Путь на Кристу. Новичок
Шрифт:
– Давайте сюда! – издалека крикнул рейнджер.
Даём, даём…
Незамысловатый шалаш. Потухший костёр. Котелок рядом.
И тут же увидел их, сбоку от жилища. Черноволосая молодая женщина и мальчишка лет десяти стояли и со страхом смотрели на меня, Винни пока был где-то за спиной.
– Это все?
Игорь кивнул. Лицо злое, напряжённое.
– Лёха?
– На дальнем мысе сидит, наблюдает. Её Марией зовут, а сынка – Григориу, Гриша то есть, они румыны.
– Ты что, румынский знаешь? – я не особенно удивился, хотя стоило бы.
– У меня мать молдаванка, всё детство в Бельцы на лето ездил.
– Что
– Хозяев ждут, – коротко ответив, Игорь сплюнул на траву и крепко выругался.
Гадство, похоже, всплывает самый плохой вариант…
Она всё ещё не освободилась от страха, замирая от каждого движения пришельцев. В руке – длинная заострённая палка, инстинктивно выставленная перед собой. Острый конец чуть опущен к земле. Ещё не успокоилась, ясное дело. Ничего себе, нежданно-негаданно нагрянула орава незнакомых вооружённых мужиков на лодках, самоуверенных, бодрых через край! Из одежды на молодой мамаше было нелепо выглядевшее длинное серое платье простейшей выкройки. Самострочное, из куска чуть ли не технической ткани. Да уж, не самая лучшая одёжка… Пацан вообще в одних трусах, но это нормально, не показатель нищеты. По улочкам Манауса в таком же разгильдяйском виде бегает и детвора из вполне зажиточных семей.
– Командир, мне тоже на берег? – тихо спросил Винни, становясь рядом.
– Подожди.
Увидев вьетнамца, женщина тут же вздрогнула, поняв, что нас стало ещё больше, затравленно завыла и опять наставила палку в его сторону. Чувствуется, невесёлая у них житуха… Мальчишка прижался к матери и громко заревел, та рывком перекинула его за спину, где он обнял её за талию руками, сплошь покрытыми царапинами и ссадинами. И тут же выскочил вперёд, обеими руками выхватив у матери пику. Острие задрожало, глаза его стали бешеными, готовыми ко всему.
Сделал шаг назад. Успокоить как-то надо, иначе беседы не будет. Охотник меня опередил, сразу присаживаясь на корточки и скидывая на землю рюкзачок – он всегда его носит, не то что некоторые штатские.
Женщина всхлипнула и что-то сказала умоляющим, чуть истеричным голосом.
– Просит их не трогать, – досадливо сказал Игорь. – Ведь объяснял ей уже два раза, вроде всё поняла, и вот опять… Может, ты страшно выглядишь?
– Остряк! Ничего, надо будет, сто раз объясним.
Тем временем Винни достал мешочек с сухарями и протянул еду женщине. Она не взяла, тогда охотник поставил его на землю.
– Дарий, так я пойду? Плохая история, надо следить.
– Ага, мы на связи.
Робинзоны напряжённо проводили глазами растворившегося среди деревьев вьетнамца. Покачав головой, Войтенко о чём-то их спросил, выслушал и ответил, улыбнувшись. Оба аборигена кивнули головами, палка упала в траву, плетёные сандалеты слетели с ног ребёнка, когда он торопливо присел на колени возле мешка с едой. Теперь и они сидели на земле, хрустели сухарями да плакали, но уже по-другому, без шока. Меж рёбер тревожно кольнуло.
Ни хрена себе разведка вышла!
– Поговорим, родная? – предложил я, стараясь выдержать максимально дружелюбный тон. – Игорь, переводи, что ли.
– Не стоит, командир, – возразил он. – Незачем опять мучить женщину, я тебе сам расскажу, что успел выяснить, потом погоняешь уточняющими.
– Погоняешь… Успел уже? Ну давай, молдаванин.
– Значит, так.
– Слушай, помню! На восточной стороне Каймана, у берега! – удивился я. – Боцман же говорил, что это чёртова ягода, есть нельзя!
– Мишка у нас тот ещё ботаник.
– А она?
– Мария? Провизор по образованию, училась и работала в Чехии.
Услышав термин, она бросила на меня быстрый взгляд. Я присвистнул.
– Рассказывай дальше.
– Посёлок находится недалеко отсюда, за поворотом реки, пять или шесть километров, по её прикидкам, достаточно субъективно. Заправляют всем голландцы: выжившие после попадалова пассажиры и экипаж теплохода «Nord Discoverer». Они появились здесь первыми, живут давно, сколько точно, она не знает. Название посёлка – Гронинген, скорее всего, экипаж или лидеры общины оттуда родом… Голландцев человек шестьдесят. Кроме этого, есть и датчане, они тоже в привилегированном положении. Все остальные – рабы. Хозяева занимаются тем, что захватывают на реке новичков – группы людей и одиночек, прошедших через Кресты на судах и сплавляющихся на юг в поисках жилья. Привозят их в Гронинген и определяют в лагерь. Работы самые разные, они вот ягодки собирают.
– В чём плодово-выгодное? – перебил я докладчика.
– Мощный природный антибиотик, прикинь! Вкус горький, плод красит язык в чёрный цвет. А рассказали о лекарстве зорги.
– Гоблины? Как они могли рассказать, у них же язык…
– Да не вопрос! Наш Мишка Чубко их отлично понимает, боцман даже корифанил с ними, когда мирные жили недалеко от Бриндизи.
– Ясно, давай дальше.
– Шибко дальше не получится, Дар, информация скудная, часто кое-как подслушанная из разговоров хозяев. Поселение гоблинов вроде бы стояло ниже на реке, моторист рукой показывал. Место мы не заметили. Как заметишь? Спалили хижины, а больше и не было ничего, вот и прошляпили. Голландцы захватили примерно десять взрослых зоргов, остальные ушли в сельву. Что ещё…
– Много судов изловили? Спроси.
– Спрашивал, она не знает. Живут на острове вторую неделю, работы много, ягоду надо сразу после сбора обрабатывать особым образом. Из еды только рыба, когда удаётся поймать, им выдают две лески с крючками.
Похоже, робинзоны успокоились, я подвинулся поближе. Спрашивать, почему они не удрали с острова, глупо, Лета отнюдь не та река, по которой стоит пускаться в безрассудное путешествие на утлом плотике.
– Мария, ты знала, что на реке есть и другие поселения, даже крупные города?
Игорь перевёл, выслушал, болезненно морщась, и я понял, как нелегко ему приходится, ведь женщина тараторит с бешеной скоростью.
– Ё-моё, запарился. Не знали, – с облегчением выдохнул рейнджер. – Голландцы сами не знают, им и тут хорошо. Ещё что-то сказала, я не разобрал.
– А на английском общаться пробовали?
В мертвецкой тишине Войтенко медленно обвалился на землю, сев по-турецки. Ещё и «СКС» положил поперёк, закинув на карабин руки.
– Ну я тупой…
– Не переживай, она тоже растерялась. Это не Земля.