Путь, который мы спели
Шрифт:
Только сейчас мысль о ребенке окончательно оформилась в ее голове. "Я - мать?! Господи, ну какая из меня мать! Ох, хлопот-то сколько... а ведь и это нужно будет предусмотреть... и это... А если парень будет, хулиган?! Я ж с ним не справлюсь... А вот Диего справится, у него не похулиганишь..."
Ольга представила себе Кантора, с пистолетом в руке заставляющего непослушное чадо убрать на место игрушки или не дергать за хвост соседского кота, и захихикала... Мгновением позже она осознала, что сам Кантор уверен, что никаких детей у него быть не может, и в таком случае радостная
"Ну, пусть только попробует сказать мне, что я ему изменила!!" - воинственно подумала она.
И в этот момент, словно судьба тут же и вознамерилась испытать ее решимость, раздался стук в дверь. Девушка рванулась вперед... потом остановилась.
"Что я ему скажу? Надо же решить сначала... Попросить прощения? Или просто позвать ужинать? А может... сообщить новость?"
А если Азиль ошиблась? Эта мысль пришла в Ольгину голову впервые. И довершила смятение. А дверь нужно было открывать...
"Хватит тут сопли жевать", - подумала маэстрина, не замечая, что повторяет как раз слова мужа.
– "Он, там, небось, промок как... Ихтиандр! Что я - боюсь дверь открыть?! Сама вон бегала по городу, искала...
"Если бы можно было вернуть то настроение, что было с утра, пока мы не поругались!" - в который раз подумала она и отодвинула задвижку.
От Кантора веяло дождем и вечерней свежестью, а в глазах не было ни обиды, ни гнева. Скорее... нежность?
– Диего...
– тихо произнесла Ольга и положила руку ему на плечо. Ну так что же ей сказать? "Прости, я сегодня наговорила всякой ерунды"? Или "где ты пропадал весь день!!" Или...
В темно-лиловых сумерках, сгустившихся в их расцветающем саду, она даже не сразу заметила, что Ихтиандров-то оказалось двое.
– Доброго вечера, - поприветствовал маэстрину молодой мужчина с необычными, удлиненными к вискам золотистыми глазами. Длинные темные волосы схватывала на лбу расшитая лента.
– Диллан, - смутилась Ольга, узнав мага-переселенца, представленного ей Жаком сегодня днем. Называть фактически незнакомого человека по имени было не совсем удобно, но его заковыристая фамилия напрочь вылетела у маэстрины из головы. Равно как и название города, откуда он прибыл... Что-то на "эн", кажется...
– Заходите быстрее, льет как из ведра!
– Даллен, - мягко поправил гость.
А Кантор крепко обнял жену.
"Переселенец" вошел в дом, каким-то непостижимым образом просочившись мимо обнявшейся парочки, и прикрыл за собою дверь. Иначе стоять бы ему на дожде ещё некоторое время, а это было бы уж совсем нехорошо... Но об этом Ольга подумала не сразу. Вначале она просто растворилась... потеряла сознание... взлетела... в общем, забыла обо всём. Потому что Кантор ее поцеловал, как он мог. А ведь она, кажется, успела немного подзабыть, как он целуется - с утра? или со вчерашнего вечера? В общем, она ненадолго сошла с ума, и это было здорово... Хорошо бы завернуться, как в плед, в это ощущение покоя, что тихо качало ее, когда она приникла к мужу... Ох, неужели они так долго обнимались?
– Даллен! Раздевайся... сейчас горячего выпьем... и просто выпьем, -
– Ой! Простите, пожалуйста...
– Ольгу настигла неловкость, живо напомнившая маэстрине придворный прием у Его Величества.
– Да что же я... Вы же промокли оба насквозь!
– И правда, - согласился Кантор.- Пошли, Даллен, найдем что-нибудь сухое...
– А я пока поесть... налью!
– подхватила Ольга, улыбнувшись навстречу удивленному взгляду Поющего.
Граф йен Арелла, правда, думал, что наливают обычно, чтобы выпить, а не поесть - хотя кто их знает, местное население? Впрочем, видение солдатской похлебки, сваренной у костра в промежутке между боями, заставило его улыбнуться. Только вот так ли уж неуместно было это видение? Скорее наоборот... Пожалуй, хозяин дома был и в походах, и в боях, один-то бой Даллен сам видел.
Он шел вслед за Кантором, радуясь, что смог помочь. Поющий ясно почувствовал музыку этого дома. Напряженность хозяйки, обиды, неловкие слова, непонимание - всё это было не столь важным. Главным оказалось то, что их соединяло... Когда Кантор с Ольгой обнялись, Даллену было очень легко обвить своей мелодией те страстные, бархатные звуки виолончели, что он слышал. Потому что то, что он видел перед собой и то, что СЛЫШАЛ в этом доме, было настоящим. Остатки напряжения исчезали, развеивались, сходили на нет, подчиняясь голосу Поющего. Еле слышному, как вздох или далекое дрожание струны...
Возможно, кто-то сказал бы, что Даллену не следовало вмешиваться не в свое дело, но он не сожалел. Боги знают, из-за чего повздорили странный этот бард с замашками кэрье и заплаканная белокурая девочка. Это наверняка была какая-то ерунда. Они же любят друг друга, это видно. И слышно. А теперь их любовь нежно звенит и переливается в воздухе, как звук флейты на площади перед Домом Песен... Вот теперь всё хорошо.
Когда Кантор привел его в свою комнату и, недолго думая, вручил какую-то одежду, Поющий машинально скинул свою, мокрую, оставив только то, что языкатая маэстрина, будь на месте Поющего Диего, не преминула бы назвать "оригинальными семейными трусами". Он продолжал успокаивать хозяина дома - легко, еле уловимо касаясь сознания усталого и изнервничавшегося барда. Со стороны это было почти невозможно заметить - словно человек напевает себе под нос, а может и не напевает, а просто громко вздохнул...
Он уже натянул штаны и взялся за рубашку, когда заметил изучающий и очень выразительный взгляд.
* * *
... Кантор вдруг с удивлением осознал, что кроме вполне понятного дискомфорта из-за мокрой одежды, его больше ничего не беспокоит! Ни запальчивые слова Ольги, ни ее возможная беременность от него или непонятно от кого, ни феерическое предположение о его собственной "нимфической" (или как? "нимфястой"?) сущности. Он был спокоен и благостен... ну примерно как сытый падре Торо!