Путь в Селембрис
Шрифт:
Много городов объездил Гонда, много повидал людей. Осядет ненадолго, заработает монет и уходит, оставив за собой на память чудесные вещицы, чтобы было над чем вздыхать красивым девушкам. Сам он грезил о несбыточном. Привиделась ему мечта, туман лесной, болотный огонёк.
Однажды пробирался мастер лесной тропой. Конь чуткий был под ним — сам выбирал дорогу.
Солнце давно зашло за сосны, тропы затянуло холодком. И Гонда беспокоился, не придётся ли ночевать в лесу. Сивые туманы крались от болота, свивались в кольца, медленно вползали на тропу.
— Всё, Бойчо, — проговорил мастер, —
И он забрался на высокий взгорок, поросший незнакомыми цветами. На его вершине росла крепкая рябинка. Привязав коня, Гонда сел и прислонился к деревцу. Спать не хотелось — настораживала местность.
Он забрался далеко на север, в незнакомую страну. Здесь мало больших городов, да и малых тоже мало. А страна огромна. От селения и до селения немеряны версты.
От нечего делать достал занятную вещицу — кружевной шарик на цепочке. Внутри скрыт любимый камень — аквамарин. Если кулон раскачивался на цепочке, то пел, как колокольчик. Аквамарин тихо звенел о серебро. В лучах убывающего солнца вспыхнул камень и испустил тончайшие лучи из-под серебряных кружев. Так мастер сидел и любовался, и мечтал.
Конь слегка тряхнул уздой. И видит Гонда, что из тумана выходит дивное видение, потаённая мечта. Ступая лёгкими ногами, идёт к нему печальная красавица. Ниспадает невесомо одеяние, стелется по прилёгшим травам, стекает с плеч тончайшей пеленой, свивается в клубы и опадает клочьями тумана. Легки и белы её руки, а в них гроздья синих огоньков. Огоньки играют, притягивают взор. Приблизилась и охватила человека каким-то дивно-сладким запахом неведомого лесного цветка. Нежны глубоко-синие глаза, полупрозрачны губы. Едва сияет белое лицо.
— Дай мне твой талисман. — прошептала, словно прошелестела травами.
— Бери. — так же тихо ответил мастер.
И протянул ей серебряный свой колокольчик, отдал свой оберег. Потому что краше того чудесного видения не видел Гонда никогда.
— Я не уведу тебя в погибель. — сказала ему болотная синюха. — Ты не пропадёшь в болотах. Но, будешь вечно ловить мечту руками.
Тут конь заржал, и видение растаяло.
Остался Гонда недвижим, не понимая, что произошло. Что за странные причуды у дремучих северных лесов? Что за волшебство таится на невзрачных тропах? Отчего так притягательны туманные чащобы и так таинственны болота?
Был городским человеком Гонда. Не знал он, что пленила его северная печаль, недуг славянского народа.
Вот так и кочевал, пока однажды не попал в княжие хоромы. Зима была, был лютый холод. Князь предложил чужому мастеру заманчивое дело. Будет у Гонды при господском при дворе собственная мастерская. Будет делать свои чудные вещицы кружевные. Никакой неволи, всё по-доброму. И впрямь не обманул. Приглянулась серебрянщику спокойная жизнь. Никто его не трогал, не тревожил. Подумалось: не дар ли то волшебницы болотной?
Однажды заказал князь мастеру особенные серебряные украшения. Нависочные заколки с длинными затейливыми нитями речного жемчуга. Такими состоятельные горожанки скалывают платы на висках под собольими круглыми шапочками. И наплечные украшения, тоже с диковинным мелким розовым жемчугом речным.
Странно то было Гонде. Северный жемчуг желтоватый, а не розовый. Широкие браслеты, наборный пояс
Вскоре призвал серебрянщика к себе хозяин.
— Есть большое дело к тебе, мастер Гонда. Почётное поручение даю тебе. Из всех моих людей ты самый учтивый. Возглавишь отряд и поедешь за моей наречённой. Встретишь, поднесёшь подарки от меня и доставишь в город мой. Сам же я должен идти и немедля усмирить нападки вражьи на юге своего удела.
Вот едет Гонда, как указал князь, в условленное место. Там на ладьях речных прибыла с окружением своим невеста. Откуда она, где её страна — никто Гонде не сказал. Да он и знать не захотел. Потому что не может быть такой страны. Нет пристанища земного у зари. Нет места, где живёт и коротает день утренний всполох. И понял Гонда, отчего добыл князь диковинный жемчуг розовый на свадебные украшения. Зарёю отливали красно-рыжеватые волосы невесты. Словно роскошная зимняя шубка у лисы. Глянул он в глаза и увидел пленительные краски северных небес. Синий цвет закатных облаков над малиновой грядой. Лицо волшебницы лесной, призрачной синюхи, было у невесты. Но, не туманной бледностью был светел лик, а нежными красками счастливой юности.
Плыли кони по лесной чащобе, как корабли по морю. Весна встречала гостью. Нежно пели птицы, призывая радость. Под высокими соснами, под седыми мхами шёл отряд. Под вековыми дубами, под сенью крепких ветвей ставили палатку, охраняя сон наречённой князя. Весенний лёгкий дождь окроплял прекрасное лицо невесты. Берёзы благословляли на счастье светлокожую северную деву.
И лишь когда показались башни городской стены, понял мастер, что пропал навеки. Угасла радость. Прощаясь, глянул он на любовь свою. Прикрыла дивные глаза невеста и побелели губы.
Призывал не раз князь Гонду. Подгонял фамильные перстни он для тонких, дрожащих пальцев. И более не видел её лица. Не в княжеском обычае хвастать красою невестиной перед глазами чужими. Вот обвенчают их, и пусть видит мир усладу господина. Спешил князь, не желал ждать осени, свадебной поры. Лишь май пройдёт, и обвенчают их.
Затосковал Гонда, заметался. И решился на неслыханное дело. Отправился в чащобу, к лесной колдунье, искать какого-нибудь зелья.
— Сглаз на тебе — сказала ведьма. — Приворот невиданный. Как обвенчается твоя любовь, так и засохнешь ты.
— Я готов на всё, — сказал ей мастер, — только пусть не будет свадьбы.
— Ладно. — сказала ведьма. — Ничего взамен я не возьму. На тебе синюхина тоска. Да где ей, бесплотной, совладать с чувством человечьим. Вот утащить да утопить — другое дело. А любить она не может, тут надобно живое сердце. Зря подарил ты ей серебро своё да ещё с аквамарином. Да деваться некуда, ты обрёл судьбу.
Пообещала ведьма, что не дойдёт невеста до венца. Сон её укроет пеленою. Будет спать, как мёртвая, она. Лишь похоронят Зоряну, пусть придёт на её могилу Гонда и разроет землю. А далее пусть не смотрит по сторонам, а несёт её сюда, к лесной избушке. Ведьма будет ждать и оживит красавицу. Потому что то не смерть, а сон. Но, берегись, Гонда! Не отрывай глаз от лица невесты!