Путь странника

Кулаков Сергей Федорович

Бывает так, что очень страшно,

И этот непонятный стук

Из-за решетки рёбер крепкой...

Что там стучит, кто там живет?

Кто звук однообразный этот

Душе тревожно подает?

А ты, мое земное тело,

Так неприветливо - почто,

К душе-страдалице несмелой?

Не дружишь с нею ты за что?

За то ли, что она воздушна?

Что в ризе этой, на земле

Душе бывает пусто, душно,

Как

плоти в стянутой петле?

За то, что будет и по смерти

Еще она существовать;

Пока тебе в могильной тверди

Придется до конца лежать?

Припомните свое рожденье:

Когда душе отдал Господь

Свою частичку - дуновеньем -

И ожили душа и плоть...

Тебе душа, при расставаньи,

Потом - придется тосковать:

Покуда с телом сочетанья,

Нескорого, придется ждать.

Наступят времена, сложатся

Все сроки тайные, и Глас

Нас призовет к Нему собраться,

И тело оживет тотчас...

Душа-бродяжница, ты снова

Вернешься в свой восставший храм,

И навсегда уже, по Слову

Господнему, пребудешь там!

* * *

Морозный воздух звездами прошит -

Серебряными нитями ночными,

А неба свод растянут впрямь и вширь,

И я один в суровом этом мире.

Как вынести мне, как преодолеть

Небес ночных нависшую громаду,

Над этим телом маленьким, как мне

Не обезуметь, не прибегнуть к яду;

Как стать мне лучше, как себя спасти,

Как горечь смерти миновать телесной?

Но, кажется, не хватит слабых сил

Бороться с вдруг открывшеюся, бездной.

Я чувствовал весь ужас пустоты,

Я слезы проливал себя жалея...

Лишь бледный свет иззябнувшей звезды,

Ласкал меня, в манящем небе тлея,

И зреньем, влажным от печальных слез,

Я вверх смотрел, и мне душа шептала,

Что смерти нет средь этих вечных звезд,

Как было в Божьем мире от начала...

Болезнь.

Там - холодно! Не воздухом, а паром,

Как мех вином, залита легких гроздь;

А тело, здесь, томиться сильным жаром,

И пот пижаму вымочил насквозь.

Библейским желтым небом стало нёбо,

Растресканой пустыней лег язык,

Тисками стен - квадратных, страшных скобок -

Сжат головы распухший материк.

Мысль ковыляет с неглубоким бредом

В обнимку, как друзья из кабачка,

И нужно,

до бровей укрывшись пледом,

Лекарство пить с усердьем новичка.

Так хочется холодного напитка,

Чтоб хоть немного тело остудить,

Но всем видней! Какая, все же, пытка -

Горячее глоточками цедить.

Я только пешка в Божьем мощном плане,

Так мне ли на судьбу свою роптать?!

А кожа на лице белее ткани,

И хочется все время только спать.

* * *

Был я не зычным -

Косноязычным;

Помню, лечила меня

Бабка-ведунья,

Не злая колдунья -

Прямо средь белого дня.

Свечку топила,

Ладан кадила,

В воду накапала воск;

Я не признался,

Что испугался,

Как срезала прядку волос.

Что-то шептала,

Вместе сжимала

Волосы с воском - в комок;

В красной лампадке

Мигал мне украдкой

Тусклый такой огонек.

Что-то старуха

Шептала в ползвука,

Со стен мне смотрели в глаза

Лики простые,

Божьи святые -

Старых времен образа...

* * *

Забраться туда бы, где тишь-благодать:

Где слов не услышишь, где лиц не видать,

Где плещется море, где синь-небеса,

Где горы в зеленых, мохнатых лесах,

Где птица летает и бродит зверье -

Вот там и поставить простое жилье;

Молится бы Богу, да жить-поживать

Вдали от людей, там, где тишь-благодать!

Монах.

Я занят весь своей заботой,

И мыслью мой напитан ум,

А вы - увлечены работой,

И чередой свинцовых дум.

Я знаю вас, я жил меж вами,

Но я одним из вас не стал,

Пускай и резкими словами

На ваши речи отвечал...

Ах, милая моя забота,

Я в каждом звуке узнаю,

И в каждой зазвеневшей ноте,

Песнь комариную твою.

Чудесным, знаний тайным знаком

Намечен дух бессмертный мой -

Я стал отшельником, монахом,

С мечом для битвы неземной.

Как счастлив я в своем в затворе

Господним игом дорожить,

Из сада слушать рокот моря,

И медленную мысль цедить...

Пускай завистливые люди

Болтают праздно обо мне;

Я повторяю: "Буди! Буди!"

И радуюсь своей судьбе.

Молитва.