Путь кинжалов
Шрифт:
– Я думала, ты окажешься покрепче, – задумчиво произнесла Севанна, глядя на нее сверху вниз, – но, может быть, Белинда права. Возможно, ты уже достаточно размякла. Хочешь перестать быть да’тсанг? Поклянись повиноваться мне во всем, и, возможно, тебе даже не придется становиться гай’шайн. Ты дашь такую клятву?
– Да! – Хриплый возглас вырвался у Галины в то же мгновение, хотя ей пришлось сглотнуть, чтобы произнести еще хотя бы слово. – Я буду повиноваться тебе! Клянусь!
Она и вправду готова была повиноваться, до того мгновения, пока дикарки не ослабят бдительность. Неужто им всего-то и требовалось,
– Тогда, конечно же, ты не будешь возражать против того, чтобы поклясться на этом, – промолвила Севанна, показывая что-то белое. Галина подняла глаза, и у нее зашевелились волосы. Дикарка держала в руках белый, гладкий, словно сделанный из полированной кости жезл длиной в фут и толщиной в женское запястье. Неужели айильцы ухитрились каким-то образом похитить из Башни Клятвенный Жезл?
Потом Галине удалось разглядеть выгравированные на обращенном к ней конце стержня знаки – цифры, бывшие в ходу в Эпоху Легенд. Они обозначали число сто одиннадцать. Жезл Башни отмечало число три, как полагали многие, знаменующее собой Три Обета, приносимые Айз Седай. Значит, предмет в руках Севанны – вовсе не то, чем показался вначале, но даже окажись здесь завораживающая взглядом очковая змея из Затопленных Земель, она не приковала бы к себе взгляд Галины так, как эта вещица.
– Прекрасная клятва, Севанна. И когда ты собиралась рассказать о своей затее всем нам?
Раздавшийся голос заставил Галину поднять голову. Он заставил бы ее отвести глаза и от очковой змеи.
Из-за деревьев, во главе дюжины Хранительниц Мудрости с каменными лицами, вышла Терава. Не считая Дев, сейчас вокруг Галины собрались те самые женщины, в присутствии которых ее приговорили носить черную дерюгу. Слово Теравы, короткий кивок Севанны, и Девы быстро исчезли. Галина по-прежнему исходила потом, но неожиданно ее пробрал озноб.
Взглянув на Белинду, которая отвела глаза, Севанна подбоченилась и скривила губы в усмешке, походившей на звериный оскал. Оставалось лишь подивиться смелости этой женщины, не боявшейся противостоять Хранительницам, иные из которых обладали нешуточной силой. Галина сознавала, что, если ей удастся освободиться и она начнет мстить, она не сможет позволить себе относиться к ним как к обычным дикаркам. Терава и Сомерин были сильнее любой женщины в Башне, и каждая из них легко могла бы стать Айз Седай. А вот Севанна смотрела на них с вызовом.
– Кажется, вы очень быстро вынесли решение, – сухо заметила она.
– Вопрос не стоил долгого обсуждения, – спокойно ответила Тион, – Мера’дин получили то, чего заслуживают.
– Им было сказано, что они получили это вопреки твоей попытке повлиять на нас, – добавила Риэль с некоторой горячностью. Оскал Севанны сделался еще более хищным, казалось, она сейчас зарычит.
Между тем Терава шагнула вперед, схватила Галину за волосы и рывком подняла на колени, запрокинув ей голову. Будучи не самой рослой из Хранительниц, сейчас, угрожающе возвышаясь над Галиной, она казалась выше любого мужчины. Смотревшие на Айз Седай ястребиные глаза подавляли всякую мысль о мщении или вызове. Седина, тронувшая темно-рыжие волосы Теравы, придавала ее лицу большую властность. Руки Галины непроизвольно сжались, ногти впились в ладони. Она мечтала о том, как отомстит этим женщинам, как они будут молить о смерти и слышать смех в ответ на свои мольбы, но боялась при этом даже помышлять о Тераве. Терава заполняла ее сны, и единственное спасение
– У нее нет ни стыда, ни чести, – выплюнула презрительно Терава. – Севанна, если нужно, чтобы она сломалась, отдай ее мне. Чтобы научить ее повиновению, мне не потребуется игрушка твоего приятеля Каддара.
