СССР
Шрифт:
— Мы с папой дадим вам деньги.
Ну что за мама! Она обожала меня, гордилась мной и любила все, связанное со мной — прекрасно относилась к Ирине и души не чаяла во внуке. Она возилась с ним, готовила нам и во всем помогала. Правда, мы давали деньги на наше содержание, но она их откладывала и отдавала нам обратно, когда мы ехали в отпуск или хотели купить что-то дорогое. И теперь она ни секунды не думала — раз нам хочется свою квартиру, она даст деньги. Чтобы уговорить отца, у нее всегда был один веский довод — она ему говорила:
— Юля, нашим детям надо.
Так мы внесли деньги в строительный кооператив «Советский писатель»
Но… не тут-то было! Оказалось, что на нашу квартиру претендовал секретарь Союза писателей Леонид Соболев — для семьи своего сына. Соболев был мощной фигурой, и путем интриг нас стали исключать из кооператива. Я кинулся за помощью к Ильину:
— Виктор Николаевич, выручайте: два года мы ждем, внесли деньги, и вдруг…
Ильин звонил в правление кооператива, торговался с ними, вел долгие переговоры. Мы волновались — неужели надежды пропали? Но с помощью Ильина нас оставили в списке. Подошло время утверждения квартир в райисполкоме. Какое дело было райисполкому? — он дал землю под дом, но сам дом не государственный — построен за наши деньги. Однако без вмешательства советской власти ничего не делалось, и на заседании райисполкома шло поименное утверждение жильцов. Кто-то где-то поднажал, и на первом заседании было вынесено решение: в квартире нам отказать. Новое крушение! Я снова кинулся к Ильину:
— Виктор Николаевич, выручайте опять — райисполком нам отказал.
Он поехал со мной к председателю райисполкома Щербакову.
— Доложите вашему шефу — секретарь Союза писателей Ильин, — сказал он секретарше. Такие лица нечасто появлялись с просьбами, Щербаков довольно быстро принял его.
Я сидел в приемной и нервничал. Через полчаса Ильин вышел, явно довольный:
— Он обещал снова вставить вашу кандидатуру на следующем заседании и поддержать. Знаете, он, оказывается, пишет стихи и хочет, чтобы их напечатали. Я обещал ему помочь.
Так, за небольшую взятку, я получил поддержку самого председателя райисполкома и считал, что квартира уже моя. Но… на следующем заседании Щербаков почему-то не был, и мне опять отказали, по инерции. Надежда уплывала — сплошная нервотрепка! Хорошо, что Ирина в это время уехала с сыном в отпуск, отдыхать на курорт Пярну, в Эстонию. Поэтому все удары отказов я переживал один.
Сколько же раз я мог обращаться с той же самой просьбой к Ильину? Я знал, что племянник профессора Языкова, моего бывшего шефа в Боткинской, Евгений Пирогов, получил пост первого секретаря нашего райкома партии. В Москве это очень мощная фигура. Я когда-то лечил его самого и его жену, и у меня сохранялись теплые отношения со всей семьей Языкова — они помнили, как я выхаживал его во время болезни. Я позвонил Пирогову, рассказал свою грустную историю.
— Ну, дают, мудаки! — сказал он. — Поехали вместе к Щербакову.
Для первого секретаря райкома председатель райисполкома — подчиненная фигура.
При виде Пирогова секретарша почтительно встала, он вошел в кабинет и быстро
— Щербаков мне обещал: «Я обязательно буду на заседании и скажу, чтобы утвердили».
Конечно, его влияние еще сильней. Я держал Ильина в курсе всех дел и передал это ему.
Он подумал и сказал:
— Это хорошо, но тем бюрократам верить нельзя. Я сам поеду на заседание и проверю.
С его стороны это был очень добрый поступок — вот и суди человека по его разным делам. Когда шло заседание, я опять сидел в приемной и нервничал. Через час Ильин вышел:
— Поздравляю — квартира ваша! Когда дошло до вашего имени, некоторые члены исполкома удивились и собрались снова обсуждать, но Щербаков просто сказал: «Я — за». И все проголосовали «за». Знаете, у этих бюрократов есть негласное правило: если кто-то из них «за», другие возражать не станут. А почему? Они все берут взятки и не хотят подводить друг друга. Если бы вы захотели дать взятку одному из них — квартира давно могла быть вашей.
Моя теша, старая знакомая Ильина, в благодарность за помощь пригласила его на обед. Приемы гостей она умела делать красиво и со вкусом. Я закупил на Центральном рынке лучшие продукты, а в магазинах — лучшие вина. У Ильина был хороший вкус к угощениям, наверное, еще с тех пор, когда он был большим генералом. Мы выпивали, он рассказывал истории из своей жизни, я благодарил его и разоткровенничался:
— Виктор Николаевич, со всем опытом вашей богатой жизни, скажите мне — когда можно чувствовать себя свободным от советской власти? Мой отец, профессор хирургии, получил первую и единственную плохонькую квартирку в шестьдесят лет. Чтобы ему дали ее, мне пришлось воевать с советской властью. Теперь я убедился, что власть вмешивается в мою жизнь, даже когда я сам плачу свои деньги за квартиру. Мне приходит в голову, что это противоречит одной из последних «великих мудростей» Сталина: «Основной закон социализма — это удовлетворение все возрастающих потребностей населения».
Ильин рассмеялся:
— Да, помню. Выйдя из тюрьмы, я сам подивился — у меня потребности сидеть там не было.
— Да, закон удивительный. Но ведь никто из пришедших потом к власти его не отменял. А что получается на практике — получить кооперативную квартиру за мои деньги мне удалось с еще большим трудом, чем государственную для отца. Горький сарказм этого в том, что я еле выцарапал ее у советской власти с вашей помощью, воспользовался высокими связями. Получается, что все построено не на законе удовлетворения потребностей, а на произволе. Скажите, можно ли когда-нибудь, хоть за свои деньги, почувствовать себя свободным от советской власти?
Ильин рассмеялся:
— Ишь чего захотел! Раньше церковники учили — «без воли божией ни единый волос не упадет с головы человека»; теперь — «без воли советской власти ни единый волос не упадет». Да, вы все платили большие деньги. Но вы еще не знаете, скольких хлопот этот дом стоил мне как секретарю Союза. Десятки раз мы с Сергеем Михалковым, первым секретарем, ездили к председателю Моссовета и его заместителям, выпрашивали, чтобы разрешили потолки выше обычных 2 метров 75 сантиметров, чтобы разрешили встроить шахты лифтов, чтобы был проведен мусоропровод… Деньги ваши, но все равно — все зависит от советской власти. И никуда вы от нее не денетесь. У меня было время поразмыслить над этим в тюрьме. Поэтому я продолжаю ей служить. Давайте выпьем за ваше вступление в Союз!..