Путь одиночки
Шрифт:
Запиликал звонок.
— Это его квартира. Вань, открывай, крыса!
Фу-у-уф! По чужую душу… Спасибо тебе, неизвестный Ваня!
Данила метнулся к окну. Момент, видимо, уже передал записку — он возмущенно орал в спину удаляющемуся Астрахану-старшему. Типа, сволочи, у меня жена умирает, а вам всё деньги, дайте мне биотина! Взмахнул руками и зашагал прочь. Очередная папашина любовница тянула шейку, оглядываясь на Гешу.
Капитан еще раз осмотрел двор — не увязался ли кто за Моментом. Нет, всё путем… Значит, на встречу с отцом (в записке указано место — парикмахерская в
Винтовку Данила оставил на чердаке — позже заберет, если жив останется.
По заранее обговоренному плану Момент должен прикрывать встречу сына с отцом, и с Данилой он пересечется, только когда переговоры закончатся.
На пороге парикмахерской курила девушка с проколотыми губой, носом и обеими бровями, ярко-рыжая, с короткой стрижкой. Судя по фартуку, сотрудница. Данила встал рядом, тоже закурил, прищурился на солнце.
— Есть свободные мастера?
Окинув его профессиональным взглядом, девушка вздохнула:
— Побриться хочешь?
— Сразу видно мастера, — улыбнулся Данила. — Эспаньолку хочу, форму надо сделать.
Девица загасила сигарету прямо о стену и швырнула окурок в клумбу:
— Ну чего, пошли.
В предбаннике пустовал диванчик, и никого не было, в женском зале маникюрша красила ногти. Данила сел в кресло, и рыжая неспешно занялась будущей эспаньолкой. Увлекшись, чавкала жвачкой, хмурилась и пару раз даже надула пузырь.
Данила вслушивался в посторонние звуки. Прозвенел детский велосипед под окном, процокала каблуками девушка, едва заметно потянуло холодом.
— Почем мужская стрижка? — проговорили знакомым голосом.
К тому моменту эспаньолка была готова, Данила расплатился и вышел в холл, навстречу отцу, облаченному в узкие голубые джинсы и клубный бледно-желтый пиджак. Не успел капитан и рта раскрыть, как Астрахан-старший набросился с обвинениями.
— Ты во что опять влип? — шипел он, наваливаясь грудью. — Мне твой начальник обзвонился, да что там начальник — сам Ротмистров звонил! Даня, неужели нельзя спокойно служить? Неужели нельзя жить своим умом, без оглядки на меня? Во что ты меня втравить хочешь снова?!
Данила схватил его за лацканы пиджака и припечатал к зеркалу за шкафом:
— Заткнись и слушай. Меня подставил Ротмистров. Хотел провернуть операцию за спиной руководства, а я крайний оказался.
Папаша брезгливо оттолкнул его руки:
— Как всегда! Ты не виноват, тебя подставили, тебе нужна помощь! — Он улыбнулся выглянувшей из салона парикмахерше: — Извините, у нас тут небольшой разговор, сейчас я зайду.
Пожав плечами, девушка скрылась из виду, и отец продолжил громким шепотом:
— Даня, я уже старый человек, и мне совсем не улыбается тебя отмывать, рискуя своим именем и жизнью. У меня и без этого забот хватает. Лаборатория, научная работа, интриги завистников… А скоро может такое начаться, что все твои проблемы покажутся детским лепетом!
— Это ты о чем? — нахмурился Данила.
— А о том, бестолочь ты необразованная, что в Секторе уже вторые сутки наблюдается аномальная активность. Причем уровень электромагнитных колебаний такой, что у наших приборов шкала
— Нет, — отрезал Данила, — не представляю, потому тебя на встречу и вызвал.
— Ротмистров связан с теневым бизнесом по продаже биотина. Он крупная фигура в этом деле, Данила, он к министру аномальных ситуаций без стука входит! Не хочу терять свою лабораторию. Я в отличие от тебя людям пользу приношу.
Данила, криво усмехнувшись, отступил на шаг. Отец повернулся к зеркалу и принялся прихорашиваться.
— Это визитка Дона. — Данила сунул ему в карман модного пиджака картонку с номером, полученную от пахана. — Там его личный телефон, он просил тебя позвонить.
— Дон? Тихий Дон? Но как ты…
— Не важно! Не хочешь — не звони.
— Эх, Даня, ну что за знакомства ты водишь?.. Ротмистров его подставил… Обратись в полицию, они МАС не любят. Телефончик запиши.
— Твоего знакомого?
— Нет, общего. Ноль-один.
— Иди ты на хер! — Данила шагнул к выходу, и тут застекленная дверь брызнула осколками.
Завизжали парикмахеры. Сотрудники ломанулись на улицу. Прижавшись к стене, Данила выхватил пистолет. Стреляли и одиночными, и очередями. Он выглянул: три мужика отстреливались от Момента, засевшего на крыше соседнего дома (из-за этой позиции капитан и выбрал парикмахерскую), двое перли сюда с автоматами наизготовку. Внешность специфическая: все темноволосые, в спортивных костюмах. Кавказцы, что ли?
Папаша врос в стенку и — надо отдать ему должное, без особого испуга — стал выговаривать:
— Опять! Даня! Ну сколько можно! Ты как мальчишка во дворе, всё в войнушку играешь!
Дослушивать его тираду Данила не стал, сбил отца с ног, чтобы не задело шальной пулей, прижал коленом к полу, выстрелил пару раз по приближающимся врагам.
Те нырнули в укрытие, перейдя от лобовой атаки к позиционной войне. При этом решающую роль играло превосходство в численности и количестве боеприпасов, поэтому Данила предпочел ретироваться. Дважды выстрелил для острастки, после чего ломанулся в дамский зал, оставив папашу лежать на полу. В зале перевернул стеклянный столик, распахнул окно и, перед тем как выскочить на улицу, бросил двум замешкавшимся парикмахершам:
— Ложитесь на пол, руки на затылок, тогда не тронут!
Спрыгнув с подоконника, Данила помчался что было сил. В соседнем дворе его ждала «табуретка» Момента.
ГЛАВА 4
Москва; Сектор, Тверь.
Тиран, пес Тихого Дона, задрал голову к небу, глубокому, ярко-синему стылому небу, и завыл. Проходивший мимо Марио шарахнулся в сторону и перекрестился — указательный палец на правой руке был загипсован, отчего знамение вышло комичным. Тиран выл с волчьим отчаянием, никто из обитателей поместья Дона ни разу не слышал, чтобы собака издавала такие звуки.