Путь за горизонт
Шрифт:
— Госпиталь, где я тогда лежал, застрял в той части лагеря, которую атаковали остеррианцы, и не мог выбраться из-под огня. Если бы вы не подоспели вовремя, для меня и других раненых все могло бы закончиться печально.
— Я и не думала, что такие совпадение бывают... Наши внезапные встречи все больше походят на традицию: уже не первый раз мы сталкиваемся друг с другом по воле случая, как тем вечером, когда мы все еще надеялись на лучшее.
— После всего, что произошло, начинаешь понимать, как много значат такие спокойные и приятные моменты, — его взор пал на уголок белого альбома, выглядывавшего из открытой палатки. — Кстати, вы очень красиво рисуете. Трудно представить, сколько труда понадобилось, чтобы овладеть таким мастерством.
Белла
— Спасибо. Мне всегда нравилось рисовать, поэтому я никогда не расценивала это как труд. Скорее, наоборот, каждый раз, когда берешься за карандаш и воплощаешь свои задумки и чувства на бумаге, внутри возникает чувство глубокой удовлетворенности от того, что создаешь что-то своими руками. А на душе становится легче.
— Наверное, сложнее всего изобразить человека таким, каким он был на самом деле?
— От каждого портрета, в отличие от фотографии, должен исходить свет, такой же, какой когда-то излучал человек. Это сама его сущность, то, кем он был и останется навсегда. Я лишь пытаюсь уловить этот свет и перенести его на бумагу.
— И у вас отлично получается. Вы явно увлекаетесь живописью уже не первый год.
— Честно говоря, так давно, что уже и не вспомнить. Еще когда наша семья жила в Телезии, я любила смотреть, как мама пишет картины — у нее они получались такими яркими и необычными, — и решила попробовать сама. По-моему, это было еще до того, как я пошла в школу… — Девушка застыла на месте, погружаясь в теплый омут памяти. — В то же время я начала сочинять стихи, до сих пор иногда пытаюсь... хотя рисовать у меня всегда получалось гораздо лучше. Раньше я занималась этим для души, а сейчас — в память о товарищах.
Из соседней палатки раздалось шуршание, привлекшее его внимание. Теос осознал, что все это время не отрывал глаз от Беллы, и только сейчас огляделся по сторонам. К своему удивлению он обнаружил, что их общение с самого начала проходило при свидетелях. Его щеки начали гореть.
Как глупо. Конечно, мы тут не одни, это же палаточный городок.
Курчавая черноволосая девушка с совсем юным лицом, подходившим больше ребенку, выбралась из палатки и небрежно ему отсалютовала. В нескольких метрах позади него стояли двое парней, перешептываясь между собой. Оба отдали ему честь, когда их заметили. Высокий юноша со светлыми волосами улыбнулся и кивнул, глядя на него, пока его низкий и коренастый собеседник лишь хмуро повел бровью.
Белла представила товарищей. Окрашенный смущением Теос напрямую поблагодарил их за защиту мобильного госпиталя и опять обратился к златовласой девушке:
— Ладно, больше не буду отвлекать вас от долгожданного отдыха. Думаю, мне пора.
Но прежде чем он успел сдвинуться с места, его окликнул голос, нежный, будто дуновение теплого майского ветра, в котором чувствовались колеблющиеся нотки.
— Я все равно собиралась пройтись перед сном...
— Тогда почему бы нам не прогуляться вместе, — выпалил он, не дав ей договорить.
Фарфоровые щеки Беллы порозовели, и она шагнула в его сторону.
