Путь к солнцу
Шрифт:
— Прошу прощения. — Она покачала головой. — Что вы спросили?
Допрос продолжался тридцать минут. Кхан был невероятно дотошен; Ахалье пришлось рассказать все в мельчайших подробностях. Ей было больно, но она понимала, что это нужно для дела. Записав ее показания, Кхан перечитал их вслух, чтобы удостовериться, что все зафиксировано абсолютно правильно. Потом он поставил на бумагах свою подпись и вызвал женщину-понятую.
Вместе с Анитой они вышли из кабинета и сели на скамейку в общей комнате. В противоположном углу сидел Сухир в наручниках. Рядом с ним стоял скучающий полицейский. Ахалья вдруг вспомнила то утро, когда Сухир купил их с Зитой у Амара, заплатив шестьдесят тысяч рупий. Теперь они поменялись местами. Глядя на него, Ахалья дала себе клятву. Она сделает все, чтобы правосудие свершилось. Даже если нужно будет ждать годы, даже если это отнимет у нее последние силы, она увидит Сухира за решеткой. Она сделает это ради Зиты. И ради себя самой.
Оставшаяся часть ночи прошла относительно спокойно. Ахалья все же заснула, но ее мучили кошмары. Рев цунами смешивался со стуком колес Ченнаи-экспресс и отвратительным пыхтеньем Шанкара.
Утром ее перевезли в государственный приют для сирот. Дежурная отнеслась к Ахалье без всякого интереса. Она привела ее в большую общую спальню, показала кровать и объяснила, когда дают завтрак, обед и ужин. Потом вышла из спальни, оставив ее одну.
Ахалья посмотрела на окна, забранные решетками, и подумала, как долго будет продолжаться это новое заключение. Анита уверяла, что CASE найдет для нее место в семье или другом приюте, получше, но Ахалья понятия не имела, что это означает и какие перемены в судьбе принесет. Ее единственным желанием было воссоединиться с Зитой.
Другого смысла в жизни не было.
Через три дня Анита вернулась с хорошими новостями. Комитет по защите прав ребенка одобрил перевод Ахальи в ашрам [17] в Андхери, принадлежащий сестрам милосердия. В приют они отправились на рикше.
Пока они ехали, Ахалья спросила о Зите. Анита передала ей то, что инспектор рассказал Джеффу Грийеру. На допросе Сухир признался, что человека, который купил Зиту, зовут Навин. Но владелец борделя уверял, что он не знает, куда тот увез девочку. Предполагалось, что Навин вернется, чтобы заплатить оставшуюся часть обещанной суммы, но это могло произойти лишь через месяц или два. Кхан держал ситуацию под контролем.
17
Ашрам — обитель мудрецов и отшельников в Древней Индии. В контексте современного индуизма термин «ашрам» часто используется для обозначения духовной или религиозной общины.
Сестра Руфь, управляющая, встретила их у ворот ашрама. Она была полной женщиной с круглым как луна лицом и в особом сари, какие обычно носят индийские монахини. Сестра Руфь весело поздоровалась с ними и совсем не смутилась, когда Ахалья не смогла выдавить из себя ни слова в ответ.
Монахиня провела их внутрь. Ашрам располагался на огромной, ухоженной территории с садами, извилистыми тропинками и аккуратными зданиями. Они пошли по одной из дорожек, мимо рощи с высокими деревьями и небольших домиков. По пути сестра Руфь рассказывала об ашраме, и ее энтузиазм был столь заразителен, что не прислушаться было невозможно.
При ашраме находилась дневная школа, сиротский приют, центр усыновления и реабилитационный центр для девочек, которых спасли от проституции. Девочки посещали занятия в школе и помогали с ежедневной работой. Они должны были закончить обязательные десять классов, но те, кто особенно преуспел, могли продолжить обучение в одиннадцатом и двенадцатом классах. Самым одаренным предоставлялась стипендия на учебу в Университете Мумбай. Сестры руководствовались двумя главными задачами: исцеление души и тела и возвращение девочек в общество, к нормальной жизни. Серьезное заявление, признала сестра Руфь, но ашрам добился значительных результатов. Только двадцать пять процентов девочек, прошедших программу реабилитации, снова принимались за проституцию.
Вместе с Анитой и сестрой Руфью они подошли к зданию центра, расположенному на небольшом холме, под сенью пышных деревьев. С северо-запада дул легкий бриз, слегка облегчая полуденный зной. Дом был окружен зарослями бугенвиллей. Ветер шелестел ветками и играл розовыми цветами. Стоя на крыльце, Ахалья вдруг осознала, что ее больше не тревожит городской шум. Здесь не было слышно ни резких автомобильных гудков, ни воплей уличных торговцев, ни оживленных разговоров прохожих. Только ветер шумел в ветвях баньяна, и где-то неподалеку раздавался детский смех.
Она поднялась по ступенькам и остановилась у прохода, по обеим сторонам которого располагались шпалеры. На земле стояли многочисленные ящики и горшки с цветами — фиалки, примулы, якобинии и бархатцы казались необычайно яркими.
— Каждой девочке выделяют растение по ее выбору, чтобы она могла ухаживать за ним, — пояснила сестра Руфь. — Какой цветок тебе нравится, Ахалья?
— Голубой лотос, — ответила Ахалья. Мама выращивала лотосы в маленьком прудике рядом с бунгало; она холила и лелеяла их, как могла. Это были любимые цветы Зиты. В детстве она верила, что они волшебные.
Сестра Руфь взглянула на Аниту.
— Рядом с сиротским приютом есть пруд. Думаю, лотосу там понравится.
Ахалья обрадовалась и удивилась одновременно. Она посмотрела сначала на сестру Руфь, а потом на Аниту.
— Вы правда разрешите мне посадить голубой лотос? — спросила она. Семена голубого лотоса были редкостью и стоили дорого. Кроме того, даже в идеальных условиях вырастить его было трудно.
— У меня есть горшок, который как раз подойдет, — сказала сестра Руфь. — Вот этот. Как вы думаете, Анита?
Анита взяла Ахалью за руку:
— Дай мне несколько дней. Посмотрим, смогу ли я достать семена.
Глава 12
Да, сердце разобьется, но и разбитым будет жить.
Париж, Франция.
Зита проснулась, когда самолет приземлился в аэропорту Шарля де Голля. Ее горло пересохло от жажды, но она знала, что не должна ничего пить до тех пор, пока Навин не скажет, что можно. Зита попыталась отвлечься, глядя в окно. Было половина восьмого утра по парижскому времени, и зимнее небо оставалось еще совсем темным.
Самолет остановился. Навин достал свой чемодан с верхней полки и дал Зите пуховик.
— Снаружи холодно. Надень это.
Зита осторожно встала и просунула руки в рукава, стараясь не обращать внимания на урчание в желудке. Шарики в животе как будто бы двигались. Пуховик поверх чуридара смотрелся странно, но он был теплым, и Зиту это вполне устроило.
— Мы уже почти на месте, — сказал Навин. — Еще два часа, самое большее.
Вслед за Навином она прошла к международному терминалу. Вместе с другими пассажирами они миновали несколько коридоров, которые выходили к ряду стеклянных будок. В каждой будке сидел сотрудник иммиграционной службы. Зита мысленно повторила все детали своей новой биографии. «Я Сундари Раи. Навин работает в страховом бизнесе. Мы хотим провести в Париже медовый месяц. Не веди себя как преступница, потому что ты не преступница».