Путь полководца. Дилогия
Шрифт:
– Гр-рм! – откашлялся Сергей. – Время у нас есть, княже. Сыграем?
– Давай, – согласился Святослав. – Отрок, фигуры! Что ставим?
– Любая вещь, что мне глянется во дворце хакана, – моя!
– Ха! Годится! А я… – Святослав помедлил, глядя, как отрок расставляет шахматы. – А я… Если я выиграю, то больше никогда не услышу от тебя: «Ты неправ, княже!»
– Солидная ставка… – проворчал Духарев. Обычно из трех партий две выигрывал князь.
– Принимаешь? – Святослав протянул ему два кулака.
– Да! – Сергей хлопнул по правому, князь разжал
Право первого хода принадлежало Духареву.
Спустя полтора часа они еще играли. Костер погас, но небо уже порозовело и розовым окрасились верхушки деревьев соседней рощи и топы корабельных мачт – рукотворного леса, выросшего у берега там, где не росли камыши.
– Долго идут… – проворчал Духарев.
– Ждут, пока мы закончим! – князь усмехнулся, сверкнул белыми ровными зубами. – Ты ходи, воевода! Нам бы успеть, пока солнце не встало…
Вокруг, завернувшись в плащи и попоны, спали гридни. Восемь сотен. В основном нурманы. Этим все по барабану: бой – не бой… Правда, спали они в бронях.
– Шах! – сказал Духарев.
Глава семнадцатая
В которой русы одерживают еще одну победу, а Машег бар Маттах получает новый статус
Хузарский разведчик, которого взяли, чтобы провести войско наместника через лабиринт проток, глядел сквозь стебли на мирную картину лагеря русов. Он видел спящих, видел трех часовых, сидевших на корточках у темных кустов. Еще одного он разглядел в кроне ивы. И двоих воинов – одного высокого, другого пониже – склонивших головы у погасшего костра, он тоже видел. До них было шагов пятьдесят. На таком расстоянии разведчик сбил бы пару взлетающих уток. Но разведчик не собирался стрелять. Он перевел взгляд на множество скопившихся у полуострова кораблей. У самого берега нашлось место для нескольких десятков. Остальные стояли дальше, ошвартованные борт к борту. Разведчик представил, сколько на них добычи… потом снова поглядел на спящих русов. Скоро они все будут мертвы. Они – мертвы, а он, разведчик, – богат. Если останется жив.
«Я выживу», – прошептал хузарин и тихонько попятился назад.
В двадцати шагах от него сын воеводы Сергея Артем опустил лук. Он знал, что разведчик не станет стрелять, но тем не менее…
– Мат! – объявил Духарев.
– Эх-х… Добрая вышла игра. Не надо было мне башни разменивать! – Святослав с удовольствием потянулся, подвигал плечами, разминаясь, вытянул ноги.
Он играл лучше Сергея, но слишком любил атаковать. Как, впрочем, и в жизни.
В камышах закричала выпь.
– Сынка твоего голос… – сказал князь. – Артема. Плохое ты ему имя дал, воевода.
– Это почему же? – возмутился Сергей. Имя сыну они выбирали вдвоем со Сладой…
– Не подходит ему.
– А какое подходит?
– Какое?.. Я б его Всеславом назвал.
– Это княжье имя, – заметил Духарев.
– Так он и будет князем! – уверенно заявил Святослав. – Коли получится, как я задумал, под моей рукой много князей будет! И сын твой средь них – не из последних. Вот
«Это ты сейчас так говоришь, – подумал Сергей. – Пока свои сыновья не подросли…» А вслух сказал:
– Тебе решать. Я…
– Чу! Идут! – перебил его Святослав. – Слышишь?
– А то! – Духарев поглядел на взлетевших над зарослями птиц, пихнул спящего сотника: – Просыпайся. Ты был прав, парень. Шуму от них, как от свиней…
Полуостров, на котором устроились русы, серпом отходил от берега и протяженностью был шагов триста. Его покрывала густая сочная травка. В паводок полуостров превращался в остров и почти полностью скрывался под водой, только «гребешок» оставался. Стоячий мелкий заливчик между полуостровом и берегом зарос камышом, но с того места, где находился наместник Ламх, полуостров просматривался почти целиком: видны были и спящие русы, и их корабли, занявшие почти половину ширины протоки – одного из множества рукавов, на которые разделялся Итиль.
У перешейка лежал заливной луг, за ним – длинный холм, поросший лесом. Вдоль склона холма, понизу, шла широкая тропа, по которой войско наместника Ламха и подошло к лагерю русов.
Сейчас наместник, прикрываемый щитами телохранителей-гузов, глядел на этот лагерь. От гузов воняло, как от козлов. Ополченцы, впрочем, воняли еще сильнее. К тому же они сопели, кашляли, чесались… За спиной наместника то и дело слышалось приглушенное шипение их командиров, требовавших тишины. Это была пехота. Конницу наместник оставил в хвосте колонны.
Русы спали. Их застали врасплох. Но если сейчас бросить на них пехоту – вот эту, потную, ленивую, сопящую… Пока она добежит до лагеря, русы успеют проснуться и взяться за мечи. А пользоваться мечами они умеют. Наместнику вспомнились рассказы времен хакана Беньяху, когда хакан отдал попросивших пристанища варягов своим гвардейцам-мусульманам. Тех было десять тысяч, русов – вдвое меньше, и многие из них были ранены. Но половина русов все равно сумела добраться до кораблей и уйти. Причем уйти вместе с добычей.
Вот чего опасался наместник! Половина русов встанет стеной, а вторая погрузится на корабли и уйдет. Вместе с награбленным в Семендере. За такое Йосып наместнику собственноручно голову отрежет.
За спиной Ламха раздался приглушенный топот, потом мягкий, чуть слышный удар оземь.
Туркмен-баши. Наместник скосил глаза и увидел, что копыта туркменского коня обмотаны войлоком.
– Спят, – прошептал наместник.
– Сам вижу, – неуважительно ответил туркмен-баши.
«Дикарь», – подумал наместник. Наемник нахмурил брови.
– Что-то их мало… – пробормотал он.
– Вот и хорошо, – сказал наместник.
– Кораблей много, а русов мало… Может, часть на кораблях осталась?
Эта идея наместнику совсем не понравилась.
– Надо ударить внезапно, – прошептал он. – Тогда они не успеют…
– Внезапно? – туркмен-баши презрительно усмехнулся. – Это ты о своих пахарях, которые о собственные копья спотыкаются? Я говорил тебе, пусть мои воины идут первыми!