Севанна возмущенно заявила, что Каддар ей никакой не «приятель», Риэль возразила, указав, что именно Севанна свела его с остальными, а прочие принялись спорить о том, будет ли «связыватель» работать лучше, чем «перемещатель».
Упоминания о «перемещателях» Галина слышала и прежде и всякий раз страстно мечтала хоть на мгновение заполучить этот предмет в руки. С тер’ангриалом, позволяющим Перемещаться, как бы плохо он ни работал, она бы могла... Даже надежда на спасение не помогала совладать с ужасом, рождавшимся при одной мысли о том, что будет с нею, если они и впрямь отдадут ее этой страшной женщине. Как только Терава выпустила ее волосы, присоединившись к общему разговору, Галина бросилась вперед и, упав на живот, потянулась к жезлу. Лучше повиноваться Севанне, все, что угодно, только бы не угодить в руки Теравы!
Но не успели ее пальцы сомкнуться на гладком стержне, Терава ногой припечатала протянутую руку к земле. Галина отпрянула, но не посмела даже попытаться вытащить придавленные пальцы из-под ноги Хранительницы.
– Если ей следует поклясться, – твердо произнесла Терава, глядя на Севанну, – то пусть поклянется в повиновении всем нам.
Остальные выразили согласие, кто словами, кто молчаливыми кивками. Одна лишь Белинда задумчиво поджала губы.
Севанна спокойно выдержала суровый взгляд и, подумав, столь же твердо ответила:
– Хорошо. Но я первая среди вас. Я не только Хранительница Мудрости, но и говорю как вождь клана.
Терава тонко улыбнулась.
– Да, говоришь от его имени, это верно. Но первых среди нас две, ты и я.
Севанна по-прежнему смотрела с вызовом, выражение ее лица ничуть не изменилось, однако она неохотно кивнула. Только тогда Терава убрала ногу. Свечение саидар окружило ее, и поток Духа коснулся знаков на конце стержня в руках Галины. Именно так действовал Клятвенный Жезл.
Помедлив, размяв придавленные пальцы, Галина сжала жезл. На ощупь он был точно таким же, как и тот, в Башне, – холодный и гладкий, не стекло и не кость. Выходит, существует два Клятвенных Жезла? Если так, один можно использовать, чтобы лишить силы клятву, принесенную на Другом. Но предоставится ли такая возможность? Все в Галине восставало против этой клятвы. Она привыкла повелевать, повелевала всегда, пока не попала в плен, но это был лишь ничтожный кусочек жизни. Клятва на жезле грозила превратить ее в комнатную собачонку Теравы. Но отказаться от клятвы значило, скорее всего, быть отданной Тераве и сломленной ею. Сломленной окончательно, в этом Галина не сомневалась.
– Пред ликом Света, своею надеждой на возрождение и спасение... – Галина давно не верила в Свет, не надеялась на спасение, да и жезл вполне мог скрепить простое обещание, но ведь дикарям по вкусу торжественные обеты. – ...я клянусь повиноваться всем присутствующим здесь Хранительницам Мудрости и первыми из них Тераве и Севанне.
Последняя надежда на то, что «связыватель» окажется чем-нибудь другим, растаяла, когда Галина почувствовала, как сила обета обволокла ее, точно тонкая пленка, туго обтянув кожу от макушки до пят. Запрокинув голову, женщина издала вопль – отчасти оттого, что ее обожженная кожа словно бы вдавилась в плоть, но более – от охватившего ее отчаяния.