Путь любви

Раджниш Бхагаван Шри

Стать саньясином означает быть зрителем во мне, стать частью моей семьи, стать частью меня. Я и есть путь. Я не учу вас каким-то специальным путям, я просто проповедую самого себя. Я не даю вам каких-то готовых методов, каких-то техник, каких-то способов. И если вы пытаетесь прийти к какому-либо заключению, вы будете все больше и больше запутываться. Это может свести вас с ума. Либо становитесь саньясинами, либо уходите.

Если вы саньясин, то саньяса станет методом для вашего сумасшествия. А если вы не саньясин, тогда вы будете больше и больше запутываться. Вы сойдете с ума без метода. А когда вы слишком запутаетесь, то убегать отсюда будет уже бессмысленно. Я буду вас преследовать.

Вы говорите: Неужели и я когда-нибудь этому научусь? Это невозможно,

уважаемый. Это невозможно, потому что я здесь не даю никаких путей. Наоборот, я ломаю все пути. Я пытаюсь отобрать у вас все ваши пути. Все мои усилия здесь заключаются в том, чтобы создать в вас анархию, хаос, потому что все ваши пути — это препятствия на пути к Богу. Когда вы находитесь в состоянии анархии — не знаете, кто вы есть, не знаете, куда вы движетесь, не знаете, что есть что — то именно в этом прекрасном хаосе существует свобода. Только в такой свободе возможен Бог. Я пытаюсь создать здесь состояние, а не путь. Я не строю здесь скоростной магистрали, по которой люди могли бы за мной пойти. Я увожу вас в дебри, для которых нет никаких карт, и не собираюсь давать вам никаких указаний. Я здесь не учу вас определенной доктрине, нет, вовсе нет. Я пытаюсь отобрать у вас все доктрины, которым вы уже успели научиться. Здесь я пытаюсь помочь вам отучиться, отучиться от всех путей, чтобы появился Путь. А Путь — это не один из путей. Тот Путь не зависит от вашего выбора, не зависит от вашего ума, не зависит от вашего мнения, от вашей точки зрения. Когда вы полностью потеряны, остается только Путь, остается только Бог.

То, что здесь происходит, не связано с какой-либо теологией, это связано с любовью. И если вы просто посторонний наблюдатель, зритель, то вы, конечно, что-то увидите, но это не будет правдой вы увидите это только очень узким взглядом, вы увидите только то, что вы хотели увидеть. Но во мне вы не увидите того, что вы хотели бы увидеть, помнить: возьмите за правило. Я всегда буду тем, чем хочу быть я, а не тем, чем хотите меня видеть вы. Вот в чем смысл принятия саньясы — когда вы говорите: «Хорошо, теперь я приму тебя таким, какой ты есть, каким ты хочешь себя видеть». Если вы будете видеть меня таким, каким хотите видеть, то мы просто не поймем друг друга. Тогда нам не о чем говорить.

Я слышал одну историю…

Очень эмоциональный проповедник был почти в исступлении во время проповеди об адских муках и проклятии. Маленький четырехлетний мальчик среди собравшихся не мог оторвать глаз от мрачной фигуры, возвышающейся на кафедре. Наконец он прошептал своей матери: «Что мы будем делать, если он совсем распустится?»

У ребенка свое собственное понимание. Он слушает вместе со всеми, но понимает все по-своему.

Если вы пытаетесь понять меня по-своему, вы меня вообще не поймете. У вас появятся какие-нибудь неверные представления, мнения, и все, что вы отсюда унесете, будет скорее грузом, чем облегчением. Это не будет давать вам покоя и будет постоянно создавать вам проблемы. Никогда не будьте вовлеченными частично, где бы вы ни были. Либо будьте, либо не будьте, но никогда не будьте наполовину — это будет просто преступлением против себя.

Вы, конечно же, можете медитировать здесь, не будучи саньясином; вы можете быть просто посторонним, держаться в стороне, соблюдать нейтралитет и думать, что вы очень мудрый человек — но вскоре вы попадете в трудную ситуацию. И я вас предупреждаю: вы идете на риск.

Трудная ситуация будет заключаться в том, что с вами начнет что-то происходить, но совершенно неправильно. Потому что я не очень доверяю техникам. Техники — это просто средства для сближения вас со мной. Техники — это просто игрушки для вас, чтобы вы чем-то были заняты.

