Путь сокола
Шрифт:
«Восемнадцать лет назад часть готов во главе с Олларисом восстала против Коловрата, они творили убийства и грабежи. Князь поднял всех, и восстание было подавлено. Но, как видно, бесчинствовали они и на воде, иначе бы твои родители были живы. До этого мы уже разбили один отряд. Среди пленников был юноша-сармат, шестнадцати лет отроду. Он так же, как и ты, отличился в битве и стал моим побратимом», – после чего подмигнул Сагилу.
И тут до моего ума дошла мысль, не дававшая мне покоя: если Сагил сармат, как и мой отец, значит, он должен знать что – то про мой род. Кимериус рассказывал, что
– А ты знаешь что-то про род Сокола?
– Нас много в южном берегу Великой, где она впадает в Лазурное море, всех запомнить сложно.
– Может, тогда вразумишь меня, глупую, сошла я с ума ли нет? Всё-таки разговоры с птицами – это не совсем обычно.
– В этом нет ничего необычного, один из рода наделяется этой способностью, чтобы пройти какое-то испытание в жизни. Видно, тебе придется что-то совершить, раз обладаешь таким даром. Когда на нас напали, мой род успел скрыться, а я попал в плен, – грустно улыбнулся он, и я вдруг поняла, что зря стеснялась.
По прибытию в Ратию мы разгрузились, и я заметила, что мой сокол опять куда-то улетел. Наверное, подружку завел. Вот везет же кому-то!
Когда стала разбирать украшения, то моё внимание привлекла подвеска с волком, у которого открыта пасть, а вместо глаз – рубины. Мне она очень понравился, и поэтому решила носить её постоянно.
Приглашение
Вскоре пришли вести, что Шемяку приглашает воевода Доречья.
Меня взяли с собой при условии, что не сдвинусь с места, если будет бой, а буду охранять обоз, готовить, и – если понадобится – лечить. Братья остались охранять Славяну, и мне было без них непривычно.
Когда стало темнеть, мы устроили привал, и воевода расставил пятерых вооружённых витязей в полном облачении на посты вокруг стана. Ещё пять были готовы вступить в бой по первому зову, а остальные отдыхали. Я уже готовила ужин, а Шемяка с Сагилом что-то обсуждали, когда дозорный передал через запасных, что какой-то странник просит погреться у костра. Воевода дал добро, и к нашему очагу вышел волхв. Это был седой старик с посохом, на котором сидела сова, на груди были обереги, в рубахе до пола и очелье из бересты, за плечами торба.
Он поклонился, и Шемяка жестом пригласил его отведать пищи с нами. Все знали, что волхвов нельзя прогонять, они посланники богов, и, если он сам к тебе подошёл, значит, тебя что-то ждёт. Их речи правдивы, они никого не боятся и не принимают даров. Когда он сел, то сразу заметил меня, потом покосился на Сагила и задумался.
Как только я подала ему миску, он вдруг спросил:
– Скажи, девица, замечала ли ты за собой странности?
– Ну, бывало, – осторожно ответила я.
– Знаю, что тебя мучают вопросы. Я смогу дать ответ, но сначала мне надо побеседовать с твоими родными. «Про каких родных он говорит, если все они мертвы?», – подумала я и заметила, как волхв подвинулся поближе к Шемяке с Сагилом и что-то им объясняет. Когда он вернулся ко мне, то лица старших стали напряжёнными и задумчивыми.
– Что ты такого сказал, что они в лицах
– Правду, только правду о будущем, в котором ты сыграешь не последнюю роль, – ответил он. – Ты выбрана не случайно. Грядут перемены, и в твоих руках теперь судьба не только этих людей, но и всего княжества. Но для начала тебе надо научиться контролировать свой дар и развивать способности. Это всё, что тебе нужно знать.
С этими словами он исчез, оставив меня с не менее задумчивым лицом, чем у воеводы. Мы с ним переглянулись, и я заметила Сагила, который зачем-то пошёл к коню. Воевода мне жестом показал следовать за ним, и я, крикнув: «Обожди!», пошла следом. Он остановился, и, обернувшись, грустно посмотрел на меня. После чего резко сказал:
– Лоха*, зачем ты вообще свалилась на нашу голову? Все было спокойно, нет, собралась путешествовать!
– Да ты, оказывается, баласай*! Вот уж не знала таких подробностей, – ответила я, оправившись от такой неожиданности.
– Да ты вообще ничего не знаешь! Как мне теперь жить, если я знаю, что могу потерять ту единственную, которую обрел?
– Так не теряй, а иди и живи со своей любимой, что ты с нами таскаешься?
– Я таскаюсь не с тобой, а с братом. Ты вообще должна дома сидеть, щи варить и детей нянчить, а ты с мужами за костром сидишь и из одного чана ешь!
– Значит, я не угодила тебе тем, что не такая как все? Ну уж извините, какой меня сделала матушка природа, такая и есть! – не сбавляла я голоса и краем глаза заметила, как воевода, встав, направился к нам.
– Да, ты не угодила тем, что появилась у нас, пыня!
– За надутую можно и получить!
– Рискни! – крикнул он и вынул меч из ножен. Я сделала то же самое, и, когда наши клинки скрестились, зло посмотрела на него.
– Я, конечно знаю, что милые бранятся – только тешатся, но что бы так… – с усмешкой сказал Шемяка, и я, вернув меч в ножны, бросила: «Несмысел!*», после чего вернулась к костру и легла спать.
Ночью меня мучили кошмары, наверное, слишком много вопросов накопилось, на которые не могу найти ответы. Да еще и ссора на пустом месте с Сагилом настроения не прибавляла.
«С чего это он так взъелся на меня, что узнал такого, что я оказалась крайней? Да и с чего мне вообще переживать из-за него?». С этими мыслями и заснула.
Утром всё было как обычно, если не считать Сагила, который всячески избегал меня, а если попадалась, то грубил. Шемяка, видя моё состояние, которое из расстроенного превратилось в безразличное, велел держаться рядом.
– Можешь вразумить меня, что нашло на твоего брата?
– Не принимай это близко к сердцу, дочь моя, придёт время – и все узнаем.
– Я всё хочу спросить: а почему ратники все местные, а витязи из разных племён?
– Дело в том, что я не могу доверить свою жизнь ратнику, поскольку он вольный наёмник. Что касается витязей, то они полностью подо мной, поэтому я очень тщательно подхожу к их выбору. Кого-то спас из плена, кого-то забрал сиротой из разорённой деревни, а кто-то и сам примкнул. Некоторых бросило умирать их же племя, поэтому рядом со мной можно встретить и сарматов, и готов, и великодворцев, и многих других племен, населяющих наше княжество, – ответил отец.