Путь Никколо
Шрифт:
— Выплюнь, если хочешь, но это отличное кандийское вино, и тебе оно сейчас необходимо. Смотри, я отопью немного. А теперь пей отравленную половину.
В его голосе звучала улыбка. Но Феликс не улыбнулся. Он выпил, когда чашку поднесли ему ко рту. Руки были по-прежнему связаны.
— Теперь я дождусь, чтобы ты отдал мне нож и открыл дверь. И тогда твои люди убьют меня по пути к выходу.
— Но ведь до этого ты успеешь убить меня, — возразил Николас. — Ну же, послушай. Тебя что, по голове ударили?
— Я начну тебе верить, — заявил Феликс, — когда ты развяжешь мне руки, отошлешь прочь своих охранников и дашь возможность позвать хозяина постоялого двора, который поможет мне отправить тебя в Женеву под надежной охраной. Всю дорогу до Женевы ты можешь говорить о чем угодно.
— Но только не о монополии на квасцы, — заметил Николас. У него был напряженный взгляд, а на лбу появились морщины, как и всякий раз, когда он желал, чтобы собеседник что-то припомнил. — Знаешь, тебя всегда считали своевольным. Не таким, как Джон или Серсандерс, или все прочие. Было опасение, что ты можешь позабыть о необходимости хранить тайну и все выболтаешь. Но ведь ты торговец, и это твоя компания. И раз уж ты здесь, то почему бы тебе не оказаться и в Милане, когда все решится окончательно? Помнишь грека с деревянной ногой?
Кандийское вино было и впрямь очень хорошим Николас вновь наполнил его кружку, и Феликс выпил до дна Голова теперь болела чуть поменьше, а в желудке появилось тепло. «Помнишь?» Николас начал точно так же, как в прошлом, когда пересказывал, приукрашивая, какой-то очередной их подвиг. Феликс припомнил сурового бородатого грека и как тот свалился, и всю эту комичную историю. Пушку в воде и кроликов. Ночь, проведенную в Стейне, и проделку с лопнувшими трубами.
Феликс, держа кружку, сел, опираясь на подушки, и повторил:
— Монополия на квасцы?
— Да. — Николас сидел напротив него, на стуле, держа флягу в обеих руках. Казалось, он внимательно рассматривает ее. Без всякого предупреждения глупые ямочки показались на щеках и исчезли вновь.
— Что такое? — поинтересовался Феликс. Николас поднял глаза.
— Ничего.
Феликс, насупившись, ждал продолжения.
— Я просто подумал, — отозвался Николас, — как бы мне хотелось, чтобы ты сидел на моем месте, а я был Феликсом де Шаретти.
— Еще бы! — Феликс рассердился еще сильнее. С какой стати говорить ему сейчас, что он хочет быть Феликсом де Шаретти? Многим людям хотелось бы этого.
Тем не менее, он сумел напомнить этому ублюдку, кто есть кто. Николас опустил глаза.
— Да, это глупость. Извини. Так вот, насчет квасцов. Ты их видел. Белый порошок в красильне. Он необходим всем. Чтобы закреплять краску на ткани. Кроме того, квасцы делают кожу мягче, а пергамент — крепче. Также они нужны для изготовления качественного стекла и бумаги.
— Я все это знаю.
— Но я не знал, знаешь ли ты, — отозвался Николас. — Тогда ты, вероятно, знаешь и то, откуда квасцы берутся. Худшего качества — из Африки и Испании. Находят их на западном побережье Италии, в Динаре и Искии. Но самые лучшие происходят из Византии и турецкой части Средиземноморья. Многие сотни лет месторождения были в руках генуэзцев. Тебе это, разумеется, также известно. Многие годы в Брюгге квасцы доставляли генуэзские корабли, и ими торговали Адорне и Дориа, которые имеют родичей в Генуе. Благодаря этому, Ансельм Адорне имеет связи в Шотландии. Антониотто Адорно, дож Генуи, в прошлом веке посещал Шотландию, взыскивая долги за поставки квасцов.