Я беседую с вами, но слова — это не цель. Я должен одновременно показать нечто, о чем невозможно сказать. Но я могу показать это только тогда, когда я чувствую, что ваше сердце открыто. И пока сердце не открыто, я буду продолжать завлекать ваш ум — но что бы я ни делал с умом, это не будет настоящей целью. Настоящее должно быть раскрыто вам, когда ваше сердце готово, когда вы глубоко доверяете, когда вы меня

приняли. И помните, вы можете подумать: «Именно об этом я и думаю: принять тебя или не принять». Если вы примете меня логически, с помощью размышлений, это не будет настоящим принятием. Это будет просто принятие себя, вашего собственного мышления. Если вы решите: «Да, этот человек, кажется, прав, и теперь я совершу прыжок», — то это вовсе не прыжок. Вы ушли от прыжка. Вы продолжаете верить только в свое мышление: вы решаетесь, приходите к заключению, что этот человек прав: «Теперь я встану на этот путь», — но вы так и не встали. Этот шаг начинается с невинности, а не с хитрости. Этот шаг вы должны сделать как ребенок. Этот шаг нужно сделать с доверием, наивно.

Да, я еще раз повторю: только тот, кто достаточно наивен, чтобы совершить прыжок, будет способен выяснить, что такое Путь.

Вы, наверное, видели сами. На протяжении всей истории человечества это случалось много раз: когда Христос был на Земле, всего лишь несколько наивных людей поверили ему, несколько наивных людей. Вы, конечно, можете сейчас называть их апостолами, но они были просто наивными людьми: один был рыбаком, другой — плотником, третий — сапожником; все люди подобного рода. Среди них не было ни одного раввина, ни одного профессора, ни одного пандита, ни одного респектабельного человека. Все они были никому не известные, обычные люди: рыбак, плотник, крестьянин, проститутка, пьяница именно такого типа люди шли за ним, и даже таких было не так уж много. А все раввины были против него. Они были образованными людьми: они сами знали, они все это уже знали. Все образованные люди были против него. В действительности все умные люди, все раввины, все образованные люди как будто сговорились. Они негласно постановили, что этот человек должен быть убит, что этот человек опасен, и они его боялись. Быть рядом с ним было страшно — потому что у него такое живое учение; кто после этого будет слушать этих мертвых раввинов, говорящих о мертвых писаниях? Он сам был Путем. А эти раввины знали так много путей, чтобы достичь Бога, как вдруг появляется человек и заявляет: «Я есть Путь, я есть Истина. Идите за мной. Все те, которые отягощены, идите со мной и отдохните во мне». Это было уже слишком!

Вы тоже можете быть здесь в роли образованного человека, ни во что не вмешиваясь, глядя на все краешком глаза, ни на что не глядя прямо. Тогда вы упустите.

Пятый вопрос:

Когда вы просыпаетесь утром и слышите пение птиц, вдыхаете утреннюю свежесть, разве вам никогда не приходит в голову мысль: «Я хочу просто всем этим насладиться, и сегодня я не хотел бы проводить лекцию»?

Каждый день я так чувствую: я это чувствую каждый день, когда слушаю птиц. Я всегда наслаждаюсь этим, я постоянно чувствую во всем этом необыкновенную красоту. Именно поэтому мне приходится каждый день читать лекции, иначе мне пришлось бы петь.

Мои лекции — это песни. Я не противопоставляю того, что я пою здесь, пению птиц; я пою с ними вместе. У меня такой способ петь. И поверьте мне… когда поют птицы, я счастлив; а когда пою я, они счастливы. Это взаимообмен.

То, что я говорю вам — это не лекция. Лекция — это отвратительное слово. Разве могу я просто читать лекцию? Это песня, это спонтанное раскрытие, это переполнение, разлив. Я счастлив; вот почему я так много вам говорю. И это не для того, чтобы объяснить вам что-то. Я не могу ничего объяснить. Все это просто для того, чтобы передать вам мою радость, мою любовь к жизни. Это способ, которым я могу танцевать. Слова — это мои жесты.

И слушайте меня так, как вы слушаете поэму или птиц. Никогда не слушайте меня так, как вы слушаете философов: это не лекция, это не проповедь. Я не учу вас какой-либо морали, я не говорю вам никаких «нужно», «нельзя»; я не даю вам никаких идеалов. Я просто передаю вам то, что я необыкновенно счастлив… Разве вы этого не видите? Я просто сообщаю вам, что я прибыл. И вы можете прибыть. Я делаю так много жестов только из-за того, что, если один жест не понят, то, может быть, будет понят второй; а если не понят второй, я сделаю еще тысячи. Однажды придет время, и какой-нибудь жест до вас дойдет. Однажды, в нужный момент, когда вы будете готовы и созреете, это произойдет.