Пока они шли по лагерю, Теос попросил обращаться к нему по имени при личном общении, как Белла и поступила. Вскоре прежнее напряжение и стеснение ушли, и теперь беседа протекала так же естественно и легко, как и река по своему руслу. А темы для разговора плавно сменяли друг друга. Сначала они поделились событиями последних суток. Рассказ Беллы про кровопролитный бой и последующее бегство по неизведанным землям заставил его проникнуться сопереживанием и ужаснуться, но в то же время он восхищался тем, с какой теплотой она отзывалась о своих товарищах, живых и мертвых. Девушка захотела узнать про жизнь Теоса до и после того, как он стал военным. Она с искрой в глазах слушала про его мечту стать генералом, частенько задавая вопросы и пытаясь разузнать, как живется в столице, а когда разговор зашел о судьбе
Белла с грустной улыбкой на лице вспоминала о жизни в Телезии, которой пришел конец с наступлением войны между Республикой Эллиад и Остеррианским Союзом. Маленькое государство стало полем жесточайшей битвы, где в ход шло любое оружие, от огнестрельного до химического, за исключением лишь ядерного. В итоге Телезия была опустошена и разорвана надвое вместе со своим населением. Беллу разлучили с родителями, но не со старшей сестрой.
— Твоя сестра сейчас тоже служит? — спросил Теос, но тут же устрашился ответа.
— Нет… ее уже нет в живых.
— Прости, не стоило мне спрашивать. Голова уже совсем не соображает, — поспешно произнес он.
— Все хорошо. Ведь в этих воспоминаниях не только страдание, но и счастье оттого, что дорогой тебе человек существовал… и продолжает существовать, пока память о нем жива. Поэтому я не хочу забывать.
Теос понимающе кивнул и приготовился слушать, пока они приближались к краю палаточного городка.
— Мы с моей старшей сестрой, Марией, четыре года жили в одном коррекционном лагере. После расставания с родителями она была единственным близким человеком, который у меня остался. Я дорожила ею больше всего, и если бы не ее поддержка, одна я бы не справилась. Когда мне исполнилось двенадцать лет, Марии уже было семнадцать, и ее собирались отправить на курсы военной подготовки, а после — на службу. Вечером перед ее отъездом мы долго не могли наговориться. Близился комендантский час, но мы все не хотели расставаться, потому что не знали, увидимся ли когда-нибудь вновь. К сожалению... это был наш последний разговор, но вовсе не из-за отбытия сестры. Когда мы прощались, на нас накинулись несколько человек и затащили в подворотню возле хозяйственных построек. Меня бросили на землю, и я... даже не смогла издать ни звука от ужаса, пока… все трое набросились на Марию. Она отбивалась изо всех сил и поцарапала одному из них лицо. Тот парень, примерно ее возраста, разозлился и ударил ее головой о стену. Тогда я подскочила к ней, но она уже не приходила в себя. Меня спасло только то, что нападавшие замешкались, и нас заметила проходившая мимо охрана лагеря, — Белла отвернулась, вытерев глаза рукавом, а затем продолжила. — Сестра умерла через два дня, так и не приходя в сознание. В лазарете сказали, что ей уже ничем не помочь. А тех пятерых, кто на нас напал, повесили через сутки после того, как Марии не стало.
Через слова Теос ощутил ее боль. Он попытался поддержать девушку:
— Не могу представить, каково нести в себе такое годами... Но в одном я уверен: Мария была бы счастлива, что ее сестра стала достойным человеком.
Белла улыбнулась сквозь слезы.
— Она всегда была добра к другим и помогала людям. Еще до лагеря я во всем повторяла за ней: походка, улыбка и даже слова... Когда ее не стало, я возненавидела всех людей вокруг, весь мир. Но каждый раз, когда я вспоминала ее, вся злость сразу же пропадала. На душе становилось так тепло, будто сестра все еще была со мной. И я захотела сохранить это чувство навсегда, решила, что буду похожей на нее, чтобы она никогда не покидала меня... Все, что у меня есть, досталось мне от сестры. Я всего лишь ей подражаю, — Белла опустила голову и тихо произнесла: — Никогда не думала, что смогу кому-нибудь рассказать всю историю…
Они дошли до последних палаточных рядов, но продолжали двигаться дальше, к стоянке техники, словно вперед их уносил поток, проистекавший из прошлого в будущее, но имевший значение лишь в настоящем. Он чуть склонил голову и заглянул в блестящие сапфировые глаза:
— Раньше ты брала пример со своей сестры, но со времен именно твои поступки сделали тебя тем, кем ты являешься сейчас. Хорошим человеком. Как бы тяжело тебе ни приходилось, твой взгляд устремлен на других.
Белла посмотрела на него.