— Так ют почему ты пытался убить кого-то из шотландцев? — удивился Феликс. — Из-за этой монополии? — Торговец никогда не показал бы, что его заинтересовало столь длительное предисловие. Однако для похищенного торговца простительно, что у него сердце колотится от волнения.
— Когда я закончу, — промолвил Николас, — ты сам сможешь решить. А пока послушай. Сперва ты должен узнать еще кое-что насчет квасцов. К примеру, чем они чище, тем лучше и дороже. А самые лучшие, как я уже говорил, добывают на восточном побережье Средиземноморья. Залежами у Черного моря прежде также заправляли генуэзские торговцы, которые обосновались в Каффе и Трапезунде при византийских императорах. Самые лучшие квасцы добывают к югу от Константинополя, в проливе Смирны, в местечке, именуемом Фокея. Их разрабатывали почти двести лет генуэзцы Заккариа, проживавшие в Константинополе, но затем это семейство утратило власть, и византийские греки устремились в Фокею и на Хиос, остров поблизости от нее, что совсем не устроило генуэзских торговцев. Вот почему лет сто назад вооруженный генуэзский флот направился туда, отвоевал Хиос и Фокею и организовал торговое сообщество на Хиосе, куда вошли члены их семей, а позднее — наследники торговцев, оплативших эту эскадру, включая генуэзских Адорно.
— Спасибо за урок, — заметил Феликс. — Но это было много лет назад. И все равно теперь туда пришли турки. Или ты сумел столковаться уже и с турками.
— Это сделали Адорно, — пояснил Николас. — А также прочие генуэзцы, разрабатывавшие эти залежи с острова Хиос. После того как турки захватили эту землю, чтобы выжить, Фокейская квасцовая компания должна была выплачивать двадцать тысяч золотых дукатов в год турецкому султану. Но наконец, и саму Фокею пять лет назад сумели захватить турки. У генуэзцев остался лишь Хиос, но все залежи квасцов они потеряли.
— Так ты все-таки столковался с турками! — Феликс внезапно вспомнил, как когда-то в детстве он пытался подслушивать разговоры взрослых, но когда отец говорил о чем-то подобном, ему это казалось так скучно, что он убегал прочь. Теперь он позабыл даже про терзавшее его чувство голода Торговля. Деньги. Монополия, как сказал Клаас.
— Венецианский торговец в Константинополе заключил с турками сделку, — продолжал Николас. — У него там были красильные мастерские, и он знал все о квасцах. Он сказал туркам, что сможет разрабатывать фокейские залежи, если ему дадут концессию, а они ответили, что подумают, если только он сможет собрать деньги для выкупа Его звали Бартоломео Джорджо, или, как произносят венецианцы, Бартоломео Зорзи.
Он замолчал. Он часто так делал, дабы указать на нечто важное. Феликс задумался, а затем, наконец, выпалил:
— Грек с деревянной ногой! Николас улыбнулся.
— Николаи Джорджо де Аччайоли. Собиравший выкуп в Европе, чтобы освободить Бартоломео Джорджо, своего брата Больше всего денег ему дали в таких местах, как Брюгге и Шотландия, где сильнее нуждаются в квасцах.
— И он полюбил тебя за то, что ты сломал ему ногу? А теперь предлагает нам низкие расценки на квасцы через своего брата?
Николас кивнул.
— Он предлагает нам очень дешевые расценки на квасцы. И регулярные поставки. И даже запасы квасцов, если мы пожелаем. Разумеется, мы этого желаем.
— Но почему? — воскликнул Феликс. И поскольку Николас не ответил сразу, то он добавил: — А, видимо, в этом и заключается твоя тайна.
— Тайна? — переспросил Николас. — Это та самая сделка, которая подарит тебе целое состояние. Тебе и твоей матери. Если ты скажешь об этом хоть кому-нибудь — хоть одному человеку, — твоя мать потеряет все. Я расскажу тебе, но ты должен понять, насколько это важно.