Путь Никколо
Шрифт:
Он заснул, а проснулся в пустой комнате от криков и грохота. Не вставая с постели, стал ждать продолжения. Наконец Юлиус открыл дверь и уселся на край тюфяка с ироничным выражением на красивом лице.
— Слышал?
— Даже не осмеливаюсь вообразить, — отозвался лекарь, — что могло произойти. Но попытаюсь догадаться. Мадам подверглась насилию?
Лицо с классическими чертами утратило часть своей суровостью.
— Полагаю, ты встречался с подобным и прежде.
— И нередко, — подтвердил Тоби. — Вероятно, на сей раз это был негр?
Стряпчий скривился.
— Какое в этом удовольствие? Тоби рывком уселся.
— Но ведь не…
— Конечно, — кивнул Юлиус. — Клаас.
— И что дальше?
Юлиус пожал плечами.
— Все будет зависеть от месье Жаака. Если будет настаивать, то долгое тюремное заключение. Или членовредительство. — Он помолчал. — Асторре попытается этому помешать. Я сделаю больше. Я им не позволю.
С подобным спокойствием Тоби доводилось встречаться и прежде.
— Ты ничем ему не поможешь, если сам подставишься под наказание. Достаточно, чтобы Асторре поклялся, что мальчишка не выходил из спальни. Что в этом сложного?
— Асторре с Томмазом вечером напились, — пояснил Юлиус. — Все это видели. Они бы ничего не заметили даже если бы Клаас привел Эзоту к ним в спальню и уложил в кровать между ними.
Лекарь задумчиво покосился на него.
— Когда мы только что встретились, месье Жаак намекал на нечто подобное. Он обвинял тебя… видимо, облыжно. Стало быть, подобные выходки свойственны мадам де Флёри. Об этом знает ее супруг и, вероятно, другие люди. Кто поверит обвинению против мальчишки?
— Да, — согласился Юлиус. — У этой дамы своеобразная репутация. Так что смертной казни Клаасу удастся избежать. Но вот с остальным сложнее. Он богат, наш месье Жаак, и в фаворе у французского короля. А Клааса не было в комнате, и тебя тоже.
— Я пошел вслед за Клаасом, — сказал лекарь. — Вот ведь странное совпадение. Я никак не мог заснуть, вышел во двор, обнаружил его там, и мы немного поболтали. Насколько мне помнится, мы вернулись уже на рассвете и, чтобы не будить тех, кто спал в соседней комнате, я пригласил его заночевать его у нас. Ты ведь и сам видел парня здесь, когда проснулся.
Под загаром у Юлиуса внезапно проступил румянец, который был ему очень к лицу.
— Но что же тогда случилось с мадам де Флёри?
— Это был просто сон, — пояснил лекарь. — Несчастное создание, она явно подвержена подобным случайностям. Я пропишу ей успокоительное снадобье, после того как сообщу нашему другу Клаасу о том, что он делал нынче ночью. Как ты думаешь, где я могу найти его?
Поскольку настойчивость была одним из несомненных достоинств лекаря, Тоби вскоре обнаружил запертый подвал, куда посадили подмастерья, и незаметно отыскал удобно расположенное зарешеченное окно. Оно было у самой земли. Присев на корточки, он негромко окликнул, и ему так же тихо ответили. Он поспел вовремя, чтобы ознакомить Клааса с наскоро выдуманной историей, однако, как теперь обнаружил, не успел предотвратить побоев, полученных от конюхов де Флёри.
— Это пустяки, — отозвался Клаас слегка дрожащим голосом. От Томаса он получал и похуже.
— А где, на самом деле, — мягко поинтересовался Тоби, — Ты шлялся прошлой ночью?
Сверху вниз он уставился на Клааса. Тот поднял голову, и тень Тоби легла на его наивное лицо.
Лекаря трудно чем-то удивить. Тоби Бевентини был вполне готов услышать, что между его бывшим пациентом и госпожой де Флёри и впрямь что-то было. Она вполне способна напасть на мальчишку. Да и у самого мальчишки были причины проявить себя. Месть, подумалось Тоби, порой принимает странные формы. Его личное мнение о Клаасе сильно отличалось от того, что высказывал Юлиус.
— У нее не все в порядке по женской части, — пояснил Клаас. — Он женился на ней ради денег.
— И что же?
— А то, что это помогает ей чувствовать себя желанной. Мейстер Юлиус знает, поэтому он и уехал. Очень грустно, но ее муж пользуется этим.
— Так зачем же ему тогда обвинять тебя? — изумился Тоби. — И где ты был прошлой ночью.
— Со слугами, — ответил Клаас. — Но я об этом не скажу. Я сбежал восемь лет назад, но другим это не удалось. Была еще одна племянница… Ладно, не важно. Что же до его обвинений… Дело именно в том, что я сумел сбежать. Мне нечего терять, поэтому я могу рассказать о недомогании мадам Эзоты.
— О недомогании? — повторил Тоби.
Клаас искоса взглянул на него.
— Вы не уродливы. И не замужем за Жааком де Флёри. Тоби пристально взглянул на мальчишку.
— Если бы не я, де флёри уничтожил бы тебя, а скорее всего, и твоего приятеля стряпчего тоже. Ты очень любишь прощать, мой дорогой Клаас, но если ты не станешь драться сам, то это придется делать тем, кто в ответе за тебя. Или, возможно, ты добиваешься именно этого?
Внизу Клаас зашевелился, и зашуршала солома.
— Вы и впрямь в это верите? Надеюсь, что нет. Не знаю, как и благодарить вас за все ваши хлопоты. Но на самом деле никакой нужды в них не было.
— Ты не боишься лишить носа или руки?
Клаас неуверенно отозвался:
— Это случается или не случается. Я сам должен все устроить, к добру или к худу. Я ценю то, что вы сделали. Второе спасение. Но на сей раз я не хотел вмешивать никого из посторонних.
— У тебя нет выбора, — возразил Тоби. — Ни у кого нет выбора.
Его собеседник молчал. Это было весьма выразительное молчание, и Тоби решил слегка поднажать:
— Ты об этом не думал?
— Я всегда думаю о тех людях, которые от меня зависят, — возразил Клаас. В подвале было холодно, однако он сидел неподвижно, обняв себя руками за плечи. — Но никто не обязан облегчать мое бремя.
— Даже те люди, которые зависят от тебя?
Эти слова явно несколько смутили мальчишку.
— Но ведь к вам с мейстером Юлиусом это не относится.
— Возможно, и нет. Но ты на нашей совести, — промолвил Тоби. — И если мы позволим, чтобы с тобой обошлись несправедливо, тем самым мы унизим самих себя. Хочешь ты того или нет, мы вынуждены вмешаться. То же самое сделают и все те, кто чем-то обязан тебе. Ты не свободен в своих поступках. Разве этого не говорила тебе твоя хозяйка после очередной выходки? Но, возможно, сейчас несправедливо будет напоминать тебе об этом. На сей раз твоей вины не было. Поэтому прими ту помощь, которую тебе оказывают по доброй